солнце, но вместе с тем необычайно бодрый и довольный собой. Он машет
рукой дочери и ассистенту:
- Арса, доктор, здравствуйте! Все скучаете? Ничего, потерпите! Скоро будет
так весело, что не будем знать, куда от веселья деваться!..
С этими словами он, не останавливаясь, проходит в дом. Канир чуть ли не
рысцой спешит вслед за ним. Арса же, передумав уходить, остается в
качалке, в которой она имела обыкновение сидеть. Самодовольный вид отца
раздражает ее, и поэтому она предпочитает с ним сейчас не встречаться.
Войдя в прохладную гостиную, Вар-Доспиг бросается в кресло и с
удовольствием вытягивает ноги. Канир останавливается перед ним в
почтительной позе.
- Садитесь, садитесь, коллега! - кивает ему Вар-Доспиг и обеими руками
прогребает свою густую серебристую шевелюру. - Я ужасно измотался сегодня
и уже не в состоянии ничем больше заниматься. Мечтаю только о ванне, ужине
и постели!..
Канир садится в кресло напротив шефа и, скромно кашлянув в кулак,
осторожно спрашивает:
- А как ваши дела, ведеор профессор?
- Отлично, доктор! Лучше и быть не может!
- Я так и думал. У вас очень хорошее настроение, ведеор профессор!
- Еще бы! Мне есть чем гордиться. В такой безумно короткий срок мне
удалось разработать и полностью подготовить небывало сложный эксперимент!
Канир делает удивленное лицо:
- Вы говорите, полностью?.. Но ведь материонный генератор еще не закончен.
В сегодняшнем докладе его святости я написал, что нам нужна еще неделя...
- Ничего, что доложили, доктор. Завтра придут последние детали, а
послезавтра мы уже сможем испытать наш мезонный ускоритель!
- Это хорошо... Но позвольте, ведеор профессор, вас спросить. Я, конечно,
не смею вмешиваться, но все же, если можно, скажите, что же мы будем
изготовлять при помощи этого странного ускорителя?
- Скоро увидите сами!.. Помните, доктор, вы показывали мне электронные
снимки импульсов ментогенного поля?
- Помню, ведеор профессор.
- А помните, что один из этих снимков изображал мысли Фернола Бондонайка о
боге едином?
- О боге едином?.. Ах, да, верно, был такой снимок!
- Так вот, дорогой коллега, этот снимок и стал основой нашего теперешнего
эксперимента. С завтрашнего дня мы приступаем к практическому
осуществлению операции "Материон" на основе нами созданной науки
материоники. Должен вас в связи с этим кое о чем предупредить. Что бы ни
случилось в ближайшие дни, какие бы грандиозные события ни развернулись,
вы должны оставаться молчаливым свидетелем всего происходящего, делать
вид, что вас это абсолютно не касается и при этом, конечно, беспрекословно
выполнять все мои распоряжения!
- Но почему же так, ведеор профессор?! Что может случиться?!
- Видите ли, дорогой мой помощник, его святость Брискаль Неповторимый
любой ценой требует от нас Материона. Но на такой эксперимент, какой я
решил проделать, даже его святость не дал бы нам своего согласия.
- Это что-нибудь противное принципам религии?!
- Наоборот, доктор, совсем наоборот! Скорее, это слишком даже отвечает
принципам религии.
- И этот эксперимент начнется завтра, ведеор профессор?
- Завтра, доктор, завтра!..
И вот это "завтра" наступило.
3
Бешеное июльское солнце хлещет нестерпимым зноем по древней Сардуне,
столице великой Гирляндии...
Воздух насыщен запахом бани, парфюмерной лавки, пыли. Дышать решительно
нечем. Возгласы восторга сливаются с неумолчным щелканьем фотокамер и
шарканьем многочисленных ног по раскаленным плитам дворцовой площади... Из
стороны в сторону снуют туристы. Мелькают вперемешку белые панамы, темные
очки, красные потные шеи...
В этой многолюдной сутолоке, в этой возбужденной толпе, охваченной общей
страстью глазеть и ахать, заметно выделяется одинокая низкорослая фигурка
пожилого, сухощавого туриста в соломенной шляпе, с кожаным чемоданом в
руке. Словно вьюн стаю неуклюжих карасей, рассекает он гущу очкастых,
ошалелых от жары туристов, следуя каким-то своим, строго определенным
маршрутом. Наступая дамам на ноги, он не извиняется и даже не
оборачивается на возгласы справедливого возмущения.
Лишь набежав по пути на служителя Гроссерии, какого-нибудь дородного
монаха в желтой сутане с широким зеленым поясом, человек с чемоданом
задерживается перед ним на несколько секунд и конфиденциально, вполголоса,
задает ему короткий вопрос. Монах вздрагивает, быстро обшаривает
незнакомца пронзительными глазами, словно стараясь запечатлеть его в
памяти, но затем дает ему все же удовлетворительный ответ. Небрежно
козырнув сутане одним пальцем, соломенная шляпа устремляется дальше через
бесконечные многоязычные толпы.
Перед входом во дворец самого гросса сардунского человек останавливается,
ставит свой чемодан на горячие каменные плиты и испытующе смотрит на двух
исполинов часовых, облаченных в маскарадные воинские доспехи. Часовые не
замечают любопытного пигмея. Да им и не полагается замечать - они просто
живая бутафория. Их тупые остекленевшие глаза устремлены в пустоту и не
выражают ничего, кроме полной покорности. По темным лицам стекают из-под
меховых шапок струйки горячего пота.
Заложив руки за спину, делец в соломенной шляпе обходит со всех сторон
одного часового, оглядывает его, сильно запрокинув голову, и затем
направляется к другому, которого тоже внимательно оглядывает. Потом
возвращается обратно к первому, по-видимому найдя его более подходящим, и,
решительно отставив ножку в узконосом башмаке, кричит, словно на
колокольню:
- Эгей! Привет тебе, доблестный воин! Великий гросс у себя?!
У часового чуть-чуть дрогнуло веко, но он продолжает оставаться
неподвижен, глух и нем.
- Я спрашиваю, ведеор Брискаль, именуемый Неповторимым, он же сын божий,
он же первосвященник гирляндский, он же гросс великий и прочая и прочая,
принимает сегодня?! - сразу раздражаясь, повторяет свой вопрос пришелец и
пронизывает часового холодным злым взглядом.
Однако и на сей раз он не получает никакого ответа. Проворчав что-то вроде
"болваны безмозглые!", человек в шляпе подхватывает свой чемодан и смело
входит во дворец гросса. Часовые не пытаются его задерживать. Очевидно,
они поставлены здесь не для этого.
В огромном прохладном вестибюле, с высоким лепным потолком, пришельца
тотчас же окружает целая дюжина разноцветных сутан. Они с подозрением
косятся на чемодан, но в общем ведут себя сдержанно и вполне тактично.
Один из них, видимо главный привратник, солидный мужчина в синем
облачении, изображает на лице леденящую усмешку и обращается к соломенной
шляпе с вопросом:
- Вы случайно сюда зашли, ведеор, или вы знаете, где находитесь, и имеете
особую надобность? Если вы пришли с намерением, то извольте сказать, что
вам угодно!
- Я Куркис Браск, глава фирмы "Куркис Браск и компания",
приборостроительные заводы в Марабране. Мне нужно срочно видеть сына
божьего ведеора Брискаля Неповторимого, великого гросса сардунского... По
делу! - сухо, отрывисто заявляет посетитель и, сняв шляпу, принимается ею
обмахиваться, словно веером.
Улыбка на лице главного привратника мгновенно меняется, теплеет,
становится угодливой, почти подобострастной. Он рассыпается в слащавых
любезностях. О-о, Куркис Браск! Достопочтеннейший ведеор Куркис Браск! Ну
как же! Кто же в Гроссерии и во всей стране не знает Куркиса Браска,
одного из крупнейших фабрикантов Юга, одного из богатейших людей
благословенной Гирляндии! Для столь достойного и уважаемого мужа все двери
Гроссерии открыты настежь! Здесь помнят, как ведеор Браск наполнил золотом
казну его святости!.. Но, быть может, ведеор Браск будет все же столь добр
и любезен и скажет про свою необыкновенную надобность?! Его святость сын
божий, да продлятся дни его на веки веков, ашем табар, безмерно обременен
заботами и на прием к нему попасть очень трудно!
Главный привратник вежлив до умопомрачения. Лица других монахов так и
расплываются. Но Куркис Браск становится от этого лишь еще более сухим и
официальным. Он довольно бесцеремонно прерывает главного привратника:
- Дело большое, ведеор монах! Всемирное предприятие во славу бога единого!
Укрепление святой гирляндской общины на всех континентах, сколько их ни
есть на Земле! Полный разгром еретиков и безбожников! Дело абсолютно
верное! Так и доложите великому гроссу!
- Да продлятся дни его...
- Да продлятся, ашем табар! Довольно юлить! Ступайте и доложите! Куркис
Браск не привык ждать!
Из жирных грудей монахов вырывается стон. На их лицах неподдельный
восторг. Главный привратник начинает положительно истекать елеем:
- Ну конечно же, дорогой, достопочтеннейший ведеор Браск!.. Такое великое
богоугодное дело!.. Извольте следовать за мной, ведеор Браск!..
4
Его беспорочество протер Мельгерикс не поднялся навстречу гостю из
Акунин Борис
Пехов Алексей
Самойлова Елена
Андреев Николай
Посняков Андрей
Шилова Юлия