место. Но к Алене мы опоздали.
что сказал твой младшенький. Волнения в Прибалтике начались до того, как
Алена получила дырокол. Ты понимаешь, что это значит?
две тысячи первом году дырокол, вместо того чтобы лежать под микроскопом,
работал.
откатила его обратно. Я достал нож и разрезал яблоко пополам. С таким
решением она не спорила.
времен. С тех пор, как я связалась с Отделом, я перестала принадлежать себе.
какой-то книжке, вот и ляпнула для поддержания авторитета.
без звука. Мужеподобная дикторша что-то быстро проартикулировала маленьким
злым ротиком, и на экране возникли два фоторобота. На одном была изображена
кукольная мордашка с гипертрофированными губами и похотливым взором, на
другом - типичный уголовник, замышляющий очередное преступление.
отметила Ксения. - В город нам больше нельзя.
ооновских грузовиков. Солдаты старались демонстрировать уважение, но как
лицедеи они никуда не годились.
будем за то же, за что и раньше. - Она положила машинку на стол и, подперев
щеку кулаком, задумалась. - В две тысячи первый вмешиваться поздно, там уже
все поплыло. Остается нырнуть еще глубже.
сантиметрах от моей руки, и в мозгу снова заныла та же свербящая мысль:
"Через секунду будет поздно". Я рванулся к машинке. Мне показалось, что я
был достаточно быстр, но Ксения меня обогнала. Она перехватила мое запястье
и отвела руку в сторону, от чего у меня в локте что-то щелкнуло. При этом
Ксюша оставалась расслабленной и даже не поменяла позы.
здесь будет в двадцать шестом - концлагерь, пепелище?
движение. Боль постепенно прошла.
Тот, кто постоянно доказывает свое превосходство, больше всех нуждается в
защите.
малость. Но без нее ты пропадешь.
закончились, и экран покрылся рябью. Я выглянул в окно - то ли поздний
вечер, то ли раннее утро. Молодая овчарка неслась по стройке, догоняя
брошенную хозяином палку. Собаки не носят часов, их не волнует, что будет
завтра, и в этом им крупно повезло.
ЧАСТЬ 3
ДИВЕРСИЯ
свалился какой-то трагический карнавал. Улицу рвало транспортом. Машины с
нагруженными багажниками газовали и беспорядочно сигналили, но продолжали
ползти со скоростью пешехода. Затор простирался до самого горизонта;
светофоры спонтанно переключались, но на них никто не обращал внимания. Оба
перекрестка, находившихся в поле зрения, давно захлебнулись: несколько
автомобилей развернуло поперек движения, и, сдавленные со всех сторон, они
никак не могли разъехаться.
угадывались силуэты громоздких "Волг" или остроносых "Москвичей", но большая
часть была иностранного производства и имела довольно странные очертания. На
капоте пикапа, стоявшего в крайнем ряду, я разглядел андрологический символ,
но понять, действительно ли это "Вольво", было невозможно.
упрямо тащиться вперед - с разбитыми фарами, с оторванными бамперами, со
скребущими по асфальту глушителями.
тех, кто не мог ехать дальше, перекантовывали на обочину. Я видел, как из
окна обшарпанной малолитражки выскочил котенок и заметался между машинами.
За ним протянулись маленькие ручки, но мамаша втащила ребенка обратно и
подняла стекло - лишь бы не останавливаться.
организованную эвакуацию. Старики попадались редко, в основном это были
молодые семьи, похожие на крохотные дилетантские таборы: взрослые несли
чемоданы и узлы, дети, надрываясь, волокли сетки с консервами или
перевязанные крест-накрест подушки. Стайка свирепых малолеток внаглую
грабила брошенные машины, но до них никому не было дела.
особенным не выделялись. Они также перли какое-то барахло, толкая перед
собой тележки и детские коляски со скрипучими вихляющимися колесиками. По
идее они должны были выехать еще во время Балтийского кризиса. Может, потом
все наладилось и они вернулись? Лишь для того, чтобы в две тысячи двадцать
шестом вновь стать беженцами...
что мы могли увидеть, - ответила Ксения.
не было. Я огляделся, запоминая место и пытаясь найти знакомые ориентиры.
на десять метров. Ее можно было принять за что угодно, только не за жилье.
Стена напротив двери была пустой и гладкой, как столешница.
матово-белым и, наконец, прояснилось, открыв захватывающую дух панораму. С
высоты тридцать второго этажа остальные дома казались скоплением картонных
коробок, а кишащие между ними люди - густой грязной пеной.
ладонь.
перестали слезиться.
как сама комната. На полу рядом с ним стояло несколько устройств, часть из
которых мне удалось узнать.
откликнулся.
голоса.
проголодалась.
звонок.
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Березин Федор
Прозоров Александр
Смоленский Вадим