Чтение 31–й страницы книги ~Алтарь василиска~

- Ты солгал, что уттаки в городе, чтобы пробраться ко мне и захватить
меня?! - Ярость Берсерена выглядела несовместимой с его халатом и
шлепанцами.

- Нет, не захватить. Убить, - спокойно, почти буднично ответил
Госсар. - Я не солгал, уттаки в городе. Это я впустил их. Род Кельварна
измельчал, Берсерен. Ему нечего делать у власти, есть более достойные.

- Это ты, что ли?! - ощерился Берсерен. - Скажи это Норрену, я
посмотрю, что он тебе ответит! Ты годишься только на то, чтобы грозить
мечом безоружному! Дай мне сразиться с тобой в честном бою, и посмотрим,
чья возьмет!

- Не дам. Я пришел не сражаться, а уничтожить тебя, как обнаглевшего
уттака. А про Норрена ты поздновато вспомнил, Берсерен. И его, и твоя
судьба решена. Ты сейчас умрешь, но, может быть, ты уже пережил его.

Госсар приподнял меч, направляя острие в грудь Берсерену.

Правитель попятился, отступая, пока его не остановила спинка кровати.
В это мгновение Госсар нанес ему резкий удар в грудь. Берсерен свалился
на кровать, короткая агония стерла негодующее изумление, не покидавшее
его лицо с самого начала разговора. Госсар вытер меч о халат правителя
Келанги и вышел из спальни.

Уттаки, руководимые Каморрой, с утра разобрали топоры и веревки.

Затем они углубились в лес и в течение всего дня рубили и вязали там
плоты.

Вечером Каморра с помощниками притаился в чаще у моста, ожидая
сигнала Госсара.

Заметив три белых огня, сообщавшие, что городские ворота открыты, маг
выехал на своем вороном на край леса и послал через диск приказы спящим
дикарям. Кончик его жезла поворачивался то вправо, то влево, выбирая
получателей очередного приказа, и вспыхивал, закрепляя нужные действия в
уттакских головах.

Под действием неслышного приказа отряды уттаков поднимались один за
другим, как завороженные. Они единой массой подходили к берегу, спускали
в реку плоты и, забыв обычный страх перед водой, загребали шестами.
Слаженности их действий позавидовал бы и Маветан, долгими трудами
добивавшийся ее от дворцовых танцовщиц.

Каморра не мог видеть, как его дикари переправляются через Тион, но
следил за их перемещениями через диск. Когда обе группы оказались на
другом берегу, он разделил каждую на части, посылая одних. в городские
ворота, других - на войска Берсерена, стоявшие лагерем у моста. Потоки
уттаков потянулись и к босханским, и к тионским, и к оккадским воротам,
и в тыл береговой защите города.

Тревога поднялась, когда первые уттаки уже достигли ворот. Дикари
хлынули на улицы Келанги, сминая беспорядочно выбегающие навстречу
войска. Они вдруг разом обрели голоса и завопили, завизжали,
заулюлюкали, ошеломляя застигнутых врасплох горожан. Бой за мост был
бурным и недолгим. Когда защита была снесена, через мост потекла
основная масса уттаков, накрывая Келангу опустошающей, сеющей смерть
волной. Город наполнился стуком секир, воплями, стонами и криками ужаса,
треском разрушаемых дверей и окон. В каждом переулке текла кровь и
валялись убитые, горели костры, сложенные из дорогой мебели, на которых
оголодавшие уттаки жарили еще теплое мясо.

К утру бой закончился. Восход осветил разоренный город, казавшийся
одним огромным, растерзанным трупом. Дикари занялись грабежом,
оставшиеся в живых люди тайком выбирались за городские ворота, спасаясь
бегством. Каморра со своей свитой победителем проехал по улицам Келанги
к дворцовым воротам и потребовал открыть их. Стражники отправились к
Госсару, оставив завоевателя на площади.

- Какого аспида, Госсар! - зарычал Каморра, когда тот подошел и
ворота наконец открыли. - Из-за тебя я торчу перед воротами собственного
дворца, как нищий!

- Ночь была трудной, я только что прилег отдохнуть, - пояснил Госсар.
- Я пришел сразу же, как мне доложили о вас.

- Тебе нужно было предупредить стражников, чтобы встретили меня как
должно, а не выставляли на смех перед моими людьми, - проворчал маг.

- Верность моих людей и без того подверглась испытанию при виде этой
резни, - сухо ответил Госсар. - Неужели нельзя было придержать своих
уттаков?

- Ты дерзок, Госсар, - нахмурился Каморра. - Здесь нет твоих людей,
здесь есть только мои люди. Советую тебе помнить, кто ты и кто я.

- Я ни на миг не забываю этого.

- Ладно. - Маг истолковал ответ главы рода Лотварна в свою пользу.

- И впредь не учи меня, как распоряжаться уттаками.

- Если вы собираетесь править в городе, вам следовало пощадить его
жителей. Ведь не хотите же вы быть правителем без подданных?

- Когда уттаки заняты грабежом, их тупые головы делаются недоступными
для моей магии, - признался маг. - Что делать, дикари есть дикари.

Госсар принял к сведению, что, оказывается, и Каморра не имеет полной
власти над уттаками, но вслух ничего не сказал. Опыт придворной жизни
точно указывал ему, в каких случаях лучше промолчать.

- Где Берсерен? - спросил его Каморра.

- Он мертв.

- Как мертв?! - вскипел маг. - Он должен был стать моим пленником.

Старикашка дешево отделался, и это по твоему недосмотру, Госсар!

- Я не знал, что он нужен вам живым.

- Лжешь! Я говорил тебе это!

- Ночью у меня было немало дел поважнее. Обратите внимание, здесь
уцелел каждый кустик, каждая скамейка. - Госсар обвел рукой вокруг. -
Где сейчас в Келанге найдется еще одно такое место?! Думаете, нам было
легко всю ночь сдерживать уттаков?

Маг по-хозяйски оглядел дворцовый парк.

- Вижу. - В голосе Каморры прозвучало торжество. - Я доволен тобой,
Госсар.

XI

Путь по Иммарунскому лесу был спокойным пожалуй, даже приятным.

Тревинер безошибочно выбирал направление и отыскивал ручьи для
привалов, издали замечал дичь или съедобную травку, заботясь о своих
менее привычных к лесу спутниках с естественным добродушием
хлебосольного хозяина, принимающего у себя гостей. Витри использовал
каждый удобный случай, чтобы поучиться у охотника искусству стрельбы из
лука, и через два дня усиленной практики количество попаданий у него
сравнялось с количеством промахов.

- Завтра выберем цель на десять шагов дальше, чем сегодня, - сказал
Тревинер, довольный успехами ученика. - Конечно, ствол дуба не дикая
утка, но у тебя все впереди, парень! И я когда-то мазал по козлиной
шкуре, которую нам с Вальборном вывешивал на заборе Лаункар. Зато
теперь... Витри, помни, что мастерство в своем деле - это свобода! Я и
сыт, и одет, и никто мне не указ. До чего ж люблю такую жизнь!

- Разве ты не на службе у правителя Бетлинка? - спросил Витри. - Я
думал, это он приказывает, что ты должен делать.

- Может, кому-то и кажется, что он распоряжается мной, - весело
прищурился охотник, - но мой правитель никогда не прикажет мне того, что
я не захочу выполнить. Я сам себе хозяин, Витри, и надеюсь, что всю
жизнь проживу именно так.

- Всю жизнь? - удивился Витри. - Здесь, в лесу?

- Здесь же замечательно! - Тревинер слегка взмахнул кистью руки, как
бы охватывая и солнечную поляну, и вздрагивающие под слабым ветром
верхушки деревьев, и кусочек голубого неба. - Когда я в лесу, мне нечего
больше желать.

Мой лук, Чиана и я - отличная компания!

Витри проникся бесшабашным настроением Тревинера.

- А как же жена, детки? - спросил он, втайне надеясь, что охотник
рассеет и эти затруднения.

- Слово-то какое - жена... - приоткрыл глаз охотник. - Когда я выхожу
из леса и вижу красавицу - для меня это праздник. А жена? Тесная вонючая
изба и она в ней - день и ночь, в любом виде, в любом настроении, с
нечесаной головой, с немытой мордой. Что и говорить, праздничек!
Поглядел я в свое время и на родителей, и на соседей... Детки визжат,
дерутся, то у них понос, то сопли. Конечно, не все так думают, но не все
и живут, как я. Их право.

- Ну а как же... - В памяти Витри возникло круглое личико Лайи,
капризное и хорошенькое, ее вздернутый носик и светлые кудряшки. -
Бывает же, что двое полюбят друг друга и поженятся, чтобы никогда не
разлучаться...

- Наверное, бывает, - согласился Тревинер. - Но я не из тех чудаков,
для которых свет сходится клином на одной паре глазок. Мир большой,
красавиц в нем много. Всегда найдутся и те, которые окажут
благосклонность бродяге-охотнику.

- Да, но... - Витри сделал жест руками, будто бы противопоставляя их
друг другу. - А если, допустим, тебе хотелось бы благосклонности
какой-нибудь красавицы, а она тебя не замечает. Замечает другого, а не
тебя.

Тогда что?

- Пожелаю ей счастья и посмотрю, нет ли у нее хорошенькой подружки
или соседки, - подмигнул ему охотник. - Я в таких делах не жадничаю. Вон
наш приятель Альмарен - боится, как бы я не приударил за этой маленькой
колючкой, с которой он сам не сводит глаз. Объяснил бы я ему, да эти
чудаки такие обидчивые! Да и девчонка не в моем вкусе. Красавица должна
быть большой, пышной мягкой, и пусть сколько угодно притворяется умной,
лишь бы не была. - Взгляд Тревинера вдруг сделался грустным и