конторских книг или тетрадей, куда он мог записать какие-то сведения про
Тимми?
ничего не чувствуешь? Точно?
нее возьмутся.
наследить, копайся в вещах поаккуратней. И не возись слишком долго. Нам надо
сматываться отсюда побыстрее. - Рыбак прошел в комнату, где колдун принимал
посетителей.
большую банку и пару конторских книг. - Что за чертовщину ты приволок?
колдовской муры.
держал в руках несколько книг. - А теперь пора проваливать отсюда. Нам еще
надо избавиться от этого барахла. Вылезем через окно. Когда мы его захлопнем
за собой, задвижка на нем закроется сама. Я полезу первым, посмотрю, все ли
вокруг тихо.
***
Но, в конце концов, дело оказалось не таким уж страшным, как он себе
представлял. Теперь наступила реакция. У Старого Рыбака она проявлялась не
так сильно.
Оставалось сделать еще одну вещь.
кувшином в руках. Оглядевшись вокруг, он пошел за новой порцией.
меня свидание.
должны его закончить.
Глава36
которая шла Белой Розе. На первый взгляд она казалась довольно невзрачной.
Слегка неряшливая блондинка со спутанными волосами, двадцати лет с гаком.
Деревенская девка, которой самое место на картофельной ферме. Разве что на
ферме такая выглядела бы более замученной, нарожав за десять лет кучу
ребятишек.
думаю, Душечку трудно было принимать всерьез еще и потому, что все у нее
выходило очень уж легко, как бы случайно. Взять ту атаку на монастырь. Ведь
она прошла как по маслу. Никто бы вообще не пострадал, если бы Пес-Жабо дав
не шлепнулся прямо в толпу кентавров, когда удирал. Но они были сами в этом
виноваты: слишком уж рвались в бой. Если бы держались немного дальше от
стены, как им было ведено, то успели бы убраться с его дороги.
преимуществами, которые это уважение давало. По-моему, Праотец-Дерево был
готов потакать ей во всем.
пытавшийся оказаться между ней и Вороном и одновременно между ней и
Боманцем. Хотя Ворон с колдуном нигде не появлялись вместе, потому что не
доверяли друг другу еще больше, чем Молчун не доверял им обоим.
высоте в две мили, имея под боком две сотни жутковатых созданий, готовых,
чуть что не так, слопать тебя на завтрак, нечего и думать выйти сухим из
воды, если ты рискнул сморозить какую-нибудь глупость.
понимали. Но три великие личности, Боманц, Ворон и Молчун, были настолько
заняты решением важнейшего вопроса о том, кто из них первым заткнет дырку от
бублика в центре вселенной, что такая простая мысль ну никак не могла прийти
им в голову.
служил в Гвардии, а они были из Черного Отряда. Они думали, что я мог иметь
против них зуб.
что она - Белая Роза. Она вообще не любила, когда ее звали как-то иначе, а
не Душечкой. Она была не против, когда я захотел поговорить с ней. Против
были Ворон и Молчун. Когда Ворон высказал мне свои претензии, я посоветовал
ему заткнуть их себе кое-куда. Думаю, она сказала то же самое Молчуну. Тот
пока ничего не предпринимал, но, когда я разговаривал с ней, он вечно торчал
поблизости с видом мясника, примеривающегося, как бы половчее разделать
тушу.
кроме себя самого. Именно он когда-то, чуть ли не насильно, выучил меня
языку знаков. Чтобы мы могли обмениваться сообщениями, когда нельзя было
говорить вслух.
здравствуй-как-поживаешь и тому подобная чепуха. У меня плохо получалось. Но
потом она научила меня многим новым знакам и наши беседы сделались более
содержательными.
сказала об этом прямо. Ей нужен был еще какой-нибудь собеседник кроме
Молчуна, постоянно висевшего у нее над душой.
Ворону, и все. Чтобы помешать парню выставлять себя большим дураком, чем он
уже был. Наверно, она поняла это. Потому что ни разу не дала мне возможности
перевести разговор на эту тему. Она была очень проницательной.
подростка, незаметно повзрослевших, пока повсюду вокруг шла бесконечная
война. Понять, почему она избрала тот путь, по которому теперь шла, было
нетрудно. Ее историю знали все, поэтому объяснений не требовалось.
мятежники для меня выглядели ничуть не лучше, чем имперцы. Даже хуже,
поскольку тогда она еще не приступила к чистке своих рядов. Вдобавок Империя
платила своим солдатам. Хорошо и в срок.
жизненную философию: те идиоты, которые идут служить не за деньги, а во имя
какой-то идеи, вполне заслуживают того, чтобы погибнуть во славу отечества.
страсти слегка улеглись, но она продолжала горячо убеждать меня, что в мире
существуют абстракции, за которые стоит сражаться и умирать. Ничего
подобного, упрямо настаивал я, к какой бы прекрасной цели ты ни стремился,
она все равно не стоит того, чтобы отдавать за нее жизнь. Потому что через
каких-нибудь двадцать лет никто про тебя даже не вспомнит. А если вспомнит,
так выругается.
Молчуном не лежало слишком много личного, они объединились бы и задали мне
перцу за то, что я узурпировал их подружку.
которых прежде помалкивал. Мне казалось, они мало чего стоят, если учесть,
кто о них говорит. Так, всякая ерунда о том, что движет людьми и как устроен
мир.
кроме свободы от тирании прошлого, а потому не вызывают у меня доверия.
Убеждал, что их движение, как показывает моя нехитрая философия, полностью
игнорирует природу человека. Если даже удастся когда-нибудь опрокинуть
Империю, объяснял я, результат будет самый плачевный. Все новые режимы
всегда оказываются куда гаже предыдущих, иначе им просто не продержаться. И
никаких исключений из этого правила история не знает.
этой теме. Попав под власть Империи, обычные простые люди становились более
трудолюбивыми, более зажиточными, ощущали себя в большей безопасности, чем
прежде. Повсюду, кроме тех мест, где активно действовали повстанцы. Я знал
это не понаслышке. Потом я сказал Душечке, что для большинства людей свобода
- отнюдь не главная проблема. А в том виде, в каком ее исповедуют мятежники,
обывателям эта концепция вообще чужда.
всего населения - быть свободным означало: обеспечить семью всем
необходимым, а излишки выгодно продать на рынке.
Тяжелая, утомительная работа. Скучная. Но никто не жил впроголодь, причем
даже в неурожайные годы излишков хватало на покупку разных городских
товаров. А вот во времена моего дедушки все наши поля были лишь одним, среди
десятков других таких Же, владением, принадлежавшим богатому помещику. Люди
были по закону приписаны к земле и являлись частью его собственности. Такой
же собственности, как вода, земля, деревья и дичь. Помимо крестьянского
труда у них была масса всяких других повинностей, которые они были обязаны
отработать на своего лендлорда. А еще они должны были с каждого урожая
отдавать лендлорду фиксированную часть. Сперва. В неурожайный год лорд мог
забрать все.
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Елманов Валерий
Херберт Фрэнк