Чтение 31–й страницы книги ~Сезон оружия~

Под низким небом виртуального мира, под малиновыми солнцами, на вершине лысого, как колено, холма, медленно материализовались трое. Два человека и пес.

Таких ощущений Августин не испытывал никогда в жизни. Сэр Томас тоже.

Августин видел свое тело, оставшееся там, "наверху", в реальном мире. Одновременно с этим он видел себя, свой аватар, здесь, в Митгарде.

Оба этих тела, реальное и виртуальное, воспринимались им отчужденно. Но между этими двумя отчуждениями была ощутимая разница. Его земное тело, добротно и грубо сработанное топором эволюции из белков, жиров, углеводов, микроэлементов и воды, сейчас было совсем чужим.

Чтобы поверить в него, на нем следовало бы написать: "Августин Депп, homo sapiens".

А второе, виртуальное, тело, которым его сознание повелевало в данный момент, казалось отчужденным потому, что рациональные, насквозь материалистические мозги Августина не могли смириться с аватаром, который порожден не виртуальной станцией, а вибрациями мировой пустоты с помощью саамы.

Да, он видел оба своих тела, но это "видение" совсем не было похоже на нормальное, человеческое, повседневное. Скорее оно напоминало магическое зрение Джирджиса. Но даже с ним сходство было более чем приблизительным. Вместо прямого видения, в сознании Августина сразу возникало знание о том, что он "видит".

Что по этому поводу думает сэр Томас, заключить было невозможно. Но, когда прошло полное непонимание первых секунд, Августин с удивлением обнаружил, что, помимо его собственных, ему стали доступны чужие эмоции.

Он ощутил две волны дружеских симпатий, которые легким теплым ветерком овевали его сознание. Первая волна исходила от Томаса, вторая - от Хотоя. Кроме симпатий, он ощущал полное спокойствие. К его удивлению, не только Хотой, но и сэр Томас чувствовал себя вполне в своей тарелке.

И тут Августин сообразил, что для спокойствия нет никаких оснований.

- Хотой, это же Митгард, сектор АВ-16! А ты обещал локальную ВР ВИН!

- Обещал, - согласился Хотой. - Но я не смог провести вас туда сразу Слишком опасно В Сети очень сильная и пока не вполне понятная мне флуктуация Так что придется немного погулять.

Бетонная равнина, до которой на глазок было четыре-пять виртуальных километров, взорвалась дружным солдатским криком. Легионы приветствовали своего комиссара.

- Смотр перед генеральным наступлением на Герцогство. Они специально подгадали так, чтобы было побольше включенных. А сейчас будет самое интересное, - заметил Хотой, имевший богатый опыт вхождений в ВР с помощью саамы. Поэтому он видел и, главное, понимал куда больше Августина.

Августин молчал, пытаясь сфокусировать свое новое зрение-понимание на легионерах. Когда ему это более или менее удалось, он "взглянул" на их комиссара.

Страшное лицо. Правда, это всего лишь аватар. Но, как известно, "скажи мне, какой у тебя аватар, и я скажу тебе, кто ты".

Аватар комиссара имел каменное лицо. Именно каменное. Вырубленное из мрамора. И под одеждой аватара скрывался такой же мрамор. Каменный человек. Морф "Голем". Вкус параноика.

"Салмаксов небось. Или сам господин Щуро, - заработала фантазия Августина. - Впрочем, нет, конечно. Им сейчас не до этого. Комиссаром может оказаться кто угодно. Пятидесятилетний отставной полковник ДБ или просто сумасшедший любитель свежевать живую птицу, обожатель кошек, ненавистник детей; человек-шинель, мелкий держатель акций компании ВИН; или, наоборот, утонченный ценитель Ницше и Малера; или женщина - эдакая фригидная госпожа де Сад".

Тем временем милитаристский шабаш начал превращаться в комедию абсурда. Августин уже заметил, что во многих koi ортах есть пустующие ячейки. А сейчас волна плановых отключений нарастала.

Один за другим испарялись рядовые Адамы, центурионы в классе Агасферов, исчез легат Четвертого Сдвоенного Гвардейского легиона имени Серпа и Молота. Его место по уставу занял центурион-примипил, но и его спустя несколько секунд смели беспощадные законы виртуальной реальности. Августин хохотнул.

- Ну что, двинулись? - спросил он у Хотоя.

- Нет, подожди еще пару минут. Это было не самое интересное.

Комедия продолжалась. Августин, конечно, понимал, что где-то в зоне включения Аквилея Великая в своих персональных ячейках появляются новые актанты, но им сюда еще надо прийти, занять пустующие места и так далее. И так может продолжаться вечно. Что же они - дурака валяют, что ли?

Увы, в Социальной Республике Сол дурака валять не привыкли. СРС была гордостью триумвирата Щуро- Салмаксов-Воронов. СРС была моделью грядущей Социальной Республики Россия, и поэтому никакие шутки политическими комиссарами не признавались.

На восемьдесят восьмом шоссе, проходившем по краю бетонной равнины и соединявшем зону включения Аквилея Великая с Славянобратском, Августин увидел огромную колонну киборгов.

Все сплошь морфы "Бешеный Макс". Они выстроились позади легионов. Часть из них заняла пустующие места в когортах. Войско проорало еще что-то и двинулось мерным солдатским шагом в направлении сто третьего шоссе. В направлении границ (по крайней мере, бывших границ) Герцогства Белее.

- Ну и что? - бросил Августин Хотою. - Это ведь не снимает проблемы.

- Все киборги - шатуны. Среди них нет ни одного человека.

Комедия закончилась. В том, что такую массу шатунов может выпустить в ВР только ВИН, Августин не сомневался.

Августин, Хотой и Томас перемещались по направлению к "кроличьей норе", некогда зарегистрированной террористами как "Утгард-лиловый", а в СРС помпезно именуемой Тарпейским Провалом.

На краю "кроличьей норы" маячила вышка с подъемником и узким трамплином.

С этого трамплина в недра Утгарда отправляли приговоренных на смерть. Чтобы, значит, отступники и еретики могли спокойно достичь Идеального Катарсиса.

На противоположной стороне провала в Утгард, который здесь по неведомой иронии Сети выглядел просто и наглядно, - озеро, бурлящее крохотными и с виду безобидными термоядерными взрывами, - были сооружены трибуны для высоких гостей и праздных зрителей. Ни одна казнь в Республике не обходилась без соответствующей проповеди политических комиссаров. Об Идеальном Катарсисе, о Сердце Материи и о Великом Кетцале.

Но сейчас окрестности "Утгарда-лилового" были пусты.

Августин, Хотой и Томас остановились у края. Перед ними разворачивались сотни сцен ядерного Апокалипсиса в миниатюре.

"Тоже ведь интересно, - подумал Августин. - Где-то, на каком-то сервере, может быть, в Новой Зеландии, а может быть, в Марьиной Роще, находится база данных по ядерным испытаниям. И вот террористы Локи что-то взрывают, а Сеть наскоро латает образовавшуюся дыру, прикрывая ничто изображением чего ни попадя, ко обязательно либо ужасом, либо с ужасом ассоциирующимся. Возле Каменных Столбов взяла, кажется, пустыню Мохаве В секторе АМ-5 - "Гернику" Пикассо. А здесь - вообще кошмар имени Хиросимы. У нее, у этой паскудной Сети, явно есть свои эстетические предпочтения. Или просто пытается установить что-то вроде запретительного знака, "кирпича"?"

- Покурить не хочешь? Нервишки успокоить? - ехидно осведомился Хотой. - Я бы, например, с удовольствием выпил чашечку бульона.

- Да куда уж тут курить?! У меня все нервы перегорели за последние двое суток. Нечего успокаивать, - ответил Августин.

Ответа Хотоя не последовало.

Потому что один из только что распустившихся перед ними ядерных цветков достиг необычной высоты в два локтя и продолжал расти. Из него выбились несколько подозрительных отростков, быстро достигших длины в полметра. Августин невольно попятился.

- Цверги! - прогремел изменившийся голос Хотоя.

В тон ему зло рявкнул Томас.

Два новых кольца - следы подземных ядерных испытаний - не уступили место новым видениям, а стали все явственнее контурироваться на поверхности "Утгарда-лилового". Одновременно с этим со всех сторон зазвучал монотонный, леденящий душу гул, сквозь который слабо пробивался рокот больших африканских озрабанов.

- Какие еще к такой-то матери цверги?! - спросил Августин все еще достаточно сдержанно.

- Демоны Сети! Некогда объяснять! - От привычной спокойной и рассудительной манеры Хотоя не осталось и следа. - Вообрази свой самый страшный кошмар и стань им!

- Мы же неуязвимы, ты говорил...

В этот момент метаморфозы ядерных грибов окончились.

Над поверхностью "Утгарда-лилового", пренебрегая геенной, пасть которой была разверста под ними, попирая все известные Августину законы Виртуальной Реальности, в ореоле багрового пламени, возвышались три сущности.

Казалось, они сплошь сотканы из движения, изменений, вихрей и потоков.

И это непрестанное, хаотическое движение было залито в форму полупрозрачных антропоморфных тел.

Пожалуй, если человека скрестить с крабом, в четвертом поколении начнут появляться именно такие особи.

Массивные членистые руки и ноги. Вытянутые вперед головы с мощными челюстями. Миллионы волосков, каждый из которых поет о своем.

Пространство взорвалось мириадами оглушительных звуков. Но явственнее и настойчивее всех были конвульсивные содрогания африканских барабанов.

Цверги не двигались, но Августин с ужасом обнаружил, что расстояние между ним и неописуемыми тварями сокращается.

Хотой больше не был Хотоем.

Он стал огромной толстой старухой с выступающими изо рта желтыми клыками и тяжелой, совершенно голой грудью. Старуха была вооружена каменным ножом длиною в добрый каролингский меч. Ее засаленные штаны, увешанные бубенцами, истекали потоками крови, в левой руке она держала щит-бубен. Томаса Хотой тоже принял под свою опеку. Завязанная для верности узлом, на шее Хотоя-старухи болталась большая черная змея.

"Самый страшный кошмар, самый страшный кошмар..." - лихорадочно соображал Августин, дурея от угнетающего волю барабанного грохота.

Он не успел ничего придумать, когда ближайший цверг, молниеносно выбросив вперед руку-клешню с пальцами, сплоить покрытыми мелкими коготками, впился ему в лицо. Точнее, в Августиново представление о своем лице.

Разницы не было. Была только адская боль, словно бы его бороде вздумалось расти не наружу, а внутрь.

И это подсказало ему выход. По крайней мере, то, что показалось выходом. Воля Августина еще не была до конца подавлена, когда он стал Тварью.

Тварь была омерзительна. Тварь была настолько тошнотворна, что по земному телу Августина, прикорнувшему под яблоней, пробежала судорожная волна отвращения.

Тварь была соткана из омерзительных осязательных ощущений и порождала их вокруг себя в изобилии. Всякий, кто прикасался к ней, должен был испытать, как но нему пробежала верткая сколопендра. Как просучил гадкими коленчатыми лапами паук. Как профланировала огромная липкая медуза.

Разумеется, все эти ощущения были ощущениями людей. Как они действовали на цвергов, Августин знать не мог. Поэтому его аватар для верности принял вид Хирурга-Психопата. В его правой руке был острейший, увеличенный в должное количество раз, скальпель, в левой - трепанатор черепа с электроприводом. Вместо глаз у Августина светились два вставных стеклянных шарика, на шее болтался с виду безобидный стетоскоп.

С омерзительными ощущениями, которыми он надеялся отвратить цверга, Августин сильно перебрал. Цверг очень быстро, но совершенно плавно изменился, превращаясь в огромный разверстый желудок, и прильнул к нему каждым дюймом своей алчущей плоти.

Лапа, которая до этого впивалась в его лицо, превратилась в некое подобие пуповины и стала намертво прирастать к нему толстой сосущей ложноножкой.

Цверг лакомился. Это было очень похоже на конец. Августин почему-то ни на секунду не сомневался, что речь не идет ни о каком убийстве до смерти. Августин в этот момент с абсолютной ясностью осознал, что цверг намерен поглотить его сознание без остатка, оставив холодеть под яблоней лишь бесхозную материальную оболочку.

Руки и ноги Августина были очень плотно облеплены цвергом, и он не мог толком пустить в ход свое оружие. Своим зрением-знанием Августин видел, что цверг пронзен насквозь его скальпелем, что в другом месте псевдоплоть хищника разодрана зубьями трепанатора. Но цвергу это, похоже, не причиняло никаких хлопот. Рот Августина тоже был полностью залеплен отвратительной хищной тварью. Он не мог позволить себе даже нормальный предсмертный крик.

Августин взорвал свои никчемные стеклянные глаза.

Тщетно. Цвергу было плевать на две рваные дыры в своем желудке.

Августин пустил в ход стетоскоп. Он присосался к желудку цверга и стал пожирать пожирателя.

Тщетно. Стетоскоп быстро забился и лопнул, как обожравшийся питон. Цверга было слишком много.

"Идиот! - мысленно возопил Августин. - Кожа!"

Он изменил ощущения, которые источал его аватар. Теперь это были не сколопендры и медузы, а ласковые женские касания, вкус свежего яблока на губах, в общем - полная противоположность предыдущих.

Долгожданного результата не последовало. Цверг уже давно сожрал его кожу и, войдя во вкус, готов был переварить мясо. Августин понял, что, как себя ни приправляй, а все равно сойдешь на корм голодному цвергу. Цверг, судя по всему, не был гурманом.

Все тщетно. Тщетно, тщетно, тщетно...

Кошмар закончился внезапно. Желудок потерял былую хватку. Отлип. Опал.

Обглоданные руки Августина обрели долгожданную свободу. Толком не осознавая, что происходит вокруг, он кромсал подлую алчную плоть цверга беспощадным скальпелем, топтал ее ногами, и только когда Августин принял аватар гиены и вознамерился сожрать все, что осталось от цверга, властный голос Хотоя приказал:

- Достаточно.

- Нас спас Томас, - ответил Хотой.

С точки зрения Августина, это было, мягко говоря, неполное пояснение к тому кошмару, из которого они только что выбрались.

Хотой снова был Хотоем, Томас - Томасом, Августин - Августином. Они вновь были тем, чем положено, - призраками в призрачной реальности.

Чувствовалось, что Хотой тоже не в себе. Из них троих полное, удивительное спокойствие демонстрировал только Томас.

- Это были цверги, - пояснил Хотой, когда они плавно погрузились в пасть "Утгарда-лилового".

- Цверги, цверги... - пробормотал Августин, с трудом припоминая самую туманную и самую неудобочитаемую главу из фундаментального труда Олафа Триггвассона, библии XXI века, "Страннее, чем рай".

"У нас, у скандинавов, десять веков назад так называли злых карликов, которые некогда были червями в теле великана Имира, из которого произошел мир. Цверги - слуги тьмы, они ненавидят свет и обычно не показываются на поверхности земли. Но иногда наступает их время.

Я создал законы Виртуальной Реальности так, чтобы ни одну большую войну нельзя было выиграть. Хочешь иметь аватар серийного убийцы и резать на куски другие аватары - пожалуйста. Это твое личное дело, в Виртуальной Реальности ты - патологический слюнтяй и неудачник - можешь немного расслабиться. Хочешь шесть часов кряду стрелять из крупнокалиберного ружья по живым мишеням - на здоровье. Пока не пристрелят тебя. Но если ты хочешь "сплотить массы", "устроить порядок", "подарить всем счастье" - может и не получиться.

Даже если ты найдешь достаточно болванов, тебе едва ли удастся завоевать больше четырех-пяти зон включения. Ну, допустим, тебе удалось развязать большую войну. Допустим, тебе удалось наводнить Виртуальную Реальность смертью с помощью, например, фальшивых аватаров. Вот в этот-то момент, когда ВР начнет погружаться во тьму твоего мракобесия, могут появиться цверги.

Ты, может быть, знаешь о нон-идентифицируемых виртуальных феноменах (НИВФ). Они возникают потому, что Сеть стоит выше Порога Предсказуемости.

В подавляющем большинстве случаев НИВФ не представляют никакой угрозы. Легкая рябь, пробежавшая по небесам. Шнурок на левом ботинке, который превратился в тонкого бронзового червя. Голос, который пять минут подряд бубнит тебе в ухо: "А вот и неправда".

Бывают феномены и похуже, но всем им далеко до самых безобидных чудес Утгарда. НИВФ - это сны Сети. Цверги - экстремальные, наиболее опасные нон-идентифицируемые виртуальные феномены. Цверги - кошмары Сети.

Я о них никогда ничего не слышал, но я их предвижу, и я дал им это мрачное имя.

Сеть - изначально совершенно здоровый организм, и кошмары ей сниться не должны. Когда террористы стали взрывать рабочие станции, в Виртуальном Мире появился Утгард. Это, строго говоря, тоже один огромный постоянно наблюдаемый нон-идентифицируемый сетевой феномен, но сном его назвать нельзя. Это скорее явь шизофреника. Эта явь - следствие внешней перегрузки Сети из-за разрушения ее элементов.

А вот если в здоровой части Сети, в Митгарде, возникнет внутренняя перегрузка, тогда произойдет что-то другое. Тогда, насколько я понимаю собственное детище, Сеть попытается уничтожить источник перегрузки, не нарушая при этом собственных законов.

Как Сеть будет выполнять эту задачу - я не знаю. Я знаю лишь, что, когда свет сменяется тьмой, в мир приходят цверги".

Олаф Триггвассон. "Страннее, чем рай"

- Вспомнил! - торжествующе воскликнул Августин, когда они, покинув хаос Утгарда, очутились в Зоне Стабильности. - Появление цвергов было предсказано Олафом Триггвассоном! Только какого черта они напали на нас? Насколько я помню, Триггвассон утверждал, что цверги должны стремиться к уничтожению источника внутренней перегрузки. То есть шатунов Социальной Республики Сол.

- Во-первых, почему ты решил, что наше появление не перегружает Сеть? Во-вторых, разве лейкоциты столь уж хорошо разбираются в инородных бактериях, которые им предстоит сожрать? Насколько мне известно, цверги атакуют все, что по загадочному мнению Сети служит источником серьезной внутренней угрозы.

- Что-то слабенькие цверги оказались, - скептически заметил Августин, который иной раз был не прочь помахать кулаками после драки.

- Слабенькие? - Хотой хохотнул. - Ну ты нахал! Первый раз я встретил цверга вчера, когда Республика захватила Амстердам. Тот цверг по сравнению с этими был ничем, и то я едва унес от него свои виртуальные ноги. Если бы не Томас...

- М-да? - Августин покосился в сторону ньюфа, который спокойно трусил рядом с ним.

- Да. Собаки, в отличие от человека, совершенно естественны. Даже я не могу похвастаться этим. Даже мое сознание иногда доверяется химерам, которые порождают так называемая "реальность" и так называемая "материя" У собак восприятие мира не замутнено ничем. Они видят вещи такими, какими они есть. Поэтому Томас смог принять единственно верный аватар, с помощью которого он обратил двух цвергов в бегство. Ну а третий был так увлечен тобой, что нам с Томасом пришлось его убить Ты искромсал не цверга, но его дезактивированный фантом

- И каков же был этот аватар Томаса'

- Есть вещи, к описанию которых человеческий язык неприменим, - жестко отрезал Хотой. - Для этого нужно уметь выть и скулить так, как это делают собаки ненастной осенней ночью в полнолуние на окраине крохотной деревеньки, которую по недомыслию построили там, где Срединный Мир слишком тонок.

- Срединный Мир? Это между Асгардом и Утгардом? - иронично спросил Августин, сам не понимая, шутит он или говорит чудовищную глупость.

- Это между небом и землей, - сказал Хотой так, что Августин понял - он сморозил чудовищную глупость.

Зона Стабильности была совершенно пуста. Ни Пантеры, ни Острова, ни Железной Башни, ни Океана - ничего.

Хотой, который уже довольно давно молчал, прислушиваясь к каким-то одному ему слышным звукам, увлек своих спутников в произвольном, с точки зрения Августина, направлении.

Однако Хотой, как всегда, знал, что делает. И действительно, вскоре они оказались перед тайным пропускником, где Зона Стабильности смыкалась с локальной виртуальной реальностью ВИН. Когда они уже собрались проникнуть в пропускник, из бескрайнего пространства Зоны Стабильности донесся далекий грохот африканских барабанов. Августина передернуло при одной только мысли о новой встрече с Демонами Сети.

- Цверги, - заметил Хотой без тени беспокойства. - Много цвергов. Но им сейчас не до нас.

К счастью, ландшафт не успел измениться до неузнаваемости.

Стальное поле с флюоресцирующими стрелками Августин узнал сразу. И хотя то здесь, то там можно было заметить растущие из ниоткуда гранитные столбики причудливой формы, которых раньше не было и в помине, в остальном окрестности блока "комати" были вполне узнаваемы.

- Веди, Августин. У нас очень мало времени. Имей это в виду, - сказал Хотой.

Но первым пошел Томас. Как ни странно, он успел вполне освоиться внутри ВР и чувствовал себя вполне свободно. Словно был на ежеутренней прогулке в сквере. Не хватало только поводка.

Вскоре на горизонте показалась стена из розовых кирпичей с эмблемами ВИН.

- Мы почти пришли, - сказал Августин, указывая Хотою в сторону цели.

Треугольные ворота с оптически проницаемым смотровым окошком приковывали к себе внимание, но Августин не торопился подходить к ним. Пожалуй, из-за того, что боялся нового поражения. Он боялся, что и в этот раз они окажутся запертыми.

- У нас несколько минут, Августин. - Хотой придал своему мыслеобразу тревожную окраску.

- Я пойду один. Стойте здесь, - сказал Августин и направился к воротам.

Томас и Хотой провожали его исполненными надежды взглядами. Едва ли черный кудлатый ньюфаундленд понимал, что происходит. Однако общее настроение ожидания чего-то значительного и важного передалось и ему.

Августин прильнул к: смотровому окошку. Вот он, постамент с русской надписью "Не медли!" и ее латинским переводом. Вот оно, безумное творение, инженерного гения Бориса Михайловича Деппа, ключ к защите ВИН.

Августин помедлил еще минуту, размышляя над смыслом надписи на постаменте. Возможно, она - просто украшение. Возможно, медлить действительно нельзя. Нужно положить руку на постамент и, когда появится системное сообщение: "Вы активировали блок саморазрушения защиты. Работа программы начнется через столько-то минут", сматываться подобру-поздорову. Впрочем, задерживаться в локальной ВР ВИН у Августина и так не было никакого желания.

Августин оглянулся. Хотой и Томас стояли на том же месте, словно изваянные из мрамора монументы. Августин толкнул треугольные ворота. И его рука свободно прошла сквозь них.

Локи никогда раньше не пробовал саамы. Но все, что произошло с ним, было воспринято Локи сравнительно спокойно. Когда не с чем сравнивать, все кажется естественным и нормальным.