"тачка" или "колеса", как называли в ФРБ эти громоздкие сооружения; но все-таки
это были машины, пусть непривычные Саймону и не похожие на электроглайдеры с
воздушной подушкой. Он не сомневался, что справится и с таким архаичным
транспортным средством.
Проказы обратился в сторону банка.
способов для добывания денег, от торговли алмазными россыпями в созвездии
Кассиопеи до компьютерного грабежа; он мог проникнуть через любую дверь,
вскрыть любой замок, разобраться с любым хранилищем и сейфом. Тем более что
тут, на Старой Земле, не ожидалось никаких сюрпризов, "калейдоскопов", сводящих
с ума, лазеров с автоматическим наведением или форсунок, распыляющих ядовитый
газ. Тут все решали примитивней: решетки, запоры, толстые стены и стражи при
сундуках с сокровищами.
в этот ранний час была пустынной и безмолвной; лишь ветер шуршал развешанными
на пальмах гирляндами да полоскались яркие флаги на тонких высоких шестах.
Город замер под жарким солнцем в своем торжественном убранстве, и Саймону
припомнилось, что скоро - седьмое ноября. День Высадки, главный и, кажется,
единственный праздник ФРБ. Он сопровождался массой развлечений: казнями
преступников, схватками между знаменитыми бойцами, традиционным шествием, во
время которого, в память о минувшей войне, сжигали чучело срушника, и
обязательным погромом лавок и кабаков.
носились пестрые птицы, мохнатые пальмовые стволы казались колоннами из
серо-коричневого гранита, а за их редким строем дремали дома. Частные
резиденции были украшены эркерами и башенками, у салунов и лавок гостеприимно
раскинулись веранды, но присутственные здания выглядели суровей и строже: ни
башенок, ни ве-;ранд, только портики, ведущие к массивным дверям, да ряды узких
зарешеченных окон. Этот стиль выдерживался с удивительным постоянством, и лишь
по вывескам да клановым начкам можно было догадаться, где тут казарма "штыков",
где дворец протектора, а где - живодерня, она же - полицейское управление.
Перед последним открывалась небольшая площадь с неизменными воротом и ямой,
которая на этот раз не пустовала - из нее торчали чьи-то ноги в рваных caпогах,
скрученные у колен проволокой.
Ни хрена себе! Вот это жлоб! Разъелся, вражье семя!
выпирала полукруглая стена обширного амфитеатра. Ворота в ней были приоткрыты,
и откуда-то издалека доносились тяжкое сопенье, шарканье ног по песку и звуки
глухих ударов, словно кузнечным молотом стучали по закутанной в перину
наковальне. Справа от ворот стоял новенький автомобиль, а слева, на фанерном
щите, висела намалеванная яркими красками картинка: полуголый темноволосый
гигант с рельефной мускулатурой, бочкообразным брюхом и кулаками размером с
футбольный мяч попирал стопой поверженного соперника. Густые мохнатые брови
великана были грозно насуплены, а глаза разбегались по сторонам, будто он в
одно и то же время пытался выяснить, что происходит у дверей банка и в пыточной
яме.
надпись внизу плаката. Она извещала, то нынче вечером Эмилио-Емельян Косой
Мамонт, боец и чемпион смоленских, готов уложить любого, переломав противнику
на выбор ноги, руки либо ребра; а если почтенная публика пожелает, то шею или
хребет. Ставки десять к одному, судья на ринге - Рафаэль Обозный, схватка - до
победного конца, победитель получает все.
машина; кузов - темно-лиловый, бронзовый бампер надраен до блеска, сиденья -
крокодильей кожи, над задним - топливный бак литров на двести, передние
прикрыты ветровым стеклом; еще - огромный руль, педали да какие-то рукояти,
также обтянутые кожей. От этого транспортного приспособления веяло надежностью
и мощью, и Саймон подумал, что на приличной дороге сумеет выжать километров
восемьдесят в час.
нет, да и в Сан-Филипе тоже. В Дуре вообще ни одной машины, брат Рикардо, а в
Фильке у гниды Мендеса есть фургон с мазутным движком, чтоб туши коровьи по
причалам развозить. Но эта-тачка - не для туш. Подходящая, тапирий блин!
лимузине к океанским берегам, а рядом с ним, на переднем сиденье - Мария. Глаза
блестят, темные волосы вьются, губы полураскрыты, а на губах - улыбка. Надо бы
платье ей купить, подумал он и резко обернулся, расслышав за спиной чье-то
дыхание.
хватало воздуха. Вероятно, лет двадцать назад он выглядел сильным высоким
мужчиной, но теперь отвислое брюхо, лохмы до плеч, необозримые ягодицы и
волосатые руки-окорока скрадывали рост. Впрочем, несмотря на излишек волос и
плоти, двигался он довольно шустро.
глазки, рот и нос терялись среди бесчисленных складок кожи.
заведение! Покупаю и продаю, сужу и принимаю ставки... еще хороню по сходной
цене. А вы, значит, из Пустоши. На богатеев-ранчеро не похожи, хрр... совсем не
похожи. Гуртовщики, что ли? Из тех, что бычкам хвосты крутят? - Он сощурился,
оглядел Саймона и вдруг махнул мясистой лапой в сторону ворот. - Желаете
взглянуть, парни? Чемпион как раз... хрр... разминается. Моньку Зекса кончает.
Можно - из Разлома. Хоть бляхи, хоть чечня из Кавказских Княжеств! Но только по
три песюка за схватку. Вот ежели кости переломает, добавлю еще пять. Годится?
Хрр?
плакат. - Вот вечером я бы с ним потягался. Ставки десять к одному, говоришь?
отбросил волосы, свисавшие на потный лоб, и приказал: - Ну-ка, разденься,
бычара! Драться умеешь?
челюсти будто пушечное ядро, подброшенное тройным пороховым зарядом. Встретил
он, однако, пустоту скользнув вбок, Саймон развернулся и нанес удар по почкам -
не слишком сильный, но чувствительный. Толстяк охнул. Проказа загоготал.
Продержишься пару минут... - Потирая спину, толстяк обошел вокруг Саймона,
пощупал литые мышцы и одобрительно кивнул. - А может, и дольше. Но только не с
Мамонтом. Удар у тебя хорош и кость крепкая, но Косой... хрр... Косой таких
пачками в землю клал. Вот Васька Крюк либо там Копчик - это для тебя. С ними,
хрр, и потягаешься. Годится, гуртовщик? Да или нет? Отвечай!
сколько?
и толстяк поспешил поправиться: - Ну, три. А больше получит лишь тот, кто
вышибет с ринга Косого! Хочешь попробовать, парень?
машины и произнес:
вдруг сделалось серьезным. Он покосился в сторону ворот и, понизив голос,
сообщил: - Знаешь, это ведь, хрр, его тачка...
одному! Если знать, на кого ставить.
гуртовщик! Сильно рискуешь! Косой - из чемпионов чемпион. Это тебе не бычки в
Пустоши!
да перевелись.
осталась заметная вмятина. Не слишком большая, но и не маленькая - с половину
кокосового ореха.
горловина объемистого кожаного мешка с подвешенным к нему подбородком.
Несколько секунд он созерцал вмятину, затем ощупал кулак Сайма и пробурчал:
шесть, развесели народец. Будут за тобой трое - Васька Крюк, Копчик и, положим,
Семка Клюква. Вышибешь их, тогда берись за Косого. Все-таки десять к одному...
хрр...
жирной груди. - Меня! Я, хрр, здешний паханито. Главная власть - на арене и в
ближайших, хрр, окрестностях. Так что уложишь Мамонта - забирай тачку. А не
уложишь... - его взгляд метнулся к пыточной яме, из которой торчали сапоги.
речушка и мосты.над ней остались прежними, но шелест листьев и журчание
медленных вод были заглушены гомоном, смехом, резкими гудками машин, цокотом
копыт, шарканьем тысяч ноги пьяными выкриками. У живодерни, а также под
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Корнев Павел
Посняков Андрей
Никитин Юрий