окаймляющий невидимое, но Лира потянуло к ней, чтобы согреться.
Если бы Лир осмелился, он раздул бы эту улыбку как уголек,
сомкнув возле нес ладони.
этом мрачном и одиноком месте, нужно большое мужество; кроме
того, это будет полезно. Спойте мне, спойте громко -- прогоните
мои сны, помогите мне забыть то, что не хочет уйти из памяти.
Спойте мне, милорд, если это будет угодно вам. Может быть, для
героя это пустяк, но мне будет приятно.
дневного света его голоса, по лестнице в поисках убежища,
шелестя и плюхаясь, разбегались какие-то невидимые мокрые
твари. Он запел первое, что пришло в голову:
казалось, заставил гнездящуюся в замке старую-престарую тьму
зашипеть на них обоих.
Принц Лир. -- Один из людей моего отца часто пел мне эту песню.
Я не верю ей. По-моему, любовь сильнее привычек и
обстоятельств. Я думаю, что можно ждать кого-то долго и
помнить, почему ты ждешь, когда она наконец придет. -- Леди
Амальтея вновь улыбнулась, но не ответила. Удивляясь своей
храбрости, Принц тихо сказал: -- Если бы я мог, я бы вошел в
ваши сны, чтобы охранять вас, чтобы сразить то, что преследует
вас, как я сделал бы это наяву. Но я не могу этого сделать --
ведь я не снюсь вам.
внизу винтовой лестницы шаги и приглушенный голос Хаггарда:
придворного волшебника:
chanson de geste, из тех, что он часто ноет, выезжая на подвиг
или возвращаясь с победой. Уверяю вас, ваше величество.
Убежден, он всегда поет в своих дурацких скитаниях, поскольку
именно так поступают герои. Но он пел здесь, и не о битвах и
подвигах, а о любви. Где она? Я понял, что он поет о любви, еще
не расслышав слов, -- сами камни дрожали, как от движений Быка.
Где она?
посмотрели друг на друга, но не шелохнулись. Потом пришел
страх, ведь происшедшее с ними могло быть тем, чего добивался
Хаггард. На лестничную площадку чуть выше выходил коридор. Они
побежали по нему, обгоняя дыхание. Поступь ее была тиха, как
обещание, данное ею Принцу, но его тяжелые сапоги стучали по
каменному полу именно так, как должны стучать сапоги. Король
Хаггард не преследовал их, но где-то вдали шелестел его голос,
переплетаясь со словами волшебника:
исключительное заклинание...
устраивает.
губительному лету страны Хаггарда. Жизнь в замке продолжалась в
молчании, царящем там, где никто ни на что не надеется. Молли
Отрава готовила и стирала, оттирала камни, чинила броню и
точила мечи; она колола дрова, молола муку, ходила за лошадьми
и чистила их стойла, плавила украденное золото и серебро для
сундуков Короля и делала кирпичи без соломы. А вечерами, перед
сном, она обычно просматривала новые стихи Принца Лира,
посвященные Леди Амальтее, хвалила их и исправляла ошибки.
ненавидя это занятие и зная, что Хаггард тоже знает это и от
того получает удовольствие. Он никогда больше не предлагал
Молли бежать из замка, прежде чем Хаггард узнает правду о Леди
Амальтее, но он и не пытался теперь искать тайный ход к
Красному Быку, даже когда у него и было время для этого.
Казалось, он сдался, но не Королю, а другому, куда более
старому и жестокому врагу, поймавшему его наконец этой зимой в
этом замке.
тем более прекрасней, чем мрачнее предыдущего был новый день.
Возвращавшиеся после краж или промерзшие и промокшие на карауле
старые стражники расцветали словно бутоны, встречая ее на
лестницах и в залах. Она улыбалась и ласково отвечала им, но,
когда уходила, замок казался еще темнее, а ветер снаружи трепал
набухшее небо, как простыню на веревке. Ведь красота ее была
смертной и человечной, и она не давала утешения старикам. Они
натягивали плотнее свои промокшие плащи и ковыляли к огоньку на
кухню.
так блаженно, будто замок Хаггарда стал зеленым лесом,
весенним, диким и тенистым. Они взбирались на изогнутые башни,
как на горы, устраивали пикники на каменных лужайках под
каменным небом и шлепали взад и вперед по текущим словно ручьи
лестницам. Он рассказал ей все, что знал сам и что он думал об
этом, придумал ей жизнь и мнения, а она помогала ему молчанием.
Она не обманывала его -- ведь она и в самом деле не помнила
ничего, что было до замка и до него самого. Ее жизнь начиналась
и кончалась на Принце Лире -- вся, кроме снов, которые скоро
потускнели, как он и обещал ей. Они редко слышали рев
охотящегося Красного Быка, по ночам он больше не выходил. Но
когда голодный рев доносился до ее ушей, она пугалась, стены и
зима вновь окружали их, как будто вся эта весна была только ее
созданием, даром ее радости Принцу. В такие моменты ему
хотелось обнять ее, но он уже давно знал, что она боится
прикосновения.
замка, ожидая возвращения Принца Лира из похода против зятя
того самого людоеда -- время от времени он выбирался в такие
поездки, как и обещал Молли. Над долиной Хагсгейта мыльной
пеной грудились тучи, но дождя не было. Внизу жесткими
серебряными, зелеными и гнедыми лентами, уходящими в туманную
даль, змеилось море. Уродливые птицы то и дело взлетали
поодиночке, парами и по трое, быстро делали круг над водой и
возвращались снова важно расхаживать по песку, фыркая и кивая в
сторону замка Короля Хаггарда: "Вот как. Вот как". Вода стояла
низко, начинался прилив.
тихом холодном воздухе:
щипали и толкали ее как дети, пытающиеся затянуть взрослого в
нужное им место. Чтобы отогнать их, она пошевелила плечами.
-- Леди Амальтея, возлюбленная Лира, который вошел в мои сны,
так что я не сомневаюсь в себе даже во сне. Где могла я
услышать эту печальную песню? Я -- Леди Амальтея, и я знаю
Шилова Юлия
Василенко Иван
Доценко Виктор
Глуховский Дмитрий
Лукин Евгений
Маккэфри Энн