Чтение 31–й страницы книги ~Вино из одуванчиков~

-- Мне-то уж не надо будет сегодня в такую поздноту возвращаться домой
через этот мерзкий овраг,--сказала Франсина.-- А вот тебе придется идти
домой этой дорогой, Лавиния. По этим ступенькам и через мост... а вдруг тебе
встретится Душегуб?

-- Глупости! -- сказала Лавиния Неббс.

-- Я-то не пойду, а вот ты пойдешь по тропинке одна и станешь
прислушиваться к собственным шагам. Всю дорогу до дому тебе придется идти
одной. Послушай, Лавиния, неужели тебе не жутко совсем одной в твоем доме?

-- Старые девы любят жить одни.--Лавиния указала на тропку среди
кустов, уходящую во тьму; там было жарко, словно в теплице.-- Давай пойдем
напрямик.

-- Я боюсь!

-- Еще рано. Душегуб выходит на охоту гораздо позже. Лавиния взяла
Франсину под руку и повела по извилистой тропинке, все ниже, ниже, в теплоту
сверчков, кваканья лягушек и напоенную тонким пеньем москитов тишину. Они
пробирались сквозь сожженную солнцем траву, сухие стебли кололи их голые
щиколотки.

-- Побежим!--задыхаясь, попросила Франсина.

-- Нет!

Тропинка вильнула в сторону -- и тут они увидели...

В певучей тишине ночи, под сенью нагретых солнцем деревьев лежала
Элизабет Рэмсел -- казалось, она прилегла здесь, чтобы насладиться ласковыми
звездами и беспечным ветерком, руки свободно лежали вдоль тела, как весла
легкокрылого суденышка.

Франсина вскрикнула.

-- Не кричи!--Лавиния протянула руки и ухватилась за Франсину, а та
всхлипывала и давилась слезами.-- Не кричи, не смей кричать!

Элизабет лежала, точно ее вынесло сюда волнами; лицо залито лунным
светом, глаза широко раскрыты и тускло отсвечивают, как речная галька,
кончик языка прикушен.

-- Она мертвая,-- сказала Франсина.-- Ой, она мертвая, мертвая!

Лавиния словно окаменела, а вокруг темнели теплые тени, стрекотали
сверчки, громко квакали лягушки.

-- Надо сообщить в полицию,-- сказала она наконец.

-- Обними меня, Лавиния, мне холодно, ужасно холодно, в жизни не было
так холодно!

Лавиния обняла Франсину; а между тем по сухой до хруста траве шагали
полицейские, под ногами метались пятна света от карманных фонариков, звучали
приглушенные голоса; время близилось к половине девятого.

-- Прямо как в декабре. Свитер бы надеть! -- не открывая глаз, сказала
Франсина и прижалась к подруге.

-- Теперь вы обе можете идти, уважаемые,-- сказал полицейский.--А
завтра прошу зайти к нам в участок, у нас, наверно, будут к вам еще
кое-какие вопросы.

И Лавиния с Франсиной пошли от полиции и от белой простыни, которая
прикрывала теперь нечто неподвижное, простертое на траве.

Сердце Лавинии отчаянно колотилось, ее тоже насквозь, до самых костей
пробирал холод; в лунном свете ее тонкие пальцы белели как льдинки; и ей
запомнилось, что она всю дорогу что-то говорила, а Франсина только
всхлипывала и жалась к ней.

Внезапно вдогонку послышался голос:

-- Может, вас проводить?

-- Нет, мы дойдем одни,--ответила в темноту Лавиния, и они пошли
дальше. Они шли по оврагу, тут все шуршало и словно бы настороженно
принюхивалось к ним, перешептывалось, стрекотало и потрескивало, а крошечный
островок, где остались огни и голоса, где люди искали следы убийцы,
затерялся далеко позади.

-- Я никогда раньше не видела мертвых,-- сказала Франсина.

Лавиния вгляделась в свои часы, словно они были бог весть в какой дали,
словно собственное запястье оказалось за тысячу миль от нее.

-- Сейчас только половина девятого. Захватим по дороге Элен и пойдем в
кино.

-- В кино?! --Франсина отшатнулась.

-- Непременно. Нужно забыть все это. Нужно выкинуть это из головы. Если
сейчас вернуться домой, мы все время будем об этом думать. Нет, пойдем в
кино, как будто ничего не случилось.

-- Лавиния, неужели ты серьезно?

-- Еще как серьезно. Нужно забыть, нужно смеяться.

-- Но ведь там Элизабет... твоя подруга... и моя...

-- Ей мы уже ничем не можем помочь; значит, надо думать о себе. Пойдем.

В темноте они стали взбираться каменистой тропинкой по склону оврага. И
вдруг перед ними, загораживая им дорогу, не видя их, потому что он смотрел
вниз, на движущиеся огоньки и на мертвое тело, и прислушивался к голосам
полицейских, вырос Дуглас Сполдинг.

Он стоял, беспомощно опустив руки, белый как мел от лунного света и, не
отрываясь, глядел вниз, в овраг.

-- Иди домой! -- крикнула Франсина. Он не слышал.

-- Эй, ты!--завопила Франсина.--Иди домой, уходи отсюда сейчас же,
слышишь? Иди домой, домой, ДОМОЙ!

Дуглас вскинул голову и уставился на них невидящими глазами. Губы его
подергивались. Он промычал что-то невнятное. Потом молча повернулся и
бросился бежать. Молча бежал он к дальним холмам, в теплую тьму.

Франсина снова всхлипнула и заплакала и пошла дальше с Лавинией Неббс.

-- Ну, наконец-то. Я уж думала, вы совсем не придете! --Элен Грир
стояла на крылечке и нетерпеливо притоптывала ногой.-- Вы опоздали всего
лишь на какой-нибудь час. Что случилось?

-- Мы... -- начала было Франсина. Но Лавиния крепко стиснула ее руку.

-- Там ужасный переполох. Кто-то нашел в овраге Элизабет Рэмсел.

-- Мертвую? Она... умерла?

Лавиния кивнула. Элен ахнула и схватилась рукой за горло.

-- Кто же ее нашел?

Лавиния крепко сжимала руку Франсины.

-- Мы не знаем.

Три девушки стояли в сумерках летнего вечера и смотрели друг на друга.

-- Мне почему-то хочется войти в дом и запереть все двери,-- сказала
наконец Элен.

Но в конце концов она пошла только надеть свитер; было еще тепло, но и
она вдруг почувствовала, что зябнет.

Едва она скрылась за дверью, Франсина зашептала, как в лихорадке:

-- Почему ты ей не сказала?

-- Зачем ее расстраивать? --ответила Лавиния.-- Успеется. Завтра скажу.

Три подруги пошли по улице под чернильно-черными деревьями мимо
внезапно замкнувшихся домов. Как быстро разнеслась страшная весть -- из
оврага, от дома к дому, от крыльца к крыльцу, от телефона к телефону! И вот
они идут и слышат, как защелкиваются дверные замки, и чувствуют на себе
взгляды тех, кто прячется за спущенными шторами. Как странно: был обычный
вечер, с трещотками, хлопушками и мороженым, руки пахли ванильным кремом от
москитов -- и вдруг детей точно вымело с улицы, они побросали все свои игры
и разбежались по домам, их упрятали в четырех стенах, за плотно
занавешенными окнами, и только брошенные хлопушки валяются в лимонных и
земляничных лужицах растаявшего мороженого. Странно: душные комнаты, там, за
бронзовыми дверными молотками и ручками, битком набиты, люди задыхаются, все
в испарине. Бейсбольные мячи и биты валяются на пустынных лужайках. На
раскалившемся за день тротуаре, от которого идет пар, не дорисованы белым
мелом "классы"... Точно секунду назад кто-то объявил, что сейчас грянет
трескучий мороз.

-- Мы просто сумасшедшие! Надо же--в такой вечер бродить по улицам! --
заметила Элен.

-- Душегуб не убьет сразу трех,-- ответила Лавиния.-- Втроем не опасно.
И потом, бояться еще рано. Он убивает не чаще одного раза в месяц.

На их перепуганные лица упала тень. За деревом кто-то стоял. И словно
кулак обрушился на клавиши органа -- все три пронзительно вскрикнули на
разные голоса.

-- Ага, поймал! -- зарычал густой бас.

И вот перед ними человек. Стремительно выскочил на свет и хохочет.
Прислонился спиной к дереву, за которым только что прятался, указывает на
девушек пальцем и знай себе хохочет!

-- Эй, вы! Это я и есть Душегуб!

-- Фрэнк Диллон!

-- Фрэнк!

-- Фрэнк,--сказала Лавиния,--если вы еще когда-нибудь выкинете такую
дурацкую шутку, пусть вас изрешетят пулями.

-- Как не стыдно! -- И Франсина истерически зарыдала. Улыбка сбежала с
губ Фрэнка.

-- Прошу прощенья, я никак не думал...

-- Уходите! --сказала Лавиния.--Разве вы не слыхали про Элизабет? Ее
нашли мертвую в овраге. А вы бегаете по ночам и пугаете женщин. Молчите, мы
не хотим больше Слышать ни слова.

-- Послушайте, погодите...

Они пошли прочь. Он двинулся было за ними.

-- Оставайтесь здесь, мистер Душегуб, пугайте самого себя. Пойдите
посмотрите на лицо Элизабет Рэмсел -- увидите, как все это забавно!

И Лавиния повела подруг дальше по улице, осененной деревьями и
звездами. Франсина не отнимала от глаз платок.

-- Франсина, ведь он пошутил,-- сказала Элен.-- Лавиния, почему она так
плачет?

-- После расскажем, когда придем в город. И что бы там ни было, мы идем
в кино! А теперь--хватит! Доставайте-ка деньги, мы уже почти пришли.

В аптеке застоялся теплый воздух; большие деревянные вентиляторы