Чтение 31–й страницы книги ~Джандар с Каллисто~

через него проходит электричество. Может быть, через равные интервалы
Юпитер обрушивает дождь электрических частиц, которые взаимодействуют с
нейтральным газом в атмосфере Каллисто. Или светлые периоды возникают
вследствие совершенно неизвестной силы или феномена. Не могу сказать
определенно: могу только рассказать о том, что наблюдал.

На рассвете весь небесный купол вспыхивает мягким свечением, которое
за семь-восемь минут проходит полный цикл от бархатисто-коричневого
сумрака и до яркого полуденного света. Это зрелище особенно поражает,
когда видишь его в первый раз: как будто все небо освещается одним
колоссальным взрывом. Освещенность остается постоянной, неизменной, без
всякого источника, пока за час до наступления темноты все повторяется в
обратном порядке. И снова нужно семь-восемь минут, насколько я могу без
часов определить время, чтобы дневной свет сменился бархатисто-коричневой
мглой.

Единственный эффект, который это оказывает на луны, заключается в
том, что ночью они кажутся более яркими, так как не соперничают с
светящимся золотым туманом.

И вот на нас опустилась ночь. Как будто космический волшебник
произнес свое заклинание и затмил солнце. Я простонал горькое проклятие.

Исправить повреждение трудно было бы и днем, но ночью это вообще
невозможно.

- Ты можешь что-нибудь сделать, Лукор, чтобы освободить провод?

Он мрачно покачал головой.

- Я работал педалями, надеясь высвободить стрелу, но бесполезно, -
сказал он.

- Что случилось? - неожиданно спросила Дарлуна. Мы с Лукором
разговаривали напряженным шепотом, чтобы не распространять панику.
Девушка, погруженная в меланхолическую задумчивость, не подозревала о
нашем опасном положении. Но теперь она, должно быть, услышала наш
разговор, потому что вопросительно посмотрела на нашего пилота, старого
учителя фехтования. Он быстро и экономно объяснил затруднение.

- С каждой секундой нас все дальше на большой скорости уносит на юг,
- заключил он. - Мы уже на много корадов в глубине Великого Кумала и
углубляемся все дальше. Если мне не удастся каким-то образом освободить
элерон и повернуть машину, мы окажемся на полюсе.

- Можно что-нибудь сделать? - спросил невозмутимый Коджа своим
жестким невыразительным голосом.

- Ничего, - с мрачной уверенностью ответил Лукор. - Я боюсь
пользоваться педалями: дальнейшие усилия могут вообще сломать их. Стрела
запутала ванты, и они уже могли перетереться от трения о края. Но пока они
не порвались. И элерон кажется не поврежденным стрелой. Похоже, стрела
застряла между элероном и крылом. Но если мы не сможем удалить это
препятствие, мы беспомощны и нас унесет на сотни корадов от курса, потому
что мой город Ганатол теперь далеко за нами к востоку.

Я пожалел о наступлении тьмы, которая так осложнит мою попытку. Но
все равно придется ее предпринять.

Быстро посовещавшись с Лукором, посоветовав ему следить за
равновесием и компенсировать перемещение тяжести, я выбрался из кокпита и
перебросил одну ногу через борт.

- Джандар, что ты собираешься делать? - закричала Дарлуна, когда
машина головокружительно наклонилась направо под моим весом. Я заставил
себя беззаботно засмеяться, хотя на самом деле сердце у меня билось в
горле.

- Спокойно, принцесса, - сказал я. - Ничего не остается, как
освободить элерон. Внимательней, Лукор, я иду...

И перебрался на крыло.

Я не особенно храбрый человек, хотя игра судьбы и случая часто
навязывала мне такую роль. Поэтому со всей откровенностью признаюсь, что я
испугался. Я остро осознавал, что мы несемся в ночи со скоростью сотня
миль в час в хрупком суденышке, сделанном из сжатой бумаги.

Я сознавал и тот ужасный факт, что летим мы на высоте в полторы
тысячи футов над самыми густыми джунглями и что любой неверный шаг бросит
меня вниз, навстречу несомненной и быстрой смерти.

Ветер летел мимо, хватая меня своими невидимыми пальцами. Глаза
слезились от его порывов, я почти ничего не видел. Волосы и одежда рвались
назад с такой силой, что я мог только удерживаться руками за край кокпита.

Если перестану держаться, меня оторвет, как листок в урагане, и
бросит, как бомбу, на густые ветви далеко внизу. Я вспомнил рассказ Лина
Картера, в котором герой оказывается на узком выступе горы, высоко над
глубоким озером. Когда герой больше не может сохранять равновесие, он
камнем падает в озеро, но остается жив, потому что падает под таким углом,
что соприкосновение с водой вызывает наиболее слабый удар. (Книга, которую
упоминает капитан Дарк, называется "Тонгор против богов", это третий роман
в моей лемурианской серии, она была опубликована в ноябре 1967. Капитан
Дарк правильно вспоминает сюжет, но только это был не герой, а героиня; ее
спасло случайное стечение аэродинамических факторов. - Л.К.). Но здесь
подо мной нет озера и, увы! нет заботливого автора, готового помочь своими
аэродинамическими фокусами, если я упаду!

Изо всех сил держась, чтобы меня не сорвало ветром, я попытался
дотянуться до стрелы. Но длины рук не хватило: пальцы коснулись
поверхности элерона в добрых семи дюймах от стрелы.

Ничего не оставалось делать, как, держась за крыло, встать на похожее
на понтон шасси. Я уже упоминал выше это шасси. Оно состоит из двух
понтонов, по обе стороны корпуса, и заполнено подъемным газом, который
делает все сооружение способным взлетать. Если бы не понтон, я никак не
смог бы дотянуться до стрелы, потому что само крыло не выдержало бы мой
вес.

С бесконечной осторожностью, по-прежнему держась обеими руками за
кожух своего кокпита, я опустил сначала одну ногу, потом вторую, пока не
встал на правый понтон. Он был расчален узкими рейками относительно левого
понтона, и оба они крепились к килю и основанию крыльев вантами. Я
искренне надеялся, что все это достаточно крепко, чтобы выдержать мой вес.
Если же нет, вот тогда у нас действительно будут неприятности!

Стоя боком на наполненном газом понтоне, я оторвал одну руку от
кожуха кокпита и схватился ею за само крыло. Все это я проделал
чрезвычайно медленно, потому что ужасно боялся, что ветер оторвет меня и
швырнет в ночь.

Посмотрев вверх, я увидел Дарлуну. Она смотрела на меня со страхом в
огромных глазах. Лицо ее побледнело, одну руку она прижала к губам.

И я вдруг почувствовал себя героем! Приятно было обнаружить, что на
борту корабля кто-то боится больше меня!

Интересно, по-прежнему ли прекрасная принцесса Шондакора считает меня
слабаком и трусом. Несомненно, сейчас она убеждена, что я герой с львиным
сердцем. Я чуть не рассмеялся вслух при этой мысли. На самом деле я так
боялся, что у меня дрожали колени.

Теперь я обеими руками держался за край крыла, ноги одна перед другой
на понтоне. Снова я попытался дотянуться до стрелы и снова не смог.

Тогда я сел на понтон, очень неудобно оседлав его, ноги мои свисали
по обе стороны, руками держался за крыло над собой.

Медленно и осторожно я перенес одну за другой руки на оттяжки,
которые крепили понтон к правому крылу.

И вознес молчаливую молитву за то, что небесные пираты используют
такую прочную бумагу.

Затем отпустил левую руку и начал ощупывать ею нижнюю поверхность
элерона. Вися под углом в сорок пять градусов, я наконец смог дотянуться
до этой проклятой стрелы. Пальцы мои онемели от холодного воздуха, но я
ощущал ими стрелу, застрявшую между элероном и поверхностью крыла.

Схватив кончиками пальцев стрелу, лежа лицом вниз над джунглями,
которые с тошнотворной скоростью проносились подо мной, я начал
раскачивать стрелу вперед и назад, вперед и назад, постепенно освобождая
ее.

Когда через бесконечность - на самом деле прошла одна-две минуты - я
высвободил ее настолько, что она дрожала при прикосновении, я ощупал все
древко, чтобы убедиться, что она не застряла в вантах.

Чтобы сделать это, я вынужден был вытянуться, так что почти все мое
тело повисло в воздухе. Теперь я держался за понтон только правой рукой, а
левая была свободна.

Пальцы мои дрожали от напряжения, запястье и вся рука онемели. С
бесконечной осторожностью я щупал провода и, зажав древко стрелы в
пальцах, стал его высвобождать.

Хвала богу или богам, которые правят этим миром: в самострелах
Занадара используют стрелы с гладкими наконечниками. Если бы наконечник
был зазубрен, я и за миллион лет не высвободил его, вися головой вниз над
пропастью, держась только правой рукой и неспособный увидеть, что делает
моя левая рука!

Щелкнули внезапно освобожденные провода, стрела высвободилась и
отлетела, и я почувствовал такую радость, как смертник, которого
губернатор помиловал в тот момент, как его привязывали к электрическому
стулу.

Провода заскрипели, это Лукор опробовал педали.

Элерон поворачивался вверх и вниз.

Теперь все в порядке, и я потащил свое болящее, замерзшее и уставшее
тело назад, к более безопасному положению на понтоне. Двигаясь очень
медленно, я повторил свои действия в обратном порядке, пока не встал на
понтоне. Потом, передвигая руки по дюйму за раз - а руки у меня дрожали от
напряжения и усталости, - я продвинулся вдоль крыла, пока не оказался
рядом с кокпитом. На меня смотрели Дарлуна, Лукор и Коджа.

Мне показалось, что никто из них не дышал, пока я был на крыле.

По боли в легких я вдруг понял, что тоже сдерживал дыхание.

Ухватившись одной полузамерзшей рукой за кожух, я поставил левую ногу