погнались за киммерийцем с оружием в руках.
разметавшейся львиной черной гривой фигуре.
Ларанга, смотрите! Узнаете меня?
побледнели, с ужасом глядя на возвышающуюся над ними дикую фигуру. Неужели
это был он, кровавый оборотень южных морей, что так таинственно исчез
много лет назад, продолжая жить в кровавых легендах?
как молитву, произносящих имя Амры. Даже люди из Куша, до этого никогда не
видевшие Конана, поддержали этот грозный крик. Невольники в кормовой
надстройке тоже начали биться в стены, словно охваченные общим безумием.
руку, заорал не своим голосом:
галер, солдаты бросились на своего врага со всех сторон. Но он прыжком
очутился внизу, среди лавок.
на железную цепь и перерубить ее, как гнилую веревку. Через секунду
невольник уже был свободен и лихорадочно ломал весло на увесистую дубину.
Солдаты в панике бегали по мостику, а на палубе "Смелого" началась свалка
и хаос. Топор Конана безостановочно поднимался и опускался, и каждый его
удар освобождал покрытого пеной и вопящего атлета, опьяненного ненавистью,
свободой и жаждой мести.
белого гиганта, который, как ошалелый, рубил цепи, были сбиты с ног еще не
освобожденными гребцами, чьи получившие волю товарищи, как слепой черный
шквал, вырвались наверх и с дьявольским воодушевлением, под звон порванных
цепей, дрались сломанными веслами и железными палками, рвали противника
зубами и ногтями. И в замешательстве схватки солдаты даже не заметили, что
за их спинами вдребезги разлетелась стена кормовой надстройки и оттуда
вырвалась наружу еще одна группа невольников.
помочь ударами зазубренного топора дубинам своих новых товарищей.
народ, закаленные морскими ветрами аргосцы не могли противостоять
обезумевшей черной орде, ведомой в бой ужасным варваром. Удары плетей,
унижения и издевательства теперь вылились в один кошмарный приступ ярости,
что, как ураган, пронесся с кормы до носа. А когда он утих, в живых на
палубе "Смелого" остался лишь один белый человек - забрызганный кровью
гигант, вокруг которого в неописуемой безумной радости скакали и прыгали
чернокожие. Со слезами на глазах они опускались на окровавленный настил и
в экстазе бились головами о доски, восхищаясь своим освободителем.
проклятые стигийцы и черные псы Куша! Вновь запылают прибрежные селения и
пойдут на дно их поганые корабли! И вновь у нас будут женщины и вино!
Десяток - вниз, освобождать остальных! Другие - к парусам, рулю и веслам.
Тысяча чертей! Вы что - не видите, что нас снесло к берегу, пока шла
драка? Или вы снова хотите попасть в лапы своих господ, сев на мель у
самого берега? Трупы выбросить за борт! За работу, если вам дороги ваши
головы!
приказания. Тела убитых - и белых, и черных, были выброшены за борт, где
сразу же собрались косяки рыб.
преданно и восхищенно смотрели в его сторону. Он скрестил на груди руки, а
ветер разметал его длинные черные волосы. Никогда еще на этом мостике не
стояла фигура более дикая и варварская, и немногие из придворных Аквилонии
узнали бы сейчас своего короля в этом суровом корсаре.
достаточно оружия, предназначавшегося для торговли. Нас хватит, чтобы
управлять судном и сражаться! Что вы выбираете: быть цепными гребцами псов
Аргоса или вольными людьми Амры?
таком дерьме. Трое - ко мне, пойдете за пищей. Хоть зубами поработаете,
пока наш рейс не кончился!
охотно побежали выполнять указание. Ветер налетел с новой силой, расправив
парус, и корабль поплыл в открытое море, раздвигая носом пляшущие волны.
плечи. Может, он и не имел больше короны Аквилонии, но был теперь королем
безбрежных океанских просторов.
ходу летел к югу. Из невинного купеческого судна он превратился в военную
галеру, насколько это было возможно. Гребцы теперь сидели за веслами с
мечами на поясах и с золочеными шлемами на кудрявых головах. Вдоль бортов
стояли щиты, а связки стрел, луков и дротиков висели на мачте. Даже
природа теперь, казалось, помогала Конану - день за днем сильный бриз
наполнял парус, и не было необходимости в веслах.
горизонт из своей бочки на верхушке мачты, длинной черной галеры нигде
видно не было. И сутки за сутками нигде не было видно ничего, кроме пенных
волн, разрезаемых носом корабля и теряющихся вдали, как стая потревоженных
птиц. Торговый сезон подходил к концу, и теперь редко кто выходил в море,
кроме рыбаков.
ожидали. У самой линии горизонта, но в сторону, противоположную выбранной
Конаном, показалось идущее под всеми парусами судно. Команда умоляла
Конана, чтобы он развернулся и захватил этот корабль, но он лишь упрямо
покачал головой, - где-то на юге к портам Стигии уходила черная галера.
наступлением темноты, впередсмотрящий заметил ее, а потом увидел тот же
силуэт и на утро. Было ясно, что быстро ее настичь не удастся, но не
придавал этому особого значения. И каждый день, приближавший их к берегам
Стигии, наполнял его душу жгучим нетерпением. Догадки его подтверждались.
И в том, что Сердце Аримана украл жрец Сета, он уже нисколько не
сомневался, точно так же, как и в том, что утром солнце обязательно должно
взойти. А куда еще, кроме Стигии, мог направляться этот жрец? Чернокожим
передавалось его нетерпение, и они старались грести еще быстрее, чем даже
под плетьми надсмотрщиков. Они ждали кровавых грабежей и пока были вполне
довольны. Люди далеких южных островов не знали другой работы, и даже
выходцы из Куша были не прочь пограбить своих богатых соотечественников.
Узы крови значили для них немного, гораздо больше - тугой кошелек и жажда
поживы.
кончились, а с ними и неясные вершины далеких нагорий. Низкое побережье
открывало взору обширные равнины, исчезающие в голубой дымке. Здесь было
мало бухт, и еще меньше портов, но белели в лучах солнца раскиданные по
всей равнине стены аккуратных городков Шема.
всадников. У них были широкие бледно-серые бороды и тяжелые луки. Таким
было побережье Шема, где каждый город-государство устанавливал свои
собственные законы. Дальше к востоку, как знал Конан, степи уступали место
пустыням, населенным лишь дикими племенами кочевников.
застроенной городками и замками равнины, наконец, начала меняться.
Появились кроны тамариска и пальмовые рощи. За ними был виден зеленый
ковер деревьев и кустарника, а еще дальше - горы и пески пустынь. Здесь в
море впадала река, берега которой покрывала буйная растительность.
возвышавшиеся над побережьем черные стены и башни какого-то города.
городом был Кеми - известнейший порт этой страны и в настоящее время
крупнейший ее город. Король Стигии жил в столичном городе Луксуре, а Кеми
был столицей жрецов, хотя и поговаривали, что настоящим центром их мрачной
религии был расположенный на берегу Стикса, но в глубине континента старый
заброшенный город. Стикс, берущий свое начало где-то в неизведанных краях
далекого юга, сначала гнал свои воды тысячи миль на север, чтобы потом
свернуть к западу и через несколько сотен миль влиться в океан.
прежде, чем его застал рассвет, остановился на стоянку в небольшой бухте в
нескольких милях от города. Бухту окружали густые мангровые заросли,
оплетенные лианами, где кишмя кишели крокодилы и змеи. Обнаружить здесь их
корабль было практически невозможно. Конану это было известно еще с тех
пор, когда он искал здесь укрытия, будучи корсаром.
мощные бастионы которого поднимались прямо у входа в порт, экипаж
"Смелого" мог различить огни факелов и низкое гудение бубнов. Здесь не
стояло столько кораблей, сколько в портах Аргоса. Силу свою и славу
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Мацумото Сэйте
Мурич Виктор
Контровский Владимир