Чтение 31–й страницы книги ~Фермер в небе~

- Ты что, не носишь с собой фонарь?
Я-то всегда таскал его с собой; в темную фазу мы вообще не выходили из дома
без фонарей. Но я потерял фонарь, когда начало трясти. А где - понятия не
имею.
Отец задумался, перелез через обломки и тут же вернулся.
- Нашел на тропинке между домом и хлевом. Выронил, должно быть.
Он посветил на внутреннюю дверь. Мы обсудили положение.
- Выглядит паршиво, - тихо проговорил отец. - Взрывная декомпрессия.
Между верхом двери и дверной рамой зияла щель, в которую свободно можно
было просунуть руку; дверь не зажало давлением изнутри, ее просто
заклинило.
- Пегги! - крикнул отец. - Пегги, дорогая, ты слышишь меня? Нет ответа.
- Бери фонарь, Билл. И отойди в сторонку.
Отец попятился назад, а затем с силой ударил в дверь плечом. Она немного
подалась, но не открылась. Он ударил еще раз - дверь резко распахнулась и
тут же, рванувшись назад, сшибла его с ног. Пока отец поднимался, я
посветил фонариком в комнату.
Пегги наполовину свесилась из кровати, словно собиралась встать и упала без
чувств. Голова откинута, изо рта на пол стекает струйка крови.
Молли зашла в комнату сразу за нами; они с отцом уложили Пегги в носилки,
отец включил давление. Пегги была жива. Она задыхалась, кашляла, заливала
нас кровью, пока мы пытались ей чем-то помочь. Потом заплакала. Когда ее
уложили в пузырь, она затихла и вроде как уснула - а может, снова потеряла
сознание.
Молли плакала, но тихо, беззвучно. Отец выпрямился, вытер лицо и сказал:
- Бери за тот конец, Билл. Нужно доставить ее в город.
- Да, - сказал я и взялся за носилки. Молли освещала нам путь. Мы
перебрались через кучу обломков, бывших недавно нашим домом, и на минуту
опустили носилки. Я огляделся вокруг.
Посмотрел на Юпитер; на лице его по-прежнему чернели тени, а Ио с Европой
еще не достигли западного края диска. Весь этот кошмар длился меньше часа.
Но сейчас я думал не об этом: небо выглядело как-то странно. Звезды
блестели слишком ярко, и их было слишком много.
- Джордж, - сказал я, - что стряслось с небом?
- Сейчас не время... - начал он и внезапно замолк. Потом прошептал: - Боже
правый!
- Что? - спросила Молли. - В чем дело?
- Назад, домой, быстро! Нужно откопать всю одежду, какую сможем. И одеяла!
- Что? Зачем?
- Тепловая ловушка! Она больше не действует - землетрясение, должно быть,
повредило энергостанцию.
Мы снова принялись рыться в обломках, пока не нашли свои теплые вещи; это
заняло немного времени - мы знали, где искать, главное было сдвинуть плиты.
Отец обернул одеялами носилки, превратив их в кокон.
- О'кей, Билл, - сказал он. - А теперь бегом - марш!
И тут мы услышали мычание Мэйбл. Я остановился и посмотрел на отца. Он тоже
остановился с выражением мучительной нерешительности на лице.
- Ох, черт!
Впервые на моей памяти отец выругался вслух.
- Мы не можем бросить ее здесь замерзать. Она же член нашей семьи. Пошли,
Билл.
Мы снова поставили носилки и побежали к хлеву. Там был сплошной хаос, но по
жалобному мычанию мы быстро обнаружили Мэйбл и стащили с нее обвалившуюся
крышу. Буренка поднялась на ноги. На вид целехонькая, но, видимо, ушибло ее
неслабо. Она посмотрела на нас с возмущением.
Мы с трудом перетащили ее через обломки: отец тянул спереди, я подталкивал
сзади. Отец отдал Молли веревку.
- А как же цыплята? - спросил я. - И кролики? Некоторых из них придавило,
остальные разбрелись вокруг развалин. Я почувствовал, как кролик прошмыгнул
прямо у меня между ногами.
- Некогда! - отрезал отец. - Мы не можем взять их с собой. Все, что мы
могли бы для них сделать, это перерезать им горло. Пошли!
Мы направились к дороге.
Молли возглавляла процессию, таща за собой Мэйбл и освещая путь фонариком.
Свет нам был необходим. Ночь, еще пару минут назад чересчур яркая и
светлая, вдруг сгустилась непроглядной тьмой. Вскоре Юпитер совсем скрылся
из виду, и я перестал различать даже пальцы на собственной вытянутой руке.
Под ногами хлюпало - не дождь, а внезапная роса: заметно похолодало.
Потом хлынул ливень, сильный, ледяной. Его сменил мокрый снег. Молли
обернулась.
- Джордж! - позвала она. - Мы уже дошли до поворота к Шульцам?
- Они нам не помогут. Ребенка нужно доставить в больницу.
- Я не об этом. Может, мне сходить предупредить их?
- С ними все в порядке. У них сейсмоустойчивый дом.
- А холод?
- Н-да...
Отец понял, что она имеет в виду, и до меня тоже дошло. Без тепловой
ловушки и без электричества каждый дом в колонии превратится в ледяную
западню. Что толку от энергоприемника на крыше, если нет энергии? В доме
будет становиться холоднее, холоднее и холоднее.
А потом все скует морозная стужа...
- Иди вперед, - вдруг сказал отец. - Дойдем до поворота, там разберемся.
Но разбираться нам не пришлось, поскольку до поворота мы так и не дошли.
Метель мела прямо в глаза, и мы его проморгали. Снег стал совсем сухим: его
колючие иголки больно впивались в кожу.
Когда мы миновали стену из лавы, откуда новая дорога соединяла шоссе с
нашим домом и домами других фермеров, я начал считать про себя шаги. Судя
по моим подсчетам, мы прошагали миль пять, и тут Молли внезапно
остановилась.
- Что случилось? - крикнул отец.
- Милый, - сказала она. - Я не вижу дороги. Боюсь, я ее потеряла.
Я топнул ногой, и снег мягко ушел вниз - мы стояли на пашне. Отец посветил
фонариком на часы.
- Мы одолели миль шесть, - сказал он.
- Пять, - поправил я его. - В лучшем случае, пять с половиной. - И я
рассказал, как подсчитывал шаги.
- Мы добрались как раз до того места, где шоссе вплотную примыкает к полям,
- сказал отец. - Отсюда должно быть не больше мили, а может, и полумили до
перевала через гряду Кнейпера. После перевала дорогу мы не потеряем. Билл,
бери фонарь и пройди сотню шагов направо, потом налево. Если не отыщем
шоссе, пойдем вперед. И Бога ради, обратно возвращайся по собственным
следам, иначе ты нас потеряешь в этом буране.
Я взял фонарь и пошел на разведку. Направо ничего не вышло, хотя вместо
сотни шагов я отсчитал полтораста. Вернулся, доложил и пошел влево. Отец
что-то невнятно буркнул - он возился с носилками.
На двадцать третьем шагу я наткнулся на дорогу. И тут же провалился в снег
почти на фут, упал ничком и чуть не посеял фонарь. Кое-как выкарабкался и
пошел назад.
- Отлично, - сказал отец. - А ну-ка, сунь сюда шею.
"Сюда" оказалось чем-то вроде хомута, который он смастерил, обвязав
одеялами пузырь. Теперь основной вес приходился на плечи, а руками я просто
придерживал носилки. Они не были тяжелыми, но руки у нас одеревенели от
холода.
- Годится! - сказал я. - Но знаешь, Джордж, пусть Молли берется с той
стороны.
- Глупости!
- Нет, не глупости! Молли справится - верно, Молли? А ты знаешь эту дорогу
лучше нас; сколько миль отмахал туда-обратно в потемках!
- Билл прав, дорогой, - вмешалась Молли. - Давай держи Мэйбл.
Отец сдался, взял у нее веревку и фонарь. Мэйбл не желала идти дальше;
похоже, ей хотелось присесть. Отец пнул ее под зад и дернул за веревку,
обмотанную вокруг шеи, оскорбив тем самым Мэйбл до глубины души. К такому
обращению она не привыкла, особенно со стороны отца. Но утешать ее было
некогда; мороз крепчал с каждой минутой.
Мы двинулись вперед. Как отец умудрился не сбиться с пути - не знаю, но он
не сбился. Мы прошагали еще час, оставив позади перевал Кнейпера, и вдруг
Молли споткнулась, колени у нее подогнулись - и она осела в сугроб.
Я остановился и тоже присел; мне нужен был отдых. Я просто хотел сидеть не
двигаясь, и пусть себе понемногу заносит снегом.
Отец подошел к Молли, обнял ее и велел идти вперед вместе с Мэйбл; на этом
участке дороги мы не заплутаем. Молли настаивала, что может нести носилки.
Отец молча снял с ее шеи хомут, подошел к пузырю, чуть сдвинул одеяла и
посветил фонариком внутрь. И опустил одеяла.
- Как она? - спросила Молли.
- Дышит, - сказал отец. - Открыла глаза, когда почувствовала свет. Пойдем.
Он впрягся в носилки, а Молли взяла фонарь и веревку.
Молли не видела того, что видел я. Прозрачный пластиковый пузырь весь
заиндевел изнутри. Отец не мог разглядеть, дышит ли Пегги; он вообще ничего
не мог там увидеть.
Я задумался - как относиться к такого рода лжи? Отец не был лжецом, это
точно, но мне почему-то казалось, что в тот момент ложь была лучше правды.
Сложно все это.
Потом я перестал ломать себе голову. Все силы уходили на то, чтобы
переставлять ноги и считать шаги. Ног я уже не чувствовал.
Отец внезапно остановился, и я налетел грудью на край носилок.
- Слышите? - сказал он.
Я прислушался и различил глухой гул.
- Землетрясение?
- Нет. Помолчи... Это впереди на шоссе. С дороги, быстро! Всем вправо!
Гул стал громче, и вскоре сквозь вьюгу я увидел пятно света в той стороне,