должно было бы завершиться; пусть от единственного нанесенного Кортом
удара нога у Роланда онемела - пинок должен был бы положить конец
поединку. Однако вышло иначе. На миг лицо Корта обмякло, а затем он нырнул
вперед, чтобы ухватить мальчика за ступню.
руки, полетел наземь. Издалека донесся пронзительный крик Джейми.
ведь мальчик лишился своего преимущества. На миг взгляды противников
встретились. У стоявшего над учеником учителя по левой щеке сползали
кровавые сгустки, а незрячий глаз закрылся, превратившись в узкую белую
щелку. На нынешний вечер бордели для Корта отменялись.
у него были сломаны. То, что птица еще жила, было невероятно.
запястья ленточки мяса, мальчик сграбастал птицу, точно камень и, когда
Корт, растопырив руки, ринулся на него, подбросил сокола вверх.
лицо, отыскивая глазницу, тычется мозолистый большой палец, и вывернул
его, одновременно приподняв бедро, чтобы блокировать колено Корта,
стремившееся нанести ему удар между ног. Рука Роланда трижды безжалостно и
сильно рубанула по древу шеи учителя. Это было все равно, что колотить по
рифленому камню.
руку, молотившую по земле в поисках оброненного посоха, и, молниеносно
выбросив ногу вперед - так, как раскрывается пружинный нож, - пинком
отправил палку за пределы досягаемости противника. Давид, вцепившись
когтями Корту в ухо, второй лапой остервенело бил учителя по щеке, не
оставляя живого места. Лицо мальчика обрызгала теплая, пахнущая медной
стружкой кровь.
сложившись под неестественным углом, шея. Однако когти не разжались. Уха
больше уже не было - только сбоку в череп Корта тоннелем уходила красная
дыра. Третий удар - и птица отлетела, перестав загораживать лицо Корта.
кость. Брызнула кровь.
вслепую откатился прочь, нашарил посох и стал на колени.
запекшейся крови. Единственный зрячий глаз неистово вращался. Перебитый
нос был свернут под странным, жутковатым углом. Щеки висели лохмотьями.
качнулся в воздухе, описав решительную дугу, и с глухим неясным стуком
ударил Корта по черепу. Корт повалился на бок. Он глядел на мальчика с
ленивым выражением - и не видел его. Изо рта вытекла тоненькая струйка
слюны.
ваты.
неделю ему предстояло провести в своей хижине, под присмотром сиделок,
спеленутым чернотой комы - но сейчас учитель еще держался со всей силой
жизни, не ведавшей ни жалости, ни защиты.
обступили остальные. Руки у них дрожали от желания хлопнуть товарища по
спине, поднять на плечи, но ребята опасливо сдерживались, почуяв только
что разверзшуюся пропасть. И все же это было не так непривычно, как могло
бы - ведь бездна отделяла этого мальчика от прочих всегда.
Мне нужен ключ.
тяжелые, весившие еще больше из-за сандалового дерева револьверы отца, но
тем не менее на револьверы, запретные для всех кроме считанных единиц. На
последнее, абсолютное оружие. Под тяжелыми сводами оружейных погребов
казармы, где, вдали от материнской груди, по старинному закону надлежало
теперь ждать Роланду, висело это вооружение новичка - увесистое,
громоздкое, из никеля и стали. Пусть так, и все же оно неотлучно было при
отце, покуда тот становился из новичка настоящим стрелком - а сейчас отец
правил страной, по крайней мере, номинально.
Так тягостно? Этого-то я и боялся. И все же ты победил.
натаскивал своего ублюдка?
мускулатура которого сейчас была расслабленной и вялой. Вот и медное
кольцо. Роланд крепко стиснул ключ в руке, обуздывая страстное,
нестерпимое желание подкинуть его к небесам, приветствуя победу.
вдруг рука Корта нашарила его ступню. На миг стрелок испугался последней
атаки, но Корт лишь взглянул на него и поманил корявым пальцем.
навсегда, мне это неведомо. Более я не учитель тебе, стрелок. Ты превзошел
меня, к тому же двумя годами раньше своего отца - а ведь он был самым
младшим. Позволь, однако, дать тебе совет.
другое. - Взгляд Корта метнулся куда-то за плечо стрелка. - Быть может,
дурни. Позволь вестям упредить себя. Дай своей тени вырасти. Пусть
отрастит усы и бороду. Пусть почернеет. - Лицо Корта озарила нелепая
улыбка. - Коль дать словам время, они зачаруют и чародея. Тебе понятно,
что я говорю, стрелок?
рождение мужчины. Он посмотрел на небо. Оно темнело, наливалось пурпуром.
Дневная жара спадала. Сгрудившиеся на западе грозовые облака с белой
каймой предвещали дождь. Острия молний вонзались в безмятежную гряду
холмов предгорья, вздымавшуюся за много миль отсюда. За ней лежали горы.
Еще дальше вздымались фонтаны крови, царило безумие. Роланд устал. Устал
до мозга костей и еще сильнее.
простолюдинам - просвещу тех в веселых домах, кому будет интересно, куда
ты запропал.
двух сиделок. Договорились?
захватывающего мгновенья, которые пока нельзя было порвать. Они все еще
высматривали огненный венец или вервольфово изменение черт.
Бросил нам голые кости, ни кусочка мяса!
цитируя старое изречение. - Аллен, дубина стоеросовая, пошевеливайся.
главный зал и в лазарет.
тесная дружба - вернее, они были дружны настолько, насколько позволяли
особые черточки нрава каждого из них. В глазах Катберта открыто светился
рискованный огонек, и стрелок лишь с великим трудом справился с
побуждением втолковать товарищу, чтобы тот еще год или даже полтора не
требовал испытания, не то погубит себя. Но юноши пережили вместе очень
многое. К тому же стрелку казалось, что, рискнув дать подобный совет,
нельзя избежать тона, который может быть принят за покровительственный. Он
подумал: "Я уже становлюсь интриганом", - и слегка испугался. Потом
Роланду представился Мартен, мать, и он улыбнулся другу улыбкой обманщика.
некоторым смущением) и раньше много раз предавался подобным размышлениям.
- Первым быть мне". И сказал:
Томас и Джейми уже возвращались с сиделками. В тяжелых белых халатах с
красным крестом на груди те напоминали призраков.
по небу катались огромные призрачные пустые бочки, когда кривые улочки той
Трубников Александр
Самойлова Елена
Корнев Павел
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий