были вы.
банку. - Похоже, у тебя начинается грипп, Джонни. - Она потрогала ему лоб.
- На ощупь ты вроде бы не горячий, но иногда это ни о чем не говорит.
было только в этом!" - Пожалуй, я просто выпью содовой и немножко посмотрю
телевизор.
с ужином.
содовую и пошел в гостиную. Включив телевизор, он рассеянно уставился на
экран, а голоса тем временем спорили, и на поверхность продолжали
подниматься все новые и новые воспоминания о пыльном чужом мире.
что-то неладно, - отец, тот вообще вернулся домой только к половине
десятого. В десять мальчик отправился в постель и лежал в темноте без сна,
слушая звуки большого города за окном: визг тормозов, гудки, вой сирен.
уймитесь оба. Хватит спорить, оставьте меня в покое. Ладно? Ну
пожалуйста".
пришло в голову, что следует _с_е_й_ч_а_с _ж_е_ встать и открыть дверь
туалета. Чужой мир - там, за ней. Там постоялый двор, и вторая половинка
его "я" - тоже там, скорчилась в конюшне под ветхой попоной, старается
заснуть и недоумевает, что же, черт побери, произошло.
откинул покрывала, внезапно поняв, что дверь рядом с книжным шкафом ведет
не в туалет, а в мир, который пахнет зноем, полынью и ужасом в пригоршне
праха; в мир, осененный сейчас крылом ночи. - Могу, но объяснять не
придется... потому что я буду _в_ нем... я буду _и_м_!"
погруженную во тьму комнату, распахнул дверь настежь и...
кафельном полу - полоски света и тени, повторяющие очертания жалюзи.
никак не проходило. И было горьким.
разоренных, загубленных земель - бесплодных земель из кошмара; пустыней, в
которой ни мира не сыщешь, ни роздыха, ни избавленья от боли. Словно
беспомощный пленник, в бессильном отчаянии следящий за разграблением
некогда подвластного ему города, Джейк наблюдал за тем, как его разум
теряет устойчивость под беспрестанно усиливающимся натиском призрачных
голосов и воспоминаний. Наконец в фантомном бытии мальчика настал миг,
когда человек по имени Роланд позволил ему сорваться в пропасть под
горами, и Джейк понадеялся, что теперь-то память перестанет нанизывать
миражи - но ничуть не бывало. Круг замкнулся; она принялась прокручивать
воспоминания об иной жизни заново, как магнитофон, запрограммированный
повторять одну и ту же запись до тех пор, пока не сломается или кто-нибудь
не придет и не вырубит его.
более-менее реальной жизни нью-йоркского мальчишки делалось все более
обрывочным. Он припоминал, что ходил в школу, в выходные - в кино, а в
воскресенье на прошлой (или на позапрошлой?) неделе - с родителями в
ресторан, не то на поздний завтрак, не то на ранний обед, но все это
вспоминалось ему, как переболевшему малярией вспоминается самый тяжелый и
мрачный период болезни: люди обращались в бесплотные тени, голоса
сливались в нестройный хор, дробясь эхом, и даже простейшее дело - съесть
сэндвич или купить кока-колу в автомате в спортзале - превращалось в
преодоление. Все эти три недели Джейк продирался сквозь сумбур горланящих
голосов и двоящихся воспоминаний. Навязчивый интерес мальчика к
всевозможным дверям рос; надежда на то, что за одной из них может лежать
мир стрелка, никак не умирала окончательно. Что, впрочем, было не так уж
странно, поскольку это была его единственная надежда.
у него никогда не было. Сегодня он сдался. Сбежал с уроков. Понурив
голову, Джейк как автомат брел по тротуару, а ноги сами несли его по
расчертившим город на клетки улицам на восток. Он понятия не имел ни о
том, куда идет, ни о том, что будет делать, когда придет туда.
мало-помалу стал замечать, что творится вокруг. Он стоял на пересечении
Лексингтон-авеню с Пятьдесят шестой улицей, тщетно пытаясь вспомнить, как
очутился здесь. Мальчик в первый раз заметил, что утро стоит
великолепнейшее. День выдался во сто крат лучше славного погожего денька
седьмого мая (дня, когда Джейка постигло безумие) - быть может, это и был
тот самый день, когда весна, оглядевшись, вдруг видит стоящее неподалеку
лето - сильное, красивое, с дерзкой самоуверенной усмешкой на загорелом
лице. Ярко сияло солнце, отражаясь от стеклянных стен зданий делового
района, тень каждого пешехода была черной и четкой. В безупречно синем
чистом небе белели редкие островки пухлых кучевых облаков.
забора, стояли два бизнесмена в дорогих, хорошо скроенных костюмах. Они
смеялись, передавая что-то из рук в руки. Заинтересовавшись, Джейк
направился в их сторону и, подойдя поближе, увидел, что бизнесмены играют
в крестики-нолики, рисуя на заборе клетки, кресты и кружочки дорогим
маркером. Джейк от души восхитился. Когда он приблизился, один из
бизнесменов нарисовал в верхней правой клетке нолик и из угла в угол
наискось перечеркнул игровое поле.
исполнительный директор крупной фирмы, или юрист, или биржевой маклер
экстра-класса - взял у своего товарища маркер и нарисовал еще одну
решеточку.
Джейка. Он улыбнулся.
слово то, что думает.
"рекреациями" вместо обедов, школа "Пайпер", где нельзя было сходить в
туалет по-большому - только "отлучиться на минутку", вдруг показалась
чем-то далеким и совершенно несущественным.
обставит.
Ты уже история. - Он подмигнул Джейку, и Джейк, к своему изумлению,
подмигнул в ответ. Он пошел дальше, оставив бизнесменов играть. В нем
крепло ощущение, что вот-вот произойдет (если _у_ж_е_ не происходит)
какое-то чудо, и он теперь не шел, а словно бы плыл, не касаясь асфальта.
Лексингтон-авеню. Посреди улицы он остановился, так неожиданно, что его
едва не сбил мальчишка-посыльный на десятискоростном велосипеде. Стоял
прекрасный весенний день - да. Но не потому Джейку было так хорошо. Не
потому он так внезапно и полно начал осознавать происходящее вокруг. Не
потому был так уверен, что грядет неведомое великое событие.
м_о_л_ч_а_л_и_. Почему?
комнате за столом и обмениваются все более язвительными замечаниями. Чуть
погодя они мало-помалу подаются вперед, задиристо выставляя подбородки, в
бешенстве обдавая друг друга мелкими брызгами слюны. Вскоре дойдет до
затрещин. Но потасовка не успевает начаться: слышится мерный глухой стук -
буханье басового барабана, а следом задорное, звонкое пение фанфар.
Перебранка прекращается; спорщики озадаченно переглядываются.
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Фазиль Искандер
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Распопов Дмитрий