Чтение 31–й страницы книги ~Гонка планет~

Советом всего час назад, он, в частности, сказал: "...Сейчас, когда в
Совет входит новая планета, подходящий случай отдать дань жителю этой
планеты, у которого давно в долгу вся человеческая раса. Уважаемые члены
Совета, я имею в виду Коммодора Генри с Алдорадо, который, по моему
мнению, заслужил титул и привилегии Гражданина Расы несколько поколений
назад, но посчитал необходимым открывать еще новые миры, которые будет
осваивать человеческая раса, прежде чем нам, медлительным людям, напомнили
о необходимости воздать ему должное.

...Я предлагаю, следовательно, чтобы без промедления, в то же время,
когда новый делегат с Алдорадо приступит к исполнению своих обязанностей и
пройдет процедуру обретения Вечной Жизни, обязательную для делегата, право
на ту же процедуру было предоставлено Коммодору Генри, так как он давно
заслужил эту награду, посвятив свою жизнь будущему человеческой расы..."

Диктор продолжал бубнить. Но дверь дома распахнулась, из нее выбежала
Дульчия с горящим от радости лицом и слезами на глазах. Она бросилась к
старику.

- Дедушка! Ты слышал? Теперь ты обретешь Вечную Жизнь и... и... - она
посмотрела на Лэрри. - Лэрри! Почему ты ничего не сказал? Ты, наверняка,
знал, что произойдет нечто подобное! Президент Совета - сторонник
расширения границ, как и твоя новая партия...

- Он знал! - проворчал Генри, глядя поверх ее головы на Лэрри. - Он
все это и устроил, правда, мальчик мой? Хенфорт никогда бы не сделал
подобный жест, да еще в такой момент, если бы не было какой-то причины.

Дульчия повернулась и пристально посмотрела на Лэрри, который слегка
смущенно рассмеялся.

- Политика, Дульчи, - согласился он. - Экспансионистская и
Консервативная стороны Совета были уравновешены. Новый делегат с Алдорадо
неизбежно должен был нарушить это равновесие. Я только упомянул о
капитане...

- Значит, это награда от твоей партийной группировки! - рявкнул
Генри. - Очень мило. А тебе не пришло в голову спросить меня, хочу ли я
быть Гражданином Расы?

Лэрри посмотрел ему в глаза.

- Капитан, - сказал он, - мне наплевать, хотите вы или нет. Я был ни
на что не годен до тех пор, пока вы не взяли меня с собой. Именно Гонка
сделала из меня мужчину. Но пребывание с вами на Коразоне имело более
важное значение. Оно встряхнуло меня и научило правильно смотреть на вещи,
и не только те, что касаются меня, но и вас...

- Меня? - заревел Генри, поднимаясь с кресла.

- Сядьте, - спокойно сказал Лэрри. - И лучше послушайте меня. Вы
можете огранить грубый белесый камень, превратив его в бриллиант, который
ослепит вас - но с самого начала этот камень должен быть алмазом. Да, меня
надо было огранить, чтобы я засверкал так, как нужно, но я никогда не был
алмазом, капитан. Может быть, так себе, средненький изумруд, но не больше.
Я - политик, и если повезет, то с помощью Дульчи когда-нибудь стану
великим политиком, но я никогда не был капитаном Генри!

- Почему ты думаешь... - перебил его капитан.

- Я сказал, закройте рот и слушайте, - продолжал Лэрри, не повышая
голоса. - Когда я закончу, скажете все, что хотите. Я говорю вам,
существует только один капитан Генри. И я добился Вечной Жизни не для вас.
Я сделал это для себя, для Дульчи, для всех нас. Вы помните стихотворение
Киплинга о первопроходце? То, что вы цитировали той ночью, когда мы прошли
через портал на Коразоне? Так вот, помните одну из строф, ту, в которой
говорится:

Мне все твердили: "Дальше нет пути.

Здесь твой предел. Здесь край цивилизаций.

Построй амбар и дом, зерно расти.

Здесь сытый рай ты можешь обрести.

Лишь укрепи границу у акаций".

Но глас в ночи рождался, как порыв:

"Неведомое скрыто за пределом..."

Как совесть, слаб, но властен был призыв:

"Отправься в путь, раба в себе изжив.

Преодоленью быть твоим уделом."

- ...Так вот, это вы, капитан! - сказал Лэрри. - Сотни и тысячи
хороших людей, которые придут "к раю цивилизаций" и последуют по
продолженному вами пути. Это вы, и Господь свидетель, человеческая раса
нуждается в вас!

Лэрри сделал глубокий вдох.

- Капитан, я как-то сказал вам, что вы никогда не умрете, - продолжал
он. - Так оно и будет, если это хоть как-то зависит от меня. И если вы
добровольно не согласитесь пройти процедуру Обретения Вечной Жизни, я сам
буду держать вас, пока врач не воткнет в ваше тело первую иглу. Так что,
пока от меня хоть что-то зависит, я вам говорю, мы не собираемся вас
терять, - и это мое последнее слово!

Он резко повернулся к девушке.

- Пошли, Дульчи... Пусть он побудет один, может, хоть немного
здравого смысла просочится в эту непробиваемую, как алмаз, голову.

Лэрри развернулся на каблуках и ушел. Дульчия подпрыгнула и побежала
за ним.

- Дульчи! - заревел Генри, в ярости от того, что она покинула его по
команде этого дерзкого молодого человека. Продолжая реветь, он с трудом
поднялся на ноги, но они уже входили в дом. Генри остался один у бассейна.

Сердито фыркнув, он упал назад в кресло.

- Держать меня! - зарычал капитан, побелевший от злости. - Почему...

Он замолчал и как бы увидел себя со стороны: вот он ревет и хрипит,
как разъяренный морж. Постепенно до Генри дошла юмористическая сторона
этой истории, он отбросил голову назад и рассмеялся.

Смех очистил его. Наконец-то он протрезвел. Конечно, этот молодой
нахал прав. И нужно быть самым последним идиотом, чтобы отказаться от
возможности обрести бесконечную жизнь и принять участие во всех открытиях,
о которых только может мечтать человек. Генри снова засмеялся, на этот раз
тихо.

Хейл сделал его Коммодором. Ладно, этим он его и возьмет. У него
будет, созданный для полетов в глубоком космосе, разведывательный катер,
который протащат через портал кусочек за кусочком и снова соберут; он
увидит, что лежит там, за далекими звездами.

Генри наклонился, поднял яркий камешек, который отбросила в сторону
Дульчия. Это был бледно-фиолетовый, без единого изъяна, аметист в
двенадцать карат. Он бросил его в бассейн, посмотрел, как камень уютно лег
рядом со своими сверкающими собратьями, покачиваясь и искрясь от движения
струи воды из природного ключа, которая и вынесла их наверх из залежи,
находящейся далеко внизу.

Цветные камни. Из-за них тоже лишались жизни люди. И кто знает, какие
неведомые сокровища могут ждать на далеких планетах...

Если бы только Дульчия была здесь. Но человек не может иметь все
сразу. Жизнь состоит из равных частей радости и печали: весь фокус в том,
чтобы наслаждаться той, которую переживаешь в данный момент - и не
позволять другой заставить тебя забыть, что раз жизнь уже была прекрасной,
она может быть прекрасной снова.

Генри стоял, глядя в воду, а заходящее солнце окрашивало небо в цвета
драгоценных камней.