этот разговор. Лучше уж делай что-нибудь другое, можешь, например, из
мести высечь океан розгами. Что тебя мучает? Если... - он сделал рукой
утрированный прощальный жест, одновременно поднял глаза к потолку, как
будто следил за каким-то улетающим предметом, - то будешь подлецом? А так
нет? Улыбаться, когда хочется выть, изображать радость и спокойствие,
когда хочется кусать пальцы, тогда не подлец? А что если здесь нельзя не
быть? Что тогда? Будешь бросаться на Снаута, который во всем виноват, да?
Ну, так вдобавок ты еще и идиот, мой милый...
ее.
ни один... настоящий человек.
то же.
интимных делах. Не любишь. Любишь. Она готова отдать жизнь. Ты тоже. Очень
трогательно, очень красиво, возвышенно, все, что хочешь. Но всему этому
здесь нет места. Нет. Понимаешь? Нет, ты этого не хочешь понять. Ты
впутался в дела сил, над которыми мы не властны, в кольцевой процесс, в
котором она частица. Фаза. Повторяющийся ритм. Если бы она была... если бы
тебя преследовало готовое сделать для тебя все чудовище, ты бы ни секунды
не колебался, чтобы устранить его. Правда?
Это связывает тебе руки? Да ведь о том-то и идет речь, чтобы они были
связаны!
это, она... Нет. Не хочу об этом с тобой говорить.
котором отражается часть твоего мозга. Если она прекрасна, то только
потому, что прекрасно было твое воспоминание. Ты дал рецепт. Кольцевой
процесс, не забывай.
Я уже спрашивал тебя: зачем? Ты не ответил.
дела. Ничего тебе не приказывал и не запрещал, и не сделал бы этого, если
бы даже мог. Это ты сам пришел сюда и выложил мне все, а знаешь зачем?
Нет? Затем, чтобы снять это с себя. Свалить. Я знаю эту тяжесть, мой
дорогой! Да, да, не прерывай меня. Я тебе не мешаю ни в чем, но ты хочешь,
чтобы помешал. Если бы я стоял у тебя на пути, может, ты бы мне голову
разбил. Тогда имел бы дело со мной, с кем-то, слепленным из той же крови и
плоти, что и ты, и сам бы чувствовал как человек. А так... не можешь с
этим справиться и поэтому споришь со мной... а по сути дела с самим собой!
Скажи мне еще, что страдание согнуло бы тебя, если бы она вдруг исчезла...
нет, ничего не говори.
что собираюсь покинуть с ней Станцию, - отбивал я его атаку, но для меня
самого это прозвучало неубедительно.
высказался по этому поводу, то только потому, что ты лезешь все выше, а
падать с высоты, сам понимаешь... Приходи завтра утром около девяти
наверх, к Сарториусу... Придешь?
говорил, что даже позвонить нельзя.
совсем другое дело. Ну, это неважно. Придешь завтра?
дверцей шкафа. Когда они открылись? Пожалуй, уже давно, но в пылу
неприятного для меня разговора я не обратил на это внимания. Как
неестественно это выглядело... Как будто... что-то там прятал. Или кто-то
держал его за руку. Я облизал губы.
заревом. Хари сидела на полу в каких-нибудь десяти шагах от двери, у самой
стены. Увидев меня, вскочила.
Крис... Я так рада. Может... может, будет все лучше...
идиотского шкафа. Значит, значит, спрятал там?.. И весь этот разговор?..
Щеки у меня начали гореть так, что я невольно потер их. Что за
сумасшествие. И до чего мы договорились? Ни до чего. Правда, завтра
утром...
энцефалограмма. Полная запись всех мозговых процессов, переведенных в
колебания пучка лучей, будет послана вниз. В глубины этого необъятного
безбрежного чудовища. Как он сказал: "Если бы она исчезла, ты бы ужасно
страдал, а?" Энцефалограмма - это полная запись. Подсознательных процессов
тоже. А если я хочу, чтобы она исчезла, умерла? Разве иначе меня удивило
бы так, что она пережила это ужасное покушение? Можно ли отвечать за
собственное подсознание? Если я не отвечаю за него, то кто?.. Что за
идиотизм? За каким чертом я согласился, чтобы именно мою... мою... Могу,
конечно, заучить предварительно эту запись, но ведь прочитать не сумею.
Этого никто не может. Специалисты в состоянии лишь определить, о чем думал
подопытный, но только в самых общих чертах: что решал, например,
математическую задачу, но сказать, какую, они уже не в состоянии.
Утверждают, что это невозможно, так как энцефалограмма - случайная смесь
огромного множества одновременно протекающих процессов и только часть их
имеет психическую "подкладку". А подсознание?.. О нем вообще не хотят
говорить, а где уж им читать чьи-то воспоминания, подавленные или
неподавленные... Но почему я так боюсь? Сам ведь говорил утром Хари, что
этот эксперимент ничего не даст. Уж если наши нейрофизиологи не умеют
читать записи, то как же этот страшно чужой, черный, жидкий гигант...
самую болезненную ее частичку. Как же в этом сомневаться? И если без
всякой помощи, без какой-либо "лучевой передачи", вторгаясь через дважды
герметизированный панцирь, сквозь тяжелую броню Станции, нашел в ней меня
и ушел с добычей...
убил ее. Не ходить туда? Они не могут меня заставить. Но что я скажу им?
Это - нет. Не могу. Значит, нужно притворяться, нужно врать снова и
всегда. И это потому, что, может быть, во мне есть мысли, намерения,
надежды, страшные, преступные, а я ничего о них не знаю. Человек
отправился познавать иные миры, иные цивилизации, не познав до конца
собственных тайников, закоулков, колодцев, забаррикадированных темных
дверей. Выдать им ее... от стыда? Выдать только потому, что у меня
недостает отваги?
и притворился, что ничего не заметил. В этот момент я хотел быть один. Я
еще ни на что не решился, ни к чему не пришел... Глядя в темнеющее небо, в
звезды, которые были только прозрачной тенью земных звезд, я стоял без
движения, а в пустоте, пришедшей на смену бешеной гонке мыслей, росла без
слов мертвая, равнодушная уверенность, что там, в недостижимых для меня
глубинах сознания, там я уже выбрал и, притворяясь, что ничего не
случилось, не имел даже силы, чтобы презирать себя.
погрузившись в темноту, совсем один. Я не слышал даже ее дыхания и в
запутанном лабиринте ночных мыслей, призрачных, наполовину бессмысленных и
приобретающих от этого новое значение, забыл о ней.
испуганно.
Не хотела тебе мешать... Если не можешь, не говори...
"Мысль", а "Отчаяние". Теперь нужно только одно: человек, у которого
хватило бы смелости взять на себя ответственность за решение, но этот вид
смелости большинство считает обычной трусостью, потому что это
отступление, понимаешь, примирение, бегство, недостойное человека. Как
будто достойно человека вязнуть, захлебываться и тонуть в чем-то, чего он
не понимает и никогда не поймет.
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Акунин Борис