ряд, готовые к обороне. Солдаты, отрезая им дорогу в ущелье, медленно
приближались, переговариваясь, до них было ярдов тридцать.
чуть дрожал.
я имел оружия...
посторонних.
в крайнем случае...
фразам, которыми перебрасывались солдаты.
Бартола! Пятнадцать монет в любой базарный день!
драку устроят.
Десять золотых, не меньше.
знающих промаха эссов и палустары, способные отразить удар стрелы, копья или
меча; они могли уничтожить всю эту шайку минуты за три. Если же вспомнить о
ринго...
понимал ничего. Выходит, этот средневековый порт, корабли, стражи в
кольчугах и с добрым стальным оружием, для них такая же неожиданность, как
для него? Могло ли случиться так, чтобы высокоразвитая цивилизация -- со
средствами быстрой связи, страшным лучевым оружием, фантастической медициной
и Бог ведает чем еще не контролировала всю планету? Даже не знала о целом
государстве с армией, парусным флотом, каменными городами, распаханными
землями? Ведь эти люди -- не кочевое племя лесных охотников, сохраненное
ради экзотики! Достаточно поглядеть на их кольчуги из стальных колец -- в
Европе такие научились делать только в пятнадцатом веке!
мечет синее пламя.
руку. Ему требовалось кое-что проверить -- прежде, чем делать окончательные
выводы.
скалистых стен ущелья, слова чужого языка -- наречия этого мира -- легко
срывались с губ. -- Стойте! Эти трое -- люди из могущественных северных
стран. Я -- Талзана, их проводник. И я предупреждаю: если хоть волос упадет
с головы любого из них, ваш город и вся страна исчезнут в огне! Море затопит
ваши дома и поля! Земля разверзнется и поглотит вас!
кряжистый солдат, которому приглянулись груди Сари, ухмыльнулся. -- Или
огонь, или вода, или уж земля, парень. Кажется, ты перегнул палку.
в сторону. -- Я -- Гворд, десятник. И я предупреждаю: бросьте свои булавки,
иначе отведаете вот этого -- он хлопнул по рукояти тяжелого меча. -- А ты,
враль... как тебя?.. Талзана? Так вот, на севере, за морем, живут волосатые
дикари, и с их девками я не лягу в постель даже за сотню золотых.
пальцем, получит эту штуку в глотку. Тогда посмотрим, кто из нас враль.
путникам. Свистнул дротик, и любитель пышных грудок ткнулся носом в землю;
второй упал на спину -- древко торчало у него из горла.
поразит того или другого солдата -- оривэй не пустили в ход свое оружие. Или
они бились с остальными воинами? Ему некогда было оглядываться.
тетиву арбалета. Стрела чиркнула перед глазами, голубоватая завеса отразила
ее, как и удар копья. Неприятное ощущение, решил Блейд. Стремительно
подавшись вперед, он вырвал из рук солдата древко и пнул его ногой в колено;
потом повернулся к стрелку, тянувшемуся за мечом. Ему не удалось достать
клинок -- широкое стальное острие ударило в грудь, пробило кольчугу и на три
пальца вышло из спины.
поверженного воина; тот, держась за сломанную ногу, отползал, с ужасом глядя
на окруженного голубоватым мерцанием исполина, уничтожившего трех его
товарищей. Разведчик прикинул оружие в руке -- хороший клинок, хотя и
коротковат. Он повернулся к Гворду, десятнику, и выключил палустар; пусть
все будет по-честному.
поверить в мгновенную гибель своих воинов. Он вытянул меч только тогда,
когда Блейд ринулся к нему с занесенным для удара клинком. Он даже не
пытался пустить в ход копье швырнул его в сторону и перебросил со спины щит.
метил всадить лезвие десятнику под ребро, когда сзади послышался отчаянный
крик. Отскочив в сторону, он обернулся.
один солдат валялся на земле с пробитой головой, и прикончил его эсс
Сариномы, но бросить второй она не успела -- или не захотела. Теперь этот
дротик отлетел в сторону, вышибленный из рук женщины мечом; рослый воин
наступал на нее, примериваясь оглушить ударом по голове.
сил тыкали его копьями то в живот, то в грудь, и никак не могли понять,
какая же сила отбрасывает стальные острия, не позволяя коснуться тела.
Содрогаясь под ударами, Джейд отступал назад в полной растерянности; но,
пожалуй, и он, и Саринома, минутудругую еще были в безопасности.
подогадливей. Он схватил девушку за руку -- в кулачке ее так и остались
зажатыми оба эсса -- и теперь медленно, но верно продавливал свой клинок
через защитный экран. И метил он Калле в самое горло.
и тот, заливаясь кровью из страшной раны, навалился на девушку; вместе они
рухнули в траву. Разведчик снова поднял меч, прикидывая, кому теперь прийти
на помощь -- Сариноме или Джейду, которому солдаты заламывали руки за спину.
Однако он не успел ничего сделать; из-за ближайших утесов вылетело с
полсотни всадников, и передовые уже разматывали пращи. Сильный удар
обрушился на его затылок; Блейд покачнулся и осел на землю.
подобно снам, перемежаясь периодами полного беспамятства. Блейду казалось,
что он бесконечно долго покачивается на конском крупе словно мешок с зерном;
его кисти и щиколотки были стянуты веревкой, пропущенной под животом лошади.
Потом его сбросили на что-то твердое и потащили по лестнице вниз; ноги
волочились по ступенькам, в лицо бил сырой и затхлый воздух подземелья. Он
различал какие-то крики, ругань, звон доспехов и как будто бы плач --
возможно, Каллы? -- но звуки гасли, замирали, как в густом тумане. Потом
лязгнула дверь и, скатившись по крутому откосу, Блейд окончательно потерял
сознание.
которую он видел где-то высоко вверху, сияли звезды; значит, была ночь. Он
лежал на спине, голова покоилась на круглых коленях Каллы, а Саринома
прикладывала ко лбу мокрый холодный компресс. В затылке ломило, перед
глазами еще плавали цветные круги.
его за плечи. Это прикосновение, такое осторожное и нежное, окончательно
привело разведчика в чувство; он отвел ладони Сари, уперся локтями в пол и
сел.
уходили вверх на десять ярдов, так что Блейду показалось, что он находится в
какой-то башне, круглой и массивной. Бойница -- или узкое окно, забранное
решеткой, -- виднелась под самым сводчатым потолком: черный вытянутый
прямоугольник, в котором удавалось разглядеть дюжину звезд. Дверца,
окованная железом, была врезана в стену на высоте человеческого роста, и к
ней вел щербатый каменный пандус -- с него-то, несомненно, и скатился Блейд,
когда его швырнули в эту темницу. Рядом с косяком в щели между камнями
торчало кольцо, держалка для факела; его неверный свет позволял рассмотреть
стены и пол камеры, тоже вымощенный камнем. В дальнем ее конце находилась
плита с темневшим в ней отверстием, из которого тянуло запахом нечистот.
Помимо примитивного санитарного приспособления, в обстановку этого
номера-люкс входили две охапки гнилой соломы: на одной сейчас восседал