а может, и самим Нингоблем. Как бы там ни было, Фафхрд, спускаясь по
ступеням гробницы, запутался ногами в покрове Аримана и дико заорал (по
словам Мышелова, замычал), пока не разобрался в чем дело, однако к тому
времени покров уже был изорван в клочья.
панику, закричав, что черный монолит и его каменное воинство идут к ним и
собираются раздавить их своими каменными ногами.
друзей: она описала по земле полукруг, как будто ее многомудрый, но
невидимый владелец пытался дотянуться до нее, быть может, чтобы промочить
горло после диспута в пыльном подземном царстве. Высохшей ветки с Древа
Жизни пропал и след, хотя Мышелов отскочил совершенно по-кошачьему, когда
увидел большое черное насекомое, похожее на сучок, уползавшее с места,
куда упала ветка.
принялся откалывать неуклюжие курбеты в не свойственной ему восторженной
манере и, встав на задние ноги, попытался покрыть одну из кобыл, но та
смятенно заржала и унеслась прочь. Немного позже стало ясно, что верблюд
добрался до любовных зелий: одна из бутылочек была разбита копытом и на
этом месте виднелось пенистое пятно, а два глиняных кувшинчика исчезли
бесследно. Фафхрд вскочил на одну из оставшихся лошадей и с дикими воплями
поскакал вслед за убегающими животными.
способности, чтобы спасти девушку от безумия потоком болтовни, в основном
пряными тирскими сплетнями, а также совершенно апокрифической байкой о
том, как он, Фафхрд, и пять мальчиков-эфиопов играли однажды в майское
дерево с глазными стеблями вусмерть пьяного Нингобля, в результате чего
его глаза оказались развернутыми в самых неожиданных направлениях.
(Мышелова очень удивляло, почему их семиглазый наставник до сих пор не
прислал никакой весточки. После победы Нингобль всегда был особенно шустр
в требовании расплаты и к тому же невероятно дотошен: он явно спросит с
них отчет о трех пропавших сосудах с любовным зельем.)
возможностью и попытается добиться взаимности от Ахуры, а если повезет, то
и удостовериться, что он избавился от своего улиточного заклятия. Однако,
если даже не брать в рассуждение истеричное состояние девушки, он
почему-то теперь робел перед ней, как будто встретился с ней впервые, хотя
это была та самая Ахура, которую он любил. Конечно, со времени путешествия
к Затерянному Городу она сильно изменилась, и его сдерживало воспоминание
о том, как он обращался с той, прежней Ахурой. Поэтому он уговаривал и
утешал ее, словно какую-нибудь одинокую тирскую бродяжку, и в конце концов
принялся забавлять девушку двумя извлеченными из мешка перчаточными
куклами.
слыша болтовню Мышелова, но постепенно все же успокоилась, в глазах у нее
появилось осмысленное выражение.
и оскорбленную кобылу, он не стал перебивать Мышелова, а с серьезным видом
вслушиваясь в его слова, время от времени бросал взгляд то на мертвого
адепта, то на черный монолит, то на каменный город, то на северный склон
долины. Летевшая туда же, на север, стая птиц, внезапно прыснула в разные
стороны, словно на нее спикировал орел. Фафхрд нахмурился. Через миг в
воздухе послышалось жужжание. Взглянув вверх, Мышелов и Ахура заметили
планирующую вниз тонкую тень. Они съежились, и в тот же миг белая стрела с
глухим стуком вонзилась в трещину между плитами, примерно в футе от ноги
Фафхрда, и задрожала.
Стрела была покрыта корочкой льда, ее оперение затвердело, как будто
каким-то непонятным образом она долго летела в холодных верхних слоях
атмосферы. Посередине стрела была аккуратно чем-то обернута. Фафхрд
развернул задубевший кусочек папируса, сразу же помягчевший у него в
пальцах, и прочел: "Вы должны двигаться дальше. Поиск еще не закончен.
Доверяйте предзнаменованиям. Нингобль".
папирус, он сломал пополам стрелу и выбросил половинки.
Сначала пытается пригвоздить нас, а потом заявляет, что, дескать, поиски
не закончены, когда мы как раз во всем разобрались!
после битвы - особенно после битвы, в которой он не смог принять участие,
- начал было что-то хладнокровно отвечать, как вдруг увидел, что гнев из
глаз приятеля исчез и остались лишь диковатые искорки, крайне не
понравившиеся Мышелову.
льдом! - Диковатые искорки в глазах Фафхрда превратились в пламя,
полыхающее в очах берсерка. - Он сказал предзнаменования? Чудесно, будем
им доверять! Мы пойдем на север, и только на север!
сопротивляться давнишнему желанию Фафхрда отвести его в "эту восхитительно
холодную страну, где могут жить лишь крепкие мужчины с горячей кровью,
убивая свирепых мохнатых зверей", - перспектива весьма удручающая для
того, кто любит горячие ванны, солнце и южные ночи.
скальда. - Обтираться с ног до головы снегом, нырять моржом в воду, где
плавают льдинки! Мужчины моего племени ходили путем, который тянется
вокруг Каспийского моря и через горы еще выше этих. Клянусь кишками Тора,
тебе это понравится! Никакого вина - лишь мед, вкусно дымящиеся туши, на
теле мех, от которого дубеет кожа, по ночам - холодный воздух, навевающий
чистые и ясные сны, и статные женщины с могучими бедрами. А потом на
корабле в студеном море взметнется парус, и в радостные лица полетят
ледяные брызги. Почему мы откладывали так долго? Пойдем! Клянусь мерзлым
членом, давшим рождение Одину, мы должны выступить немедленно!
мысли о бодрящем снеге и прочих прелестях истинно мужской жизни, которой я
столь давно жаждал вкусить. Но, - тут его голос печально пресекся, - мы
забываем об этой славной женщине, которую в любом случае, даже если
пренебречь повелением Нингобля, нам придется в целости и сохранности
доставить обратно в Тир.
от кукол глаза, в которых светилось такое озорство, что Мышелов мысленно
выругал себя за то, что недавно обращался с девушкой как с ребенком. - Эта
уединенная долина одинаково далека от всех населенных мест. Север так
север, какая разница.
плодородия, любви и красоты], - завопил Фафхрд, раскинув руки в стороны. -
Ты слышишь, Мышелов? Да покарает меня Идунн [в скандинавской мифологии
богиня, обладательница волшебных "молодильных" яблок], если это не были
речи истинной снежной женщины! А теперь нельзя терять ни секунды. Год еще
не кончится, а мы уже вкусим аромат меда. Клянусь Фригг, что за женщина!
Мышелов, ты ведь у нас маленький да удаленький - обратил внимание, как
изящно она это выразила?
пока, Мышелов не видел. Сундучок с зельями, чаша и разодранный покров были
снова водружены на верблюда, который до сих пор строил глазки кобылице и
причмокивал толстыми кожаными губами. А Фафхрд скакал, кричал и похлопывал
Мышелова по спине, словно и не было вокруг никакого древнего каменного
города и мертвый адепт не грелся на солнышке.
метелях, охоте, чудовищах величиной с айсберг и гигантах высотой с ледяную
гору, а Мышелов угрюмо забавлялся, представляя собственную гибель в
объятиях какой-нибудь не в меру пламенной "статной женщины с могучими
бедрами".
деревцам и естественному рельефу долины город скрылся из вида. Мышелова
окатила волна облегчения, хотя сам он этого не заметил, когда за деревьями
скрылся последний каменный часовой - черный монолит, словно предававшийся
скорби по адепту. Мышелов сосредоточился на том, что было впереди -
конической горе, загораживающей выход из долины, одинокой горе, с
вершиной, окутанной туманом, сквозь который человечку в сером мерещились
немыслимые башни и шпили.
лошадей, смотрели на нечто весьма неожиданное - низкий деревянный домик
без окон, зажатый между чахлыми деревцами, и на несколько клочков
возделанной земли позади. Грубо вырезанные из дерева духи-хранители очага,
стоявшие на четырех углах крыши и на коньке, явно пришли сюда из Персии,
но из Персии древней, свободной от влияния южных культур.
носом и седоватой бородой, подозрительно наблюдавший за ними из
распахнутой двери. Казалось, внимательнее всего он разглядывает Ахуру,
вернее, пытается разглядеть, потому что Фафхрд почти целиком заслонял
девушку своим мощным телом.
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Чернецов Андрей