сторону и медленно всплывай на поверхность, а потом позови на помощь.
убедиться, не всплываю ли я чересчур быстро. Я находился примерно в
тридцати футах под поверхностью воды, но мне казалось, что от поверхности
меня отделяет в три раза больше. Когда мне показалось, что я уже на
середине пути, я замедлил движение, сделал пару выдохов, чтобы не
допустить разрыва легких или какой-нибудь другой катастрофы. Здесь было
светлее, вода стала более прозрачной. Я все сильнее чувствовал течение
прилива и волнующуюся поверхность моря.
воды. Голос прозвучал выразительно и очень близко, как будто кто-то шептал
мне прямо в ухо.
настоящей паники.
будто молил о чем-то. - Не оставляй меня, Джон. Не оставляй меня. Прошу
тебя, Джон.
пробегающие надо мной утренние волны. Но в этот момент что-то обвилось
вокруг моей левой щиколотки, а когда я попытался освободиться, я был
неожиданно перевернут вверх ногами. Тут же холодная вода налилась мне в
уши. Я выпустил загубник, порождая цепочку пузырьков воздуха. О дальнейшем
я помню только, что отчаянно дергался и вырывался, пытаясь освободиться. Я
выставил вверх одну руку, надеясь, что кто-то с "Алексиса" увидит мой
сигнал, но это не имело смысла. Я все еще находился футах в десяти под
водой, а что-то, что держало меня за ногу, быстро утягивало меня вглубь.
сознание того, что я задыхаюсь и если не смогу освободиться, то меня
ожидает смерть. Я слышал от кого-то, что утопление - самый мягкий вид
смерти, значительно более приятный, чем смерть от пули, от огня или в
катастрофе; но тому, кто так заявлял, наверняка никогда не приходилось
одиноко барахтаться в прохладный мартовский день на дне северной части
Атлантического океана, без загубника и с ногой, удерживаемой чем-то
непонятным. Наверно, я завопил во всю глотку, судя по количеству пузырьков
воздуха, и прежде чем успел прийти в себя, набрал полный рот воды.
Ледяная, соленая, щиплющая морская вода вливалась мне в желудок, пылая,
как жидкий огонь. Я вернул часть проглоченного и, к своему счастью, не
подавился при этом, хотя в легких у меня уже почти не было воздуха.
глотай воды. Дан Басс предупредил меня, что тот, кто втянет морскую воду в
легкие, уже покойник. Собственно, шансов на спасение уже нет.
отчаянном усилии я дернулся, чтобы увидеть, что меня держит за щиколотку.
К своему ужасу я увидел, что это была ночная рубашка утопленницы, все еще
покрывающая мертвое тело, которое подрагивало и подпрыгивало в своем
смертном танце. Видимо, когда я проплывал мимо нее, течение, вызванное
движением моих ласт, освободило ее из сетей. Останки, наполненные газами
разложения, начали подниматься вверх и поплыли вслед за мной, как буй.
Рубашка запуталась вокруг моей ноги, а когда я начал дергаться, останки
перевернулись и газы вырвались из живота, после чего тело стало тяжелее и
начало тянуть меня вниз.
обвившись вокруг моей щиколотки тесно, как перевязка, не хотел уступать. Я
потянулся к бедру и выхватил рыбацкий нож. Останки все еще вертелись и
подпрыгивали так резко, что мне трудно было не искалечить ногу при
разрезании ткани.
доплыть до поверхности. Но я ударил еще раз, и каким-то чудом материя
порвалась. Труп женщины снова начал опускаться вглубь, в темноту, исчезая
в мутной воде и облаках ила.
заработал ластами. Мне казалось, что я выныриваю убийственно медленно, но
паника отступила, меня охватило удивительное спокойствие, и я уже знал,
что выживу. Наконец я выставил голову над волнами, почувствовал ветер,
солнце и свежий воздух, а почти в полумиле от себя увидел "Алексиса".
просто был не в состоянии долго держаться на воде, особенно среди
заливавших меня волн. Я чувствовал себя вымотанным физически и психически.
Дан Басс был прав, когда говорил, что погружение с аквалангом является
спортом столь же интеллектуальным, сколь и физическим. Это не развлечение
для паникеров и истеричных типов.
описывая круг, приблизилась ко мне, и Дан Басс прыгнул в воду, чтобы
поддержать меня. Он буксировал меня до борта, а потом вместе с Джимми
исхитрился затащить меня на палубу. Я лежал, растянувшись на досках, как
свежевыловленная акула, кашляя, плюясь и выплевывая воду носом. У меня
было такое чувство, будто кто-то драил мои дыхательные пути ершом для
прочистки труб.
и Форрест уже отправились искать тебя, сказав, что ты исчез.
вырвет. Но наконец мне удалось унять кашель, и с помощью Дана я сел.
рюкзаке есть термос с горячим кофе, принеси его, хорошо? - Он присел рядом
со мной и внимательно посмотрел на меня. - Это наверно моя вина, - заявил
он, когда уверился, что я цел и невредим. - Следовало сначала
потренировать тебя в бассейне, а уж потом выпускать на открытые воды. Но
ты производил впечатление человека, способного постоять за себя.
чувствуешь себя конем с удилами в зубах и можешь смотреть только вперед. А
в такой мутной воде достаточно пары секунд, чтобы потерять из вида
товарищей. Но это и их вина, они не должны были спускать с тебя глаз.
Может, надо было использовать спасательный канат. Я не любитель этого,
канат еще больше ограничивает движение, а пользы от него мало, но в
следующий раз нужно будет подумать и об этом.
под воду, то ты уже никогда не сможешь спуститься.
панику и не стыжусь в этом признаться, но, наверно, каждый бы перепугался,
если бы увидел то, что увидел я.
"Дэвидом Дарком"?
запуталась в рыбацкой сети. Стояла по стойке смирно, как живая, и только
вертелась из стороны в сторону. Я зацепился ногой за ее рубашку и чуть
было не утонул.
что прилив выкинет ее на берег, раз уж она теперь не запутана в этой сети.
было спокойно.
тебя ищут.
ныряльщиков, и ударил по ней пять раз разводным ключом. Это был сигнал
Эдварду и Форресту возвращаться, сигнал, который был слышен на расстоянии
минимум в полмили под водой.
если полиция захочет знать, где ты нашел тело. - Он пошел к штурвалу,
прочитал по компасу положение лодки и записал данные в блокнот Джилли.
одинаковый цвет, особенно в такой мутной воде. Рыбы до нее уже добрались.
Рыбы не слишком привередливы. У нее еще было лицо, но сомневаюсь, что даже
лучший друг смог бы ее узнать.
находились две узкие койки, стол и маленькая кухонька. Она положила меня
на койку, стянула с меня комбинезон и вытерла досуха полотенцем. Потом
закутала меня в одеяло, поцеловала еще раз и сказала:
двигатель. Я чувствовал, как закачалась лодка, когда Эдвард и Форрест
влезали на палубу, и слышал, как они хлюпают мокрыми ластами по доскам.
Стянув комбинезон, Эдвард вошел в каюту и присел на край другой койки.
нос. Он посмотрел на меня, щуря покрасневшие от соленой воды глаза. -
Признаюсь, я на самом деле уже думал, что тебе конец.