ними, они скрывали его от тех, кто смотрел на них из амфитеатра. В своих
чашах они стояли прямо, гордо, вызывающе. Ай, они храбры, эти женщины
Карака! Я почувствовал странную жалость к ним, какое-то прежнее
негодование.
золотой цепи, свисавшей с крыши храма. Оно было пусто, зажимы тяжелого
пояса открыты...
меня!
присевшими у своих барабанов. Взгляд его был устремлен ко мне. На краю
платформы, у наковальни Тубалки, стоял Тибур с большим молотом в руках, на
его лице выражение того же злорадства, что и у Йодина. Ведьму я не видел.
храма, обращаясь к собравшимся дворянам.
Двайану, тогда Больший, чем боги, могучий Калкру услышит его молитву и
примет жертвы. Но если Калкру будет глух к нему - тогда он лжец и
мошенник. А ко мне Калкру не будет глух, я служу ему верой и правдой. И
лжец и мошенник займет место Воинского Жертвоприношения, чтобы Калкру мог
его наказать по достоинству. Вы слышите меня? Справедливо ли это?
Отвечайте!
если таково и было его намерение, он передумал. Трижды поднимал он свой
жезл с золотыми колокольчиками, потрясая им. Трижды Тибур поднимал молот и
ударял по наковальне Тубалки.
Калкру научил наших предков, когда избрал их из всех людей земли века и
века назад. Я слушал ее, как колыбельную. Глаза Тибура не отрывались от
меня, рука его лежала на рукояти молота, он готов был метнуть молот, если
я побегу; Йодин также не отрывал от меня взгляда.
требовал древний ритуал, - и по храму пронесся первый ледяной вздох -
предвестник пришествия Калкру!
теперь, Тибур! Хай! Теперь они не могут остановить меня! Даже Кузнец не
осмелится метнуть молот или поднять руку, высвобождая тучу стрел! Даже
Йодин не посмеет остановить меня...
жертвах в темном возбуждении ритуала.
воздух. Исчез.
немыслимую даль, - Калкру!
на меня... как будто... как будто во мне видели надежду, освещавшую их
отчаяние! Во мне... вызвавшем их уничтожителя...
Щупальца обернулись вокруг их плеч. Скользнули по грудям. Обняли их.
Спустились по бедрам и коснулись ног. Барабаны забили стремительное
крещендо кульминации жертвоприношения.
серый туман. Стали тенями. Исчезли... исчезли еще раньше, чем замер звук
их крика. Золотые пояса со звоном упали на скалу...
миновало воинское кольцо... приблизилось... еще ближе...
когда-либо слышал. Слова? Это вовсе не слова! Это звуки, чьи корни уходят
далеко в прошлое, задолго до первого дыхания человека.
самого Калкру еще до того, как появилась жизнь.
жертвы.
ищущим щупальцем. Поднял его, как куклу, и бросил Калкру. Он пролетел
сквозь щупальце, как сквозь облако. Ударился о цепи воинского кольца. Упал
на золотой пояс.
Я не знал тогда их значения, не знаю его и сейчас и не знаю, откуда они
пришли ко мне...
людей.
непостижимо смотрели на меня - смотрели как сквозь меня.
Йодин исчез!
неподвижно повисла в нем.
вперед и схватил его.
руки молот, толкнув его при этом так, что он покатился по полу.
смотрел на меня немигающими золотыми глазами. Он не любил меня, сокол Люр.
За нами ехали два десятка женщин. Избранные десять моих наиболее преданных
прикрывали мне спину. Они ехали близко. Так было в старину. Я любил, чтобы
спина у меня была защищена. Это мое уязвимое место, как с врагами, так и с
друзьями.
ее женщинах тоже кольчуги; все, как и я, вооружены двумя мечами, длинным
кинжалом и метательном молотом. Мы ехали на разведку к Сирку.
управляя Караком. Люр пришла ко мне - раскаивающаяся в своей особой,
гордой манере. Тибур, все высокомерие и вся наглость которого испарились,
преклонил колено, предлагая мне союз и заявляя, что его сомнения были
всего лишь естественны. Я принял его предложение - с ограничениями. Рано
или поздно я должен буду убить Тибура - даже если бы не пообещал Люр это
сделать. Но зачем его убивать, пока он не потерял свою полезность? Он
обоюдоострое оружие? Что ж, если я при этом порежусь, обращаясь с ним, это
будет только моя вина. Лучше изогнутый острый нож, чем прямой, но тупой.
особого значения. Во мне разливалась какая-то вялость, когда я ехал по
ароматному лесу.
гордость. Для солдат я стал идолом. Я ехал по улицам под крики народа, и
матери поднимали детей, чтобы те увидели меня. Но многие молчали, когда я
проезжал, отворачивали головы или смотрели на меня искоса, и в их взгляде
виднелись ненависть и страх.
и Нарал, нарядную девушку, давшую мне свой ящичек, я взял к себе и сделал
офицерами свой личной стражи. Они были преданы мне и забавны. Только
сегодня утром я говорил с Дарой, расспрашивая ее о тех, кто смотрит на
меня искоса.
двери. Принесет свободу. Они говорят, что Двайану всего лишь другой мясник
Калкру. Не хуже, может быть. Но, несомненно, не лучше.
Они тоже надеялись на меня как на Освободителя, а вместо этого...
разобьется, если золотые цепи будут разорваны.
на меня немигающим ненавидящим взглядом. Что такое - Калкру? Очень часто,
давным-давно я задумывался над этим. Может ли безграничность приходить по
вызову носящего кольцо? Моя империя широко раскинулась под солнцем, луной
и звездами. Однако она всего лишь пылинка в солнечном луче сравнительно с
империей Духа Пустоты. Неужели такое гигантское содержимое может
уменьшиться до размеров пылинки?
Жизни - приходит по вызову обладателя кольца? А если не он, стоит ли
темное поклонение его цены?
Лукин Евгений
Акунин Борис
Суворов Виктор
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Конан-Дойль Артур