пингвинов.
хромала, а в одном случае даже ехала на колесиках сквозь туман. У одного на
голове была утка, а так как он был практически полностью нормальным, за
исключением этой единственной черты, он был известен под прозвищем
человек-утка. Другой постоянно кашлял и отхаркивал что-то, и соответственно
звался кашляющий Генри. Еще один, безногий катился в маленькой тележке, и по
неизвестной причине назывался Арнольд Сайдвейс. А четвертого, по какой-то
очень хорошей причине звали стариком Роном-Вонючкой.
говоря по правде, трудно было сказать, кто кого вел, и если кто-то слишком
сильно дергал веревку, другой падал на колени, сразу после крик "Сидеть!". И
если есть много дрессированных собак надрессированных для разных дел, типа
поводыри для слепых, или даже для глухих, то у Рона-Вонючки была
единственная в своем роде собака-поводырь для безмозглых.
Мисбегот-бридж, которые они называли домом. По меньшей мере, один из них
называл его "домом", остальные называли его "Хаааурк хааарк ХРРааурк птюи!",
"Хехехе! Ой!", и "Клоповник, тысячелетняя рука и козявка!"
со вкусом прикладывались, и время от времени рыгали.
держалось за голову, как будто хотело поднять себя за ухо, и иногда
неожиданно ударяясь головой об здание, вдоль которого шло.
начало бить им себя по голове. В конце концов, железный брус раскололся.
которого полился красный свет, и заревело как разъяренный бык. Потом
повернулось и исчезло в темноте.
Арнольд Сайдвейс.
жука ползущего по стене в шести метрах от него. -- Им не делать голоса.
бам по куколке, и козявке, потому-как червяк на другой ноге! Глянь как он
нет.
-- сказала собака, -- Когда убили старого священника.
классное место, нефига его засвечивать.
облака тумана освещались красным заревом. Поток расплавленного железа
остывал в формах. Вокруг по мастерским стучали молотки. Работа сталеваров
управляется не часами, а более важными законами расплавленного металла. Хотя
уже была почти полночь, но в кузнях Огнезакалов, Ударилов и Кузниц лимитед
продолжали суетиться.
распространенная фамилия у гномов. По этой простой причине Томас Кузнец
сменил свою фамилию на Огнезакал, это было полезно для бизнеса. Люди думали
что "работа гномов" лучше, и Томас Кузнец решил не спорить.
рассмотрение дела завязло где-то, прежде всего потому, что большинство
членов комитета были людьми, так как гномы обычно заняты более важными
делами, чтобы беспокоится о подобного рода вещах[13], и в любом случае их
позиция основывалась на том, что мистер Огнезакал, он же Кузнец -- слишком
высок, и соответственно это было крайней дискриминацией из-за роста, и
технически шло вразрез с законами самого комитета.
кто-нибудь из официальных лиц был поблизости), и поднял цены на двадцать
пенсов с каждого доллара.
обстучать мечи и подготовить формы из пластин. Во все стороны летели искры.
лоб.
Кузнечный голем стаял вплотную к нему, отблески пламени плясали на его
темно-красной глине.
перекричать шум.
Винсента в мой кабинет.
посмотреть, как идет работа во всей кузне. Он увидел, как Диббук подошел к
молоту и показал дощечку мастеру мистеру Винсенту. Мистер Винсент повернулся
и пошел. Потом Огнезакал увидел, как Диббук взял болванку меча и подержал ее
под несколькими ударами парового молота и отбросил ее в сторону.
наковальню.
бросились остальные работники, молот ударил во второй раз.
полу валялись куски голема и горы пыли. В молоте кончился заряд, и он лежал
на наковальне на кусках разбитого голема.
нагнулся и вытянул из обломков грифельную доску.
а теперь это...
воспоминание о его вежливом лице под гигантским молотом потрясло его.
голема, -- сказал мастер. -- Он распилил бревно красного дерева на спички,
или что-то наподобие. Хотите, я схожу и поговорю?
обстукивал болванки мечей кулаками, вычищал окалину из все еще раскаленной
плавильни... и никогда не сказал ни слова. Конечно, он не мог говорить, но
Диббук всегда производил впечатление, что он не хочет ничего говорить. Он
просто работал. Он ни разу не написал столько слов за раз, сколько в этот
последний раз.
бы могло издавать звуки. Что было глупостью! Вещи не могут кончать
самоубийством.
новым?