Чтение 31–й страницы книги ~Мастодония~

меньше усилий, чем тебе. Она сможет поддержать свою исключительность, в то
время как ты...

- Ублюдок! - заорал я. - Оба вы ублюдки!

Мне это не принесло никакой пользы. В конце концов Бен и Райла
поехали в госпиталь, а я остался. Чувствовал я себя ужасно. Я потерял
контроль над собой, не был больше самим собой и чувствовал гнев и страх.
Но я остался. На этот раз Бен и Херб приняли огонь на себя.

- У нас будет свежий заголовок, - сказал Херб.

Я сообщил ему, что он может сделать со своим свежим заголовком. И
назвал его вампиром. Я добыл бутыль, которую приготовили для Хайрама и не
использовали, пошел в офис Бена и угрюмо прикончил ее. Выпивка не помогла.
Я даже не захмелел.

Я позвонил Куртни и рассказал ему, что случилось. Когда я кончил, на
том конце провода долго молчали. Затем он спросил:

- С ним все будет в порядке, не так ли?

- Не знаю. Ожидаю новостей.

- Кроме Хайрама, никто не может общаться с Кошариком?

- Верно.

- Послушай, Эйса: через несколько дней Сафари отправляет людей в мел.
Временные дороги, как я предполагаю, еще не открыты?

- Я попробую поговорить с Кошариком, - сказал я. - Он понимает, что я
говорю, но я не могу слышать, что говорит он. Он не может ответить.

- Но ты попытаешься?

- Попытаюсь, - обещал я.

- Мы с тобой увидимся через несколько дней. Тот сенатор - я вам о нем
рассказывал - хочет поговорить с тобой. Не со мной, а с тобой. Я приеду с
ним.

Я не спросил его, догадывается ли он, чего хочет сенатор. И не стал
ругаться.

- Если Хайрам не выживет, - сказал я вместо этого, - никто другой его
не заменит. В этом случае мы уже мертвы. Это ты понимаешь, не так ли?

- Понимаю, - ответил он. И голос его звучал печально.

Херб принес мне сандвичи и кофе. Мы немного поговорили, а потом я
вышел в заднюю дверь. Боусер ожидал меня и пошел со мной через газон к
дому. Мы сели на заднем крыльце. Боусер прижался ко мне. Он понимал, что
что-то неладно, и старался меня успокоить.

Амбар все еще стоял, и кривобокая дверь свисала на своих петлях.
Курятник был таким же, как всегда, и куры как обычно квохтали и скребли
землю. На углу стоял розовый куст, тот самый, где я впервые увидел
Кошарика, когда шел охотиться на лису, а вместо этого шагнул в плейстоцен.

Все это было знакомо, но было и кое-что еще. Нечто странное,
сделавшее незнакомым и курятник, и розовый куст, и амбар. Был забор,
высокий, похожий на сеть паука, а внутри него горбились прожектора. Вдоль
забора расхаживали охранники, а снаружи липли толпы людей. Они все еще
прибывали и глазели на нас. Мне стало интересно, почему они прибывают и
прибывают. Ведь смотреть на самом деле было не на что.

Я погладил Боусера по голове и заговорил с ним:

- Ты помнишь, как все здесь было прежде, Боусер, не так ли? Ты бегал
за сурками, а я ходил и приводил тебя домой. Как мы вечерами закрывали
курятник. Как Хайрам приходил навестить тебя почти каждый день. И ту
малиновку с переднего двора...

Мне стало интересно, живет ли там еще та малиновка, но смотреть я не
пошел. Боялся, что не найду ее.

Я поднялся по ступенькам и вошел в дом, придержав дверь, чтобы Боусер
мог войти тоже. Сел на стул за кухонным столом. Я намеревался пройти по
всему дому, но не пошел. Дом был слишком тихим и пустым. Кухня тоже была
пустой и тихой, но я оставался в ней. Здесь по-прежнему был кусочек моего
дома. Это была моя любимая комната, нечто вроде гостиной, и я проводил тут
массу времени.

Солнце опустилось, подкрались сумерки. Снаружи вспыхнул прожектор. Мы
с Боусером вышли и снова сели на крыльце. При дневном свете это место
выглядело странным и чужеродным. С приходом ночи, когда зажглись
прожектора, все это стало походить на дурной сон.

Здесь и нашла меня Райла - сидящим на ступеньках.

- С Хайрамом все будет в порядке, - сказала она, - но ему придется
долго проваляться в госпитале.

На следующее утро я пошел искать Кошарика, но не нашел его. Я исходил
яблоневую рощу вдоль и поперек в разных направлениях и тихо звал его,
разыскивая повсюду. Его не было. Потратив на поиски несколько часов, я
пошел искать его в других яблоневых рощах.

Когда я вернулся в дом, Райла сказала:

- Мне следовало бы помочь тебе, но я боялась спугнуть его. Тебя он
знает давно, а я тут новичок.

Мы сидели на лужайке за столом, подавленные.

- Что, если мы его не отыщем? - спросила Райла. - Может быть, он
знает, что случилось с Хайрамом, и прячется, не желает нам показываться,
пока не вернется Хайрам?

- Что ж, если мы его не найдем, значит, не найдем.

- Но Сафари...

- Сафари обождет. Даже если мы и найдем его, не знаю, пожелает ли он
работать со мной.

- Может быть, нам вернуться в Уиллоу-Бенд? К плодовому саду на ферме.
Это было его любимое место, не так ли? Может быть, он знает про Хайрама и
там чувствует себя ближе к нему?

В саду в Уиллоу-Бенде я нашел его почти сразу же. Он был на одном из
деревьев, близко от дома. Он смотрел на меня из кроны своими огромными
кошачьими глазами и даже усмехнулся мне.

- Кошарик, - сказал я, - Хайрам ранен, но он скоро поправится.
Несколько дней его не будет. Кошарик, можешь ли ты мигнуть? Можешь закрыть
глаза?

Он закрыл глаза и открыл их опять, затем закрыл и снова открыл.

- Хорошо, - сказал я. - Мне бы хотелось поговорить с тобой. Ты можешь
слышать меня, но я тебя слышать не могу. Может быть, мы сможем объясниться
таким образом: я буду задавать вопросы. Если твой ответ будет "да", закрой
глаза один раз. Если "нет", закрой их дважды.

Он закрыл глаза и затем открыл их.

- Прекрасно, - сказал я. - Ты понял, что я рассказал тебе про
Хайрама?

Он закрыл глаза один раз.

- Тебе понятно, что несколько дней его не будет?

Он просигналил "да".

- И ты согласен разговаривать со мной вот таким образом?

"Да", - показал он.

- Это не очень удобный способ общения, не так ли?

Кошарик мигнул дважды.

- Ну, правильно. Итак, в Мастодонии... ты знаешь, где Мастодония,
Кошарик?

"Да".

- В Мастодонии нам нужны четыре дороги во времени. Я забил там четыре
линии палок, выкрашенных красным, с флагами на каждой, на конце каждой
линии. Флаг означает точку, в которой мы хотим перейти в другое время.
Понятно ли тебе?

Кошарик дал понять, что ему ясно.

- Ты видел эти палки и флаги?

"Да", - сообщил он.

- Теперь слушай меня внимательно. Первая дорога должна идти в прошлое
на семьдесят миллионов лет. Следующая дорога должна быть на десять тысяч
лет ближе к нам.

Кошарик не стал ждать моего вопроса, понял ли он, и просигналил "да".

- Третья, - продолжал я, - еще на десять тысяч лет ближе к нам,
четвертая - на десять тысяч лет позже третьей.

"Да", - сказал Кошарик.

Мы повторили все это еще раз, чтобы быть уверенными, что все понято
ясно.

- Ты сделаешь это сейчас? - спросил я.

Он сообщил, что сделает - и исчез.

Я стоял, тупо уставившись на то место, где он был только что, и
подозревал, что он понял меня буквально, что он сейчас в Мастодонии
прокладывает дороги во времени. По крайней мере, я на это надеялся.

Бен был в своем офисе, устроившись с ногами на столе.

- Знаешь, Эйса, - сказал он, - это самая лучшая работа, какую я
когда-либо имел. Мне она нравится.

- А твой банк?

- Скажу тебе кое-что, чего никому другому бы не сказал: банк
управляется сам собой. Конечно, я им занят, но теперь мне там нечего
делать. Только принимаю решения - и не все, а наиболее трудные, да
подписываю бумаги.

- Тогда как насчет того, чтобы приподняться и отправиться со мной
поразмяться? В мел.

- В мел? Ты хочешь сказать, что ты сделал это, Эйса?!

- Надеюсь. Но не уверен. Мы должны это проверить. Мне бы не хотелось
идти в одиночку, предпочитаю компанию. Я еще слишком цыпленок, чтобы
ходить туда одному.

- Слоновые ружья все еще у тебя?

Я кивнул.