Чтение 31–й страницы книги ~Врата рая~

принять появление человеческих существ... они могут размножаться в этом
морфологическом состоянии. Вы видите, капитан, в смысле вы... или даже мы
имеем для колонизации Наксоса единственный возможный путь.

Катерина д'Орсей взглянула на меня, а затем на Зено, как будто
удостоверяясь, что все мы договорились. Потом она глянула на Симона
Нортона с выражением, точно предназначенным ему за ужасную измену.

- Это безумие, - сказала она.

- Это чужая жизненная система, - проинформировал я ее. - Она не
должна жить по вашей версии здравомыслия.

- У вас нет ни одного факта, доказывающего, что это что-то более
фантастической истории.

- Все, что у нас есть, - ровно произнесла Ангелина, - это знание
того, что это имеет смысл генетически.

- У вас по-прежнему нет доказательств. Я должна иметь
доказательство... вы понимаете это?

- Да. - сказал я печально. - Но каким образом может состояться
подобное доказательство?

Она обдумала, а затем сказала:

- Если бы мы могли захватить чужака...

- Трудно, - сказал я. - И возможно, что мы могли бы наблюдать в
течение полугодия без его превращение в что-то более приемлемое, чем
лягушка. Если бы нам удалось продержать его долго.

Она продолжала думать, изучая, нет ли каких-то зацепок, чтобы
доказать нашу неправоту - если мы были неправы или убеждая себя в нашей
правоте, если мы были правы.

- Капитан, - сказал я, - ваши люди ходят сейчас в стерильных
костюмах. Это дает им некоторую защиту. Как могут здесь нормально жить
люди, если существует вероятность, что мы можем оказаться правы
относительно возможностей данной жизненной системы? Может не быть
инфекционной угрозы из-за которой мы не можем разоблачиться, но
смертоносная биохимическая несовместимость между местными фруктами и
человеческими желудками здесь не имеет никакого значения... не в этом
дело. Вы не можете драться с этими чужаками. Если вы сориентируете их на
войну на истребление, существует вероятность, что вы проиграете. Они все
преимущества, а у вас только огнестрельное оружие. Вы не можете сражаться
с изменением формы, капитан... и война уже началась. Вы вполне хорошо
осознаете, что если мы правы, доказательство появится быстро, когда начнут
убивать ваших людей. Вы намерены ждать, пока это не произойдет?

Она посмотрела на меня, и выражение ее глаз стало очень странным,
когда она ответила... ответ, который, как я думаю, могла дать только она
одна.

Она сказала:

- Я вынуждена.

Когда мы объяснялись снова, говоря прямо по радио Джухачу, мы не
получили совершенно враждебной реакции, как я предполагал. Казалось, он
осознал, что может быть что-то большее, чем саботаж, насланный злыми
земными правительствами для того, чтобы разрушить его великую миссию. Но
он, также, был недоволен тем, что все еще существовала паутина
внушительных предположений. Он хотел чужака, мертвого и анатомированного с
их многосторонними талантами, проявляющимися в исчерпывающем изучении их
невероятной философии.

Неприятность была связана с жидкой протоплазмой, так как она
разлагается значительно быстрее, чем человеческая структура. Спасательная
экспедиция доставила назад целый труп с места моей эпической баталии. А
образцы тканей, которые они собрали, стали уже непригодны, когда Зено,
Ангелина и биологи "Ариадны" попытались выявить отличия, способные
определить их свойства. Попытки доказать нашу гипотезу не имели успеха
Катерина д'Орсей приказала, чтобы никто не выходил из купола в одиночку, а
вооруженная охрана охраняла оба шлюза, чтобы не допустить вторжения и быть
готовыми использовать огнестрельное оружие.

Естественно, этого было недостаточно.

В течение второго дня нашей попытки найти доказательства в
лаборатории, исчезли двое людей. Их послали собрать останки подстреленных
Ангелиной чужаков. Они были радиофицированы и поддерживали контакт до тех
пор, пока были поблизости. Затем наступило молчание.

Катерина д'Орсей пришла в больничное отделение, чтобы сообщить мне
эту новость. Лицо ее было пепельным, когда она рассказывала это мне.
Думаю, она знала тогда, что все кончено и что мое предсказание точно, но
не могла согласиться с ним. Она была обязана увериться в окончательности
доказательства, но миссия "Ариадны" теперь была серьезно
скомпрометирована, чтобы прекратиться без самых точных доказательств.

Она могла приказать любому оставаться в куполе, но не стала. Она
знала, что это только приведет к замедлению в получении заключения. Вместо
этого она сделала упор на абсолютной осторожности и ждала, что всплывет
что-то однозначное.

Это произошло на следующий день.

Двое из экипажа "Ариадны" - мужчина и женщина - были атакованы двумя
личностями в стерильных костюмах. К счастью, хотя чужаки теперь имели два
ружья, у нападавших не оказалось огнестрельного оружия. Возможно, оно не
было им свойственно; возможно, они не были достаточно умны, чтобы
воспользоваться им. Женщина была ранена во время рукопашной схватки одним
из нападавших, но мужчина сумел унести ее после того, как нападавшие
бежали. Он был уверен, что оба нападавших были ранены пулями, но тем не
менее они успешно бежали. Он не преследовал их, сказал он, так как это
было не по силам его спутнице. Катерина д'Орсей немедленно выслала
поисковую партию, уполномочив их преследовать раненных чужаков, но
Ангелина попросила ее подождать.

Раненную женщину перенесли в больничное отделение и уложили возле
меня.

Ангелина спросила женщину, могла бы она узнать лицо того, кто на нее
напал и та ответила, что сможет.

- Ты можешь встать, Ли? - обратилась ко мне Ангелине.

Я встал и повернулся лицом к кровати раненной. Катерина д'Орсей
присутствовала, внимательно наблюдая.

- Это лицо? - спросила Ангелина.

Выражение женщины было совершенно непостижимым, когда она глядела на
меня.

- Да, - сказала она. - Но когда он напал на меня, нос у него был
целым.

- Конечно нет, - сказал я. - Это наследственный опыт, а не
генетический.

Я повернулся к Ангелине и сказал:

- Счастье, что я так молод. У меня все еще есть лицо, которое
природно заданно... более или менее. К сорока годам, как я говорю, люди
имеют лицо, которое они заслужили.

Катрин д'Орсей я просто сказал:

- Ну?

Она попробовала держаться бесстрастно в ответ, но было ясно, что ее
надежды окончательно разрушены кладбищенскими грезами.

Мы не разобрали купол... только опечатали, чтобы не впустить
подсматривающие глаза и руки. Кто-то вернется, не колонисты, но кто-то.
Симон Нортон спросил меня, могу ли я быть в их числе и я сказал:

- Возможно. - Это, конечно, не выходило за пределы вероятного.

- Это не невероятно, - сказал он инстинктивно, - что мы могли бы
научиться ладить с ними и убедить их в преимуществе мирного
сотрудничества.

- Это возможно, - допустил я, - но мне бы не хотелось учить их
человеческому языку... хотя это было бы легче для них, чем для нас изучить
его. В настоящий момент они не могут по настоящему сойти за человека, но
если это им удастся...

- Сегодня Наксос, - пробормотал он, - завтра - Вселенная.

Я кивнул.

- Но, если мы сумеем похитить их детей, - сказал он, - и воспитать их
в соответствии с нашими ценностями, что можем мы сделать с ними?

- Мы подготовим путь для своего постепенного разрушения, - ответил я.
- Это может быть медленный процесс, чем позволить им просачиваться, но
результат будет тот же. Они слишком совершенны. Мы не сможем управиться с
ними.

Он покачал головой и сказал:

- Не знаю. По натуре он был оптимистом.

- Вам не следует оставаться на "Ариадне", - сказал я. - На "Земном
духе" найдется свободная койка. Вы могли бы вернуться, если бы захотели.

Он выглядел искренне пораженным.

- Мы потеряли слишком много людей, - сказал он. - Людей и
оборудования. Эта ошибка стоила нам дорого. Будет трудно, когда мы
достигнем места назначения.

- Вы уверены, что найдете его где-то? - спросил я.

Он был уверен, несомненно.

- Сможете ли вы теперь вернуться в морозильник? - продолжал я. -
Может перед очередной посадкой пройдет еще триста пятьдесят лет. А когда