вот! Они больше не будут таскать овец и коров, а королева будет сурово
наказывать тех охотников на драконов, что продают колдунам драконью кровь!
настаивал Стегоман.
понравилось, что Мэт выступил против колдунов, да еще и не сгорел при этом
на месте. Народ попятился - Новость за новость! - воскликнул Мэт,
задумываясь, найдет ли он такую тему, чтобы она не была в Латрурии
запретной, что-нибудь, помимо колдовства и Рая. Наверное, это у него вряд ли
получится здесь, в этом мире. - Только давайте сначала я расскажу вам про
Пера Гюнта и Сольвейг. Толпа довольно зашумела и опять окружила Мэта, явно
не возражая послушать еще о женщинах - похоже, эта тема была тут не под
запретом Однако на этот раз Мэт их разочаровал.
с молитвенником...
закричал Мэт. - Невинная, прекрасная, скромная и красивая!
поинтересовался разочарованный мальчишка.
какая у нее фигура. Но платья Сольвейг были украшены чудесной вышивкой, и,
когда она шла по тропинке, юбки ее развевались, будто бы их качала песня мая
Казалось, ее преследует аромат роз, и сердце Пера Гюнта тоже устремилось за
ней.
чувствуя, что впереди замечательная повесть о любви. Мэт поведал им о
бахвальстве Пера, о том, как он приударил за Сольвейг и как понравился ей,
хотя она сразу же поняла, что он за птица. Но ведь увидела она в нем что-то
хорошее, за что-то ведь полюбила его. Пер же отшатнулся от нее, задетый
сказанной Сольвейг правдой.
как угодил он в ловушку и никак не мог освободиться, как чудовище созвало
гарпий и как те принялись клевать его плоть, и о том, как пришла Сольвейг,
распевая гимны, и как она разогнала всех чудищ только потому, что была добра
и непорочна.
женщин радостно вздыхать. Повздыхав, они снова посуровели. Наверное, и
вправду в такой истории было для них что-то новое: тут торжествовала
добродетель, я это им очень понравилось. Вот только они не знали, безопасно
ли это, - вот беда.
***
при свете костра подсчитал дневную выручку.
Что ж, кому-то, видать, сильно Приглянулась твоя история про Пера Гюнта,
дружище.
согласился Мэт.
состояние заработаешь! Тут у нас в Шляпе деньжищ - месяц прожить можно!
это мы знали и сидя в Меровенсе. Боюсь, тут ты ничего нового не узнаешь, сэр
Мэтью.
котором закипало рагу из мяса и овощей. - Мы уже выяснили, что король
Бонкорро старается улучшить жизнь простого народа, но, видимо, делает это не
только потому, что хочет творить добро.
упомянуть Бога, благодать, церковь, молитвенник, гимны. Они до сих пор
боятся злых колдунов, которые наказывают народ за одно то, что люди только
говорят о Боге, а это значит, что король Бонкорро не сбросил завесу с сил
Зла, а может быть, он с этими силами и не ссорится.
Паскаль с неподдельным интересом - в конце концов он и сам не принадлежал к
особам голубой крови.
из эгоизма. - Мэт протянул руку с ложкой к котелку и помешал рагу. - У него
какие-то личные мотивы, чего-то он добивается. Может быть, он достаточно
умен или хитер, чтобы понять: покуда процветает народ, процветает и владыка.
уме и расчете Бонкорро. Но в чем дело, вот это мне очень интересно. - Может,
ты это выяснишь в следующей деревне?
подзаработаем. Рагу пахнет так, словно оно готово, Паскаль. Ты вроде
говорил, что у тебя миска имеется? Доставай.
Паскаля. - Только я предпочитаю, чтобы моя еда была сырая, а еще лучше -
чтобы она ножками бегала.
этого места, вон в той стороне. - Говоря это, Мэт даже не оглянулся. - Пойди
поймай себе коровку, Манни.
Глава 8
приходил Мэт, где Паскаль ни бросал шляпу у его ног, народ сразу же
собирался возле него толпой, и люди расталкивали друг дружку локтями,
пытаясь пробиться поближе, чтобы лучше видеть и слышать менестреля. Паскалю,
правда, и в голову не приходило, что они привлекают к себе больше внимания,
чем хотелось бы, но Мэт об этом, конечно, думал. Сам за себя Мэт не очень-то
и переживал: в конце концов он сам решил стать приманкой на собственном
крючке, так сказать, но Паскаль - совсем другое дело.
колдунов, - известил Мэт Паскаля, когда парень подлил ему пива из
заказанного в придорожном трактире кувшина. - И мне бы очень не хотелось,
чтобы ты из-за меня угодил за решетку. Паскаль пожал плечами:
успеха мне не повредит, чтобы добиться расположения Панегиры.
заточенных клинков.
***
для Латрурии. Там Мэт многое узнал, и с тех пор, сколько бы городков и
деревень он ни посещал, где бы люди ни слушали его, с позволения сказать,
песни, он уже не узнавал почти ничего нового. Народ был сыт, одет и обут. У
страны был весьма процветающий вид, и хотя сервы и иомены с почтением
кланялись проезжавшим лордам, они при этом не падали ниц, да и лорды не
обращались с ними жестоко. Девушкам в деревнях не приходилось спешно
отворачиваться к стене, когда по улице проходили благородные господа.
Зрители, собиравшиеся послушать Мэта, правда, вздрагивали при каждом
упоминании о Рае и благодати Божией, однако столь же неприятно на них
действовало и упоминание о Дьяволе. Да, если и существовала на свете страна,
где верили только в золотого тельца, то это Латрурия. Слишком часто народ
здесь был наказуем лишь за одно упоминание Господа, а наказывали народ
приспешники Зла.
это очень и очень по-разному. Да, они целиком и полностью преданы Злу,
порокам, эгоизму, преданы тому, чтобы вредить по возможности другим. Разница
же между могущественным колдуном и колдуном скромного пошиба заключалась в
их способности ненавидеть и в количестве грехов. Как сказал Киплинг о
маленьких демонах: <Они плачут о том, что слишком ничтожны и не смогли
согрешить так, как им хотелось бы>. Колдуны отдавались своему делу с
одержимостью фанатиков, из чего бы этот фанатизм ни проистекал: из отчаяния
ли, из желания ли отомстить чем-то оскорбившим их ближним, или из мысли о
том, что, однажды отвернувшись от Бога, они уже ни за что не смогут к нему
вернуться. И если фраза <я продал душу рок-нроллу> означала, что человек,
который так сказал, настолько предан любимой музыке, что для него нет в
жизни места для чего бы то ни было, то продажа души Дьяволу означала:
продающий целиком и полностью посвящает себя Злу и тому, чтобы вредить своим
ближним. Чего же удивляться, что почти все в Латрурии при упоминании о
колдунах непроизвольно оглядывались через плечо - даже теперь, через шесть
лет после коронации короля Бонкорро, здесь царило чувство праздника,
нежданного освобождения. Так, наверное, чувствуют себя детишки, выпущенные
погулять в первый теплый весенний день.
предаются этому с еще большей страстью, и коекакие из их игр носят отнюдь не
невинный характер, особенно если эти дяди и тети воспитаны безо всяких
намеков на мораль и нравственность.