метод ему будет ясен.
медленно соображал; потому что фотографическая память это враг
методического мышления. В конечном счете он сам до этого додумается, но к
тому времени он может оказаться искалеченным слугой Людоеда. Что она могла
сделать? Написать ему записку? Может быть он даже не будет в сознании,
чтобы прочитать ее! Если бы только она была телепатом... Телепат!
здесь (она дотронулась до своего лба) или только слышать?
и показал на слово.
прочесть ее, если попробует.
что она должна была делать. Но цена... это не имело значения. Это не могло
иметь значения.
Доберись до Горти. Ты можешь придумать как. Доберись до него и думай ИЗО
ВСЕХ СИЛ. Думай: СПРОСИ КРИСТАЛЛЫ, КАК УБИТЬ ОДИН ИЗ ИХ СНОВ. УЗНАЙ У
КРИСТАЛЛОВ. Понял, Солум?
выводам, что повелительные вызовы, которые будили его по ночам в его
койке, относились к Зине, а не к нему.
Зина не попросила его проникнуть в загипнотизированное сознание Банни. Для
этого стена опустилась; она все еще была внизу, когда он использовал свое
новое чувство, чтобы найти трейлер, в котором была закрыта Кей, и когда он
узнал смысл предсмертного желания Гаваны. Его чувствительное сознание
следовательно было не защищено и открыто, когда появился Людоед и запустил
в него свою отшлифованную и злобную пику ненависти. Горти упал в пламени
агонии.
видел как Солум схватил теряющую сознание Кей Хэллоувелл и засунул ее под
свою длинную руку, в то время, как его другая рука протянулась, чтобы
схватить мягкую и добродушную Банни, которая брыкалась и плевалась,
болтаясь у него в руке. Он не помнил как его отнесли в большой трейлер
Монетра, как шатаясь прибыл, несколько минут спустя, потрясенный и
кровожадный Арманд Блуэтт. Он не знал о быстром гипнотическом контроле
Монетра над истеричной Банни, ни о ее спокойном ровном голосе,
рассказывающем о местонахождении Зины, ни о резком приказе Солуму пойти в
мотель и привести Зину. Он не слышал грубого приказа Монетра Арманду
Блуэтту:
и не путайтесь под ногами.
Блуэтта, который отправил ее обратно в угол пока он прорычал:
меня.
незнаком; он всегда сосуществовал с первым. Сейчас Горти увидел его только
потому, что у него отобрали первый.
нем Горти был совершенно безразличен к удивлению и полностью лишен
любопытства. Это было место мерцающих впечатлений и ощущений; удовольствия
от интеграции абстрактной мысли, возбуждения при приближении одной
совокупности к другой, захватывающей концентрации в отдаленных и
общедоступных построениях. Он почувствовал присутствие личностей, и очень
сильно; связь между ними не существовала, если не считать редкого
приближения одной к другой и, где-то очень далеко, слившейся пары, которая
как он знал была исключением. Если не считать этого, это был мир
саморазвивающихся существ, каждое из которых богато эволюционировало по
собственному вкусу. Было чувство постоянства, жизни такой долгой, что
смерть была несущественна, разве что как эстетическое ограничение. Здесь
не было ни голода, ни охоты, ни сотрудничества, ни страха; эти понятия не
имели никакого отношения к основам жизни, подобной этой. Изначально
обученный принимать как должное и верить в то, что его окружало, Горти не
пытался ни в чем разобраться, не делал сравнений, и не был ни
заинтригован, ни удивлен.
его, использованной на этот раз скорее как стрекало, а не как копье. Он
легко отбил ее, но начал приходить в сознании для того, чтобы можно было
справиться с раздражением.
Монетра, который сидел за своим столом лицом к нему. Горти растянулся в
кресле, его голова упиралась в угол между спинкой и маленьким закругленным
подлокотником. Людоед не излучал ничего. Он просто смотрел, и ждал.
при пробуждении.
мальчик. Я так долго ждал этого момента. Это начало великих дел для нас
двоих.
него, трясущаяся смесь страха и бешенства. Кей Хэллоувелл забилась в угол
противоположный входу, на полу. Банни сидела возле нее на корточках,
безвольно держась за руку Кей, глядя в комнату отсутствующим взглядом.
взглядом. Он без усилий блокировал гипнотическую силу, которую излучал
Людоед. Медовый голос продолжал, успокаивая: - Ты наконец дома, Горти -
по-настоящему дома. Я здесь, чтобы помочь тебе. Это твое место. Я понимаю
тебя. Я знаю, что ты хочешь. Я сделаю тебя счастливым. Я научу тебя
величию, Горти. Я буду защищать тебя, Горти. А ты поможешь мне. - Он
улыбнулся. - Не правда ли, Горти?
остроты лезвия, кончика иглы. Горти легко отбил его, и ждал.
п_р_и_д_е_т_с_я_ работать со мной, знаешь ли.
нанес удары по нему, с разными временными промежутками. Если бы оборона
Горти была противодействием, как рапира или боксерская перчатка, Людоед
пробил бы ее. Но это была стена.
требовало множества энергии.
лениво постукивал пальцами.
парализован. Он мог дышать довольно легко, и, с трудом, двигать головой.
Но его руки и ноги были свинцовыми, ватными. Слабая боль в задней части
шеи - и его глубокое знание анатомии - информировали его об умело
сделанной спинно-мозговой инъекции.
все с тем же отсутствующим выражением ее доброго круглого лица. Блуэтт
переступал с ноги на ногу.
ослабевшей. Горти отчаянно и бесполезно попытался двинуться. Людоед
улыбнулся поощряя и сделал движение головой.
использовать ее. Думаю наш друг будет более сговорчивым, если мы сократим
ее немного?
Нам надо будет быть осторожнее. По чуть-чуть. - Изобличая его
непринужденный тон, его глаза следили за каждым движением на лице Горти. -
Солум, старина, наш мальчик Горти слишком напряжен. Может ты ударишь его
слегка. Ребром ладони сбоку по шее, прямо у основания черепа. Как я тебе
показывал. Ты знаешь.
тщательно прицелился другой. Рука, которая лежала на его плече, легонько
сжимала его, снова и снова. Глаза Солума пылали, глядя на Горти. Горти
смотрел на Людоеда. Он знал, что основной удар последует оттуда.
ударила его шею, психический удар Монетра натолкнулся на барьер Горти.
Горти был слегка удивлен: Солум имитировал удар. Он быстро поднял глаза.
Солум, стоящий спиной к Людоеду, прикоснулся к своему лбу и отчаянно
задвигал губами. Горти отбросил все это. У него не было времени на пустые
раздумья... он услышал как Зина всхлипнула.
еще разок, - сказал Людоед. Он выдвинул ящик перед собой и вытащил два
предмета. - Горти, ты знаешь, что это?
Если я разобью их, ты умрешь. Ты знаешь это, да?
рукой. - Он церемонно зажег маленькую спиртовку. - Мне не надо будет