Чтение 31–й страницы книги ~Магический переход~

— Это происходит потому, что твой двойник заметил моего, — сказал он.

— Твое физическое тело напугано, потому что его врата открыты, и через них в него втекают новые для него ощущения. Если тебе сейчас кажется, что тебе плохо, подумай о том, насколько хуже тебе было бы, если бы все твои врата были открыты.

Он говорил так убедительно, что я подумала о том, что скорее всего он прав.

— У животных и младенцев, — продолжал он, — не возникает затруднений с тем, чтобы видеть двойника, и поэтому часто бывает так, что он беспокоит их.

Я заметила, что животные не особо любят меня и что за исключением Манфреда я питаю к ним те же чувства.

— Животные не любят тебя, — начал объяснять он, потому что врата твоего тела никогда не были полностью закрыты. И твой двойник постоянно стремится вырваться наружу. Будь начеку. Ведь теперь ты помогаешь ему своим намерением, и врата рано или поздно распахнутся. В один прекрасный день твой двойник возьмет да и проснется, и ты, например, можешь вдруг обнаружить себя во внутреннем дворике, хотя не выходила из дома.

Мне оставалось лишь засмеяться, прежде всего для того, чтобы разрядить нервное напряжение, которое создавалось во мне под влиянием его бессмысленных слов.

— А как насчет детишек, особенно маленьких? — спросил он. — Разве они не начинают визжать, когда ты сажаешь их себе на руки?

Обычно так и происходило, но я не сказала об этом смотрителю.

— Маленькие дети любят меня, — солгала я, прекрасно зная, что когда я несколько раз оказывалась рядом с младенцами, они сразу же начинали плакать. Я всегда говорила себе, что это происходит потому, что у меня недостает материнских чувств.

Смотритель с недоверием покачал головой. Я потребовала, чтобы он объяснил, как животные и дети могли чувствовать двойника, если сама я не знала, что он существует. Фактически, до тех пор, пока Клара и нагваль не рассказали мне о двойнике, я даже не подозревала о том, что он есть. Я также не знала никого, кто знал бы о нем. Он резко ответил мне, что ощущения младенцев и животных не имеют ничего общего с рациональным знанием. Они ощущают двойника чем-то другим: своими открытыми вратами.

Он добавил, что эти врата постоянно открыты у животных, но люди закрывают их, как только начинают разговаривать и думать, в результате чего у них начинает преобладать разум.

До этого я слушала смотрителя очень внимательно, потому что Клара говорила мне, что кто бы ни говорил мне что-то в этом доме, моя задача в том, чтобы слушать. Но чем больше я уделяла внимание тому, что говорит Эмилито, тем сильнее я раздражалась. Это закончилось тем, что я пришла в откровенную ярость.

— Я не верю ни одному твоему слову, — сказала я. Зачем ты говорил, что являешься моим учителем, а? Ведь ты же не можешь ничего мне толком объяснить!

Смотритель рассмеялся.

— Разумеется, я не добровольно взял на себя эту обязанность, — сказал он.

— А кто же тогда тебя назначил?

После паузы, в течение которой он размышлял, я услышала:

— Длинная последовательность событий. Началось все с того, что нагваль нашел тебя голую и лежащую на спине с поднятыми ногами.

Он залился хохотом, к которому примешивались какие-то резкие звуки, напоминающие крик птицы.

Его издевательское чувство юмора вызывало у меня негодование.

— Не отвлекайся, Эмилито, и скажи мне, что все это значит! — крикнула я.

Извини меня, я думал, что тебе доставит удовольствие напоминание о твоих подвигах, но вижу, что ошибся. Мы же, в отличие от тебя, очень любим твои выходки. Многие годы мы высмеиваем Джона Мишеля и те несчастья и невзгоды, которые он навлек на себя, когда ошибся дверью и вместо того, чтобы зайти в уборную, попал туда, где была голая девушка, — сказав это, он разразился смехом.

Но я не видела в этих словах ничего смешного. Моя ярость была такой безудержной, что мне хотелось усмирить его несколькими точными ударами рук и ног. Он посмотрел на меня и отодвинулся подальше. Несомненно, он почувствовал, что я вот-вот взорвусь.

— Неужели ты не находишь ничего смешного в том, что Джон Мишель прошел через ад, преодолевая все связанные с тобой затруднения, и все это лишь потому, что, находясь в кинотеатре, захотел помочиться? Это у нас с ним общее. Только там, где я нашел почти дохлого щенка, он встретил совсем спятившую девицу. И оба мы ответственны за тех, кого нашли, до конца своей жизни. Увидев, что с нами случилось, все остальные члены нашей группы пришли в ужас и поклялись никогда больше не ходить мочиться, не проверив и не перепроверив выбранное место.

Тут он так закатился, что ему пришлось переступать с места на место для того, чтобы удержаться на ногах.

Но заметив, что я даже не улыбаюсь, он постепенно успокоился.

— Ладно… давай продолжим наш разговор, — сказал он, утихомирившись.

— Как только произошло первое событие — нагваль увидел тебя с поднятыми ногами, — он выполнил свой долг и пометил тебя. Затем он должен был следить за тобой. Для этого ему понадобилась помощь Клары и Нелиды. В первый раз он пришел с Нелидой навестить тебя, когда ты закончила колледж и работала воспитателем в детском лагере, который находился в горах.

— Это правда, что он нашел меня при помощи энергетического канала? — спросила я, стараясь не выглядеть слишком заинтересованной.

Абсолютная. Он пометил твой двойник своей энергией, и поэтому мог следить за каждым твоим движением, — сказал он.

— Но я что-то не помню их, — заметила я.

— Это потому, что тебе казалось, что ты просто видишь повторяющийся сон. Но они на самом деле отправились туда, чтобы встретиться с тобой наяву. С тех пор они продолжали посещать тебя в течение всех этих лет. Чаще это делала Нелида. Затем, когда, следуя ее совету, ты переехала в Аризону, всем нам выпала возможность встретиться с тобой.

— Погоди, это все становится очень запутанным. Как я могла последовать ее совету, если я даже не помню ни единой встречи с ней?

— Поверь мне, она не уставала повторять тебе, что ты должна переехать в Аризону, что ты потом и сделала, хотя, конечно, думала, что приняла это решение самостоятельно.

Когда смотритель рассказывал мне об этом, передо мной вспыхивали картины, относящиеся к тому периоду жизни. Я припомнила, что думала тогда об Аризоне как о месте, где я должна жить. Я помню, как применила тогда свой «метод южного горизонта» для того, чтобы решить, куда отправиться в поисках работы, и получила очень ясную подсказку, что должна направляться в Таксон. Мне тогда даже приснился сон, в котором кто-то говорил мне, что я должна устроиться на работу в книжный магазин. Я никогда не любила книг, и мне показалось тогда странным то, что я должна работать с ними, но тем не менее, когда я оказалась в Таксоне, первым делом я зашла в книжную лавку, на двери которой висела табличка «Требуется продавец». Я поступила туда на работу и начала печатать накладные, работать на кассе и подавать посетителям книги с полок.

— Когда кто-то из нас приходил к тебе, — продолжал Эмилито, — он общался только с твоим двойником, поэтому встречи с нами откладывались в твоей памяти как события снов. Но исключением была Нелида. Ее ты должна помнить, как обратную сторону своей собственной руки.

Как много покупателей я ни повидала тогда в магазине, я все же смутно помнила красивую, со вкусом одетую женщину, которая однажды подошла ко мне и очень дружелюбно заговорила со мной. Это было очень необычно для меня, потому что никто тогда не обращал на меня внимания. Эта женщина вполне могла быть Нелидой.

На глубинном уровне все, что говорил Эмилито, было понятно. Но для моего рассудка все это казалось столь натянутым, что я бы сочла себя сумасшедшей, если бы признала, что верю ему.

— То, что ты говоришь, напоминает конский навоз, сказала я, но мои слова прозвучали более неуверенно, чем я того хотела.

Моя грубая реплика ничуть его не смутила. Он поднял руки над головой и повращал ими.

— Если все, что я сказал, для тебя навозная куча, будь добра, объясни мне, что происходит с тобой, — поддел он меня, хитро улыбаясь. — Но не разыгрывай здесь маленькую девочку, которая первым делом начинает плакать и топать ножкой.

Я услышала свой надрывный голос:

— Ты грязный старикашка! Ты проклятый… — На этом моя пылающая ярость потухла.

Я не могла поверить в то, что начала выкрикивать вслух ругательства. Сразу же я начала извиняться, утверждая, что не привыкла ни кричать, ни браниться. Я уверяла его, что была воспитана самым цивилизованным образом матерью, которая и не помышляла никогда о том, чтобы повышать на когонибудь голос.

Смотритель рассмеялся и поднял руку, чтобы остановить меня.

— Не надо больше извинений, — сказал он. — Это говорит твой двойник. Он всегда выражается кратко и точно, и поскольку ты никогда не давала ему свободы слова, он исполнен ненависти и негодования. Он объяснил, что мой двойник был очень растревожен громом и молниями прошедшей ночи и особенно событиями пятидневной давности, когда Нелида втолкнула меня в холл левого крыла дома с тем, чтобы я сделала первый шаг в направлении магического перехода.

— Пятидневной давности! — воскликнула я. — Ты хочешь сказать, что я провисела на дереве два дня и две ночи?

— Если быть точным, ты провисела там два дня и три ночи, — сказал он с ехидной усмешкой. — Мы по очереди должны были подниматься туда для того, чтобы посмотреть, не стряслось ли с тобой чего-нибудь. Ты была без чувств, но в хорошем состоянии, поэтому мы оставили тебя там одну.

— Но зачем меня там подвесили?

— Ты потерпела жалкую неудачу, когда попыталась совершить маневр, который мы называем абстрактный полет или магический переход, — сказал он.

— Это истощило твою энергию.

Он объяснил, что в действительности это не была неудача с моей стороны, а просто несвоевременная попытка, которая закончилась полным провалом.

— А что бы случилось, если бы у меня получилось? — спросила я.

Он заверил меня, что удача не дала бы мне никаких преимуществ, но могла бы послужить точкой отсчета, чем-то типа путеводной нити или маяка на пути, по которому я бы точно определила то место, куда мне предстоит прийти в будущем, когда я должна буду совершить абстрактный полет полностью самостоятельно.

— Пока ты живешь за счет энергии нас всех, — продолжал он. — Все мы обязаны помочь тебе. Фактически ты сейчас потребляешь энергию всех магов, которые жили до нас в этом доме. Ты вживаешься в их магию. Это подобно тому, как если бы ты лежала на волшебном ковре-самолете, который переносит тебя из одной сказочной страны в другую, и причем страны эти без коврасамолета посетить никак нельзя.

— Но мне по-прежнему непонятно, почему я здесь, сказала я. — Неужели просто из-за того, что нагваль Абеляр ошибся и случайно натолкнулся на меня?

— Нет, все здесь не так просто, — сказал он, посмотрев на меня в упор. — На самом деле, твой нагваль — совсем не Джон Мишель. Есть новый нагваль и новая группа, ты относишься к этой новой группе.

— О чем ты говоришь, Эмилито? Какая новая группа? Кто это все решает?

— Сила, дух, та необъятная сущность, которая являет этот мир, решает все. Для нас же свидетельством того, что ты принадлежишь к новому поколению магов, служит тот факт, что ты точь-в-точь похожа на Нелиду. В молодости она была точно такой, как ты сейчас. Ваша схожесть проявляется даже в том, что она тоже потеряла всю имеющуюся у нее энергию во время своей первой попытки совершить абстрактный полет. И так же, как ты, она при этом чуть не погибла.

Ты хочешь сказать, что я могла проститься с жизнью, пытаясь сделать это, Эмилито?

— Конечно. И это не потому, что магический переход настолько опасен, а потому, что ты так неуравновешенна. Если бы на твоем месте был кто-то другой, у него, наверное, просто заболел бы живот. Но с тобой все не так. Тебе, как и Нелиде, обязательно нужно все преувеличить и довести до крайности. Вот почему ты чуть было не погибла. После этого единственная возможность вернуть тебе силы была в том, чтобы оставить тебя повисеть на дереве вдали от земли до тех пор, пока ты не придешь в чувство. Ничего другого мы не могли сделать.

Как бы невероятно все это ни звучало, происшедшее стало постепенно проясняться для меня. Во время моей встречи с Нелидой была допущена какаято серьезнейшая ошибка. Что-то во мне вышло из-под контроля.

— Вчера я дал тебе отпить намерения из своей тыквы, потому что хотел выяснить, пришел ли в равновесие твой двойник, — объяснил Эмилито. — Оказывается, нет! В этой ситуации единственная возможность поддержать его состоит в том, чтобы загрузить его работой. И нравится тебе это или нет, я единственный, кто может давать ему задания и присматривать за его деятельностью. Поэтому я — твой учитель. Лучше будет даже сказать, что я — учитель твоего двойника.

— Как ты думаешь, что случилось со мной, когда я была с Нелидой? — спросила я, все еще не понимая, что же тогда было не так.

— Точнее, что не случилось тогда с тобой, — поправил он меня. — Предполагалось, что ты плавно и уравновешенно пересечешь пропасть и полностью осознаешь своего двойника в левом крыле дома.

А затем он пустился в пространные объяснения того, что должно было произойти.

Под руководством Нелиды я должна была перемещать осознание между телом и двойником несколько раз. Предполагалось, что этот сдвиг устранит все естественные препятствия, которые нагромождались в течение моей жизни между телом и двойником. Маги планировали, сказал он, что я смогу встретиться со всеми ими лично, постольку мой двойник уже знаком с ними. Но поскольку я не совсем в своем уме, я не смогла осуществить переход плавно и уравновешенно. Другими словами, случилось так, что осознание, которое приобрел мой двойник, не имело ничего общего с осознанием моего тела. В результате я пережила ощущение неуправляемого полета. Вся имеющаяся у меня энергия быстро исчерпалась, поскольку ее ничто не ограничивало, и двойник пошел вразнос.

Мне очень жаль, Эмилито, но я вынуждена признаться, что не поняла, о чем ты мне рассказывал, сказала я.

Магический переход подразумевает перемещение осознания из мира обычной жизни, в котором находится физическое тело, в сферу двойника, — ответил он. — Слушай внимательно. Осознание мира обычной жизни — это то, что мы желаем переместить от тела к двойнику. Осознание мира обычной жизни.

— Кто это значит, Эмилито?

— Это значит, что мы стремимся к трезвости, уравновешенности, контролю. Нам не нужны сумасшедшие и их суматошные действия.

— Что это все значит в приложении ко мне? — настаивала я.

— Ты индульгировала, потому что постоянно впадаешь в крайности. В результате твое осознание мира обычной жизни не перешло к двойнику.

— А что же я сделала?