чтобы его было слышно без усилий. Собралась толпа: конюхи, грумы,
вездесущие праздные зеваки. То, что чужак осмелился сесть на спину
одного из этих демонов, было большой редкостью. А то, что он оказался
асанианцем, да в придачу именно этим асанианцем, делало зрелище
достойным созерцания.
самого. И ради них он сел, скрестив ноги и выпрямившись, одетый в теперь
уже не слишком чистую рубашку, и прислонился к Юлану ровно настолько,
чтобы не было заметно, как он ослабел. Другой голос заполнил наступившую
паузу.
Всей ногой, господин. Удары пятками его только раздражают.
выглядел в нем просто невысоким человеком в королевском платье и с очень
темной кожей! Сияние исчезло; в мозгу Саревана больше не звучал звенящий
певучий голос, знаменовавший присутствие Солнцерожденного, а ведь это
был его отец, источник его сил и его опора, притяжение которого может
сравниться лишь с притяжением земли. Даже когда он подошел и обнял сына
за плечи, тот почувствовал лишь прикосновение теплой плоти, родной, но
все же чужой Нить, связующая их, порвалась.
как закончилось его долгое ужасное путешествие от границ страны смерти,
когда он проснулся и понял, что превратился в калеку. Сила исчезла,
остались лишь пустота и боль. Он расплакался как ребенок и рыдал до тех
пор, пока не взглянул своими опухшими затуманенными глазами на отца и не
увидел на его лице печаль и тревогу. И тогда он поклялся: больше ни
единой слезы. Он жив, он поправляется, и этого достаточно.
милостиво воздерживаясь от замечаний по поводу его состояния.
Керувариона. Юноша потерял свою напускную надменность и издал леденящий
душу боевой клич. Вместе они представляли великолепное зрелище: огромное
черное животное с голубым пламенем в глазах и всадник, словно сделанный
из золота и слоновой кости, слившийся с широкой спиной сенеля и поющий
таким пронзительным и чистым голосом, какого не бывает у обыкновенных
людей.
безупречное послушание, сбросил Хирела прямо в кормушку. Тот встал на
ноги, задыхаясь, скорее потрясенный, нежели разгневанный, и вдруг
взлетел в прыжке над острыми, как копья, рогами и вновь оказался на той
спине, откуда только что был сброшен. Поднялся неимоверный шум: смех,
одобрительные возгласы и даже звон копья о щит одного из стражников.
Мокрый Хирел восседал в седле и ослепительно улыбался. Брегалан задрал
голову и радостно заржал.
***
на подъем по лестнице, и наверх его отнес отец, не обращая внимания на
слабые возражения. Пока слуги раздевали и купали Саревана, он стоял
рядом, а потом сам уложил его в кровать.
Шатри на сторожевой пост за дверь.
серьезно отнесся к поручению. Стоило Саревану пошевелиться, как Шатри
уже оказывался возле него, бдительный и грозный.
болели мускулы, о существовании которых он и не подозревал. А кости,
казалось, вонзались прямо в плоть.
пытались напоить его вином, но даже его ослабленное обоняние различило
аромат сон-травы, и кубок полетел через всю комнату. Этот каприз,
недостойный принца, доставил ему огромное удовольствие. И убедил наконец
Шатри, что принца необходимо оставить в покое.
***
асанианский принц. На мгновение Сареван растерялся, не в силах отделить
действительность от воспоминаний сна. Это лицо, казавшееся изваянием из
слоновой кости, было чуточку нереальным: безупречно прекрасное, без
единого изъяна, лицо ребенка и мужчины. В платье и покрывале из него
вышла бы восхитительная девушка; в кафтане и штанах он был потрясающе
красивым юношей. Саревану всегда хотелось погладить его, чтобы узнать,
так же ли это приятно, как смотреть на него. Хирел отвел глаза и
нахмурился.
взглядом. Внезапно он сказал: - Ну-ка повернись.
Проворные руки сбросили одеяло с его тела, и он слегка поежился. Краем
глаза он заметил, как замешкался Хирел, как расширились его золотые
глаза. - Не слишком привлекательно, а? - Да уж, - прошептал Хирел.
от боли и напрягся. Хирел делал что-то неописуемое: боль растаяла,
исчезла, а на смену ей пришли расслабленность и удовольствие. Грубеющий
мальчишеский голос произнес над самым его ухом: - Нет, ты вовсе не
привлекателен. Ты прекрасен. Щеки Саревана запылали. Слава Аварьяну и
японским предкам, что на его коже это незаметно. А его язык всегда знал,
что сказать. Он беспечно произнес:
чудеса, порхая по спине и плечам принца.
удовольствие.
заметил неисправимый Сареван.
Потом они опять устремились вверх, и с бесцеремонностью, на которую у
него не было права, асанианский принц перевернул своего пациента на
спину. На его щеках играл слабый румянец. Кудри, ставшие довольно
длинными, падали на лоб. Сареван не мог побороть себя и протянул руку,
чтобы дотронуться до них.
лишь его руки. Вверх. Сареван рассмеялся и сказал: - Ну же, смелее!
Его взгляд скользнул по животу Саревана и ушел в сторону. Сареван не
желал прикрываться. В особенности после замечания Хирела: - Так много, и
пропадает зря! - Как дитя! Неужели завидуешь?
он станет старше, между его бровями наверняка останется складка. -
Солнечный принц, вот что я должен тебе сказать... Сареван ждал.
следовало бы убить меня еще до того, как я проснулся у твоего костра. Я
должен был отнять твою жизнь, когда ты беспомощный лежал возле Лунных
Озер, или просто подождать, не отправляясь в путь, пока ты сам не
умрешь. Мы не можем быть теми, кем мы стали. Мы не должны. Из-за того,
что я слышал и видел в Кундри'дже и Эндросе. Я знаю, что двумя ликами
мира правят два императора; но когда наступит наше время, лишь один из
нас сможет получить трон и власть. А это время наступит очень скоро.
Твой отец не скрывает этого. Мой намерен опередить его. И уже понемногу
опережает. Разве ты - не доказательство этого? Горло Саревана сжалось от
боли. Он с трудом произнес: - Я - всего лишь доказательство моей
собственной глупости.
утверждает, что его бог не позволит мирного союза наших империй. Мой
отец заявляет, что мы не должны допустить варварского натиска с востока.
И тем не менее мы с тобой - это мы. Признаюсь, мне будет нелегко
смириться с твоей смертью.
Покорись мне сейчас и поклянись, что будешь служить мне, когда я стану
императором.
после священнодействий Хирела, полностью исчезла. Отметина на его руке
вспыхнула сильнейшей болью. Но он засмеялся, хотя это было больше похоже
на вопль.
бог моего отца. Он и мой бог, и он управляет мной. Он... все еще...
управляет мной.
которая вела его через безумие к благословенной милосердной ясности.
Аварьян. Пылающий Аварьян. Никакому магу не под силу разлучить его с
единственным сыном его единственного сына. Он был здесь. Он был этой
болью. Он...
продолжая улыбаться. - Ты что, сошел с ума? - заорал на него Хирел. -
Нет, - сказал Сареван. - Я безумен не более, чем когда-либо.
Орловский Гай Юлий
Шломо Вульф
Березин Федор
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Андреев Николай