Чтение 31–й страницы книги ~Водопад грез~

- Со мной все будет в порядке. - Он кивком указал на подчиненных, окружающих его.

- А если нет? - спросил я.

- Мои данные и показания дожидаются Ронина. Воуно знает, как добраться до них. - Он кисло улыбнулся.

- А Джеби?

Его улыбка погасла.

- Он будет в безопасности. - сказал он. Эти слова, казалось, душили его. - Он будет с вами. - Натаза пошел мимо стражников ко входу в комплекс.

Я безмолвно наблюдал, как он удаляется. Воуно окликнул меня и поторопил подняться на борт.

Я вскарабкался по скату, встал рядом с ним. Люк закрылся за мной. Стоя близко к нему в скупо освещенном салоне флайера, я заметил лекарственный мешочек на его груди.

- Лус, я... я виноват, - пробормотал я, опуская глаза. - Я никогда...

Он выглядел озадаченным, пока не понял, о чем я говорю. Он прикоснулся к потертой коже мешочка и покачал головой.

- Он был там для тебя, - сказал он тихо. - Он понадобился тебе. Вот и все.

Я недоверчиво поглядел на него.

- Как ты узнал, что он может понадобиться мне?

- Я не знал, - ответил он с медленной улыбкой. - Думаю, что он сам это знал. Он может. Верь или не верь. - Он пожал плечами, снова переводя на меня взгляд. - Я знаю, что случилось, когда мы потерпели аварию, - сказал он. - Это было не по твоей вине. - Он занял место пилота.

Я проглотил много ненужных слов и повернулся к сиденьям. Ронин был уже пристегнут. За ним сидел Перримид, держа Джеби на коленях, за ними Киссиндра.

Я окаменел.

- Чего вы хотите? Ты, двуликий сын...

- Кот! - встала Киссиндра. - Заткнись и послушай меня. - Она пошла ко мне, осторожно двигаясь, так как машина начала подниматься. Я заметил на ее щеке бледный след исчезающего шрама. Но она двигалась свободно, не была ни изуродована, ни покалечена. Абсурдное ощущение облегчения очистило мою голову, гнев и боль лишили меня дара речи. Я плюхнулся на сиденье напротив Ронина, словно мой мозг лишили половины. - Я знаю, что случай с флайером произошел не по твоей вине, - сказала она, когда я опустил глаза. - Дядя Дженас тоже это знает.

- Тогда почему? - Я поднял изуродованное запястье, глядя на него. - Почему он сделал это со мной?

Ее пальцы мягко коснулись искусственной кожи на моей руке.

- Чтобы выиграть время, пока ФТУ не сможет послать сюда команду инспекторов. Чтобы Боросэйж не убил тебя. Неужели ты думаешь, что был бы жив сейчас, если бы дядя оставил тебя в руках Службы безопасности корпорации Тау?

- Нет, - сказал я. Я снова посмотрел на Перримида. - Я на самом деле думал, что ты ненавидишь меня, - сказал я. - Я на самом деле думал, что ты желаешь мне...

- В тот момент, возможно, это так и было, - сказал Перримид. Призрачная улыбка показалась на его лице. - Но если бы это было не так, Боросэйж никогда бы мне не поверил.

- Может быть, я заслужил это, - пробормотал я, опуская глаза.

- Может быть, ты тоже делал все так, как надо. Я не ответил, я даже не мог посмотреть на него.

Нереальность места, в котором я находился, неожиданность того, что сделали эти люди для меня и против системы лжи, было больше того, на что я мог надеяться.

Когда я наконец снова поднял глаза, я увидел Джеби, неподвижно сидящего в объятиях Перримида. Его глаза смотрели мне в лицо неподвижно, как глаза куклы, пока я не уверился в том, что это не случайно.

- Джеби, - мягко сказал я. Он моргнул, но не двигался, не говорил. Я снова отвел глаза, с болью в сердце думая, не хуже ли ему, чем раньше.

- Почему он здесь? Там может быть опасно...

- Не так опасно, как там, где Тау может найти его, - угрюмо ответил Перримид. Тогда я вспомнил, что сказал мне Натаза. Я задержал взгляд на Джеби - у него тоже не было браслета.

Я потер запястье. Искусственная кожа отставала по краям, и ногти цеплялись за нее. Интересно, придет ли когда-нибудь день, когда я буду знать достаточно твердо, кто я и когда мне останавливаться. Как бы много на это времени ни требовалось, теперь это займет еще больше времени.

- Хорошо, - сказал я. - Тогда зачем здесь вы двое? - Я кивнул на Киссиндру и Перримида.

- Чтобы прибавить звенья к цепи правды, надеюсь, - ответил Перримид. - Я сотрудничал с ФТУ как только узнал, что ты собираешься связаться с ними.

- Как ты узнал об этом? - удивленно спросил я.

- Хэньен. Еще до того, как Боросэйж пропустил послание, Хэньен связался со мной.

- А как узнал он?

- Мийа рассказала ему, - сказала Киссиндра. - Он рассказал это дяде после того, как согласился помочь Тау найти тебя... - Она отвела взгляд от моего лица. - Люди Боросэйжа были повсюду на гидранской стороне реки, Кот. Они вламывались в дома и портили имущество гидранов. Они издевались над детьми в школе, они забирали больных из госпиталя и мучили их безо всякого повода. Они остановили доставку продуктов.

Я покачал головой, ошеломленный тем, что именно Хэньен рассказал Тау, где Джеби, отдал свою приемную дочь землянам, предал нас, чтобы спасти свой народ. Он попал в ловушку между обрывом и скалой. Но мы сами и загнали его туда.

Перримид повернулся к Ронину, наблюдающему за нами с увлечением человека, увидевшего по трехмерке психодраму, когда он ожидал увидеть "Независимые новости".

- Мез Ронин, - сказал Перримид нерешительно. - Я... У меня нет слов, чтобы сказать, как сожалею... о смерти твоих сотрудников.

Ронин безмолвно кивнул. Беда стояла глубоко в его темных, чуть скошенных глазах, она останется там куда дольше синяков и порезов на лице. Его волосы, его глаза напомнили мне о ком-то... о Та Минг... о Джули, чье лицо я так долго не видел, что становилось сложно отчетливо его себе представить.

Я откинул свои грязные волосы с глаз в десятый раз за это время, и взглянул на Киссиндру, но она уже не смотрела на меня. Я думал о Мийе. Люди Боросэйжа не заметили ее в монастыре, но я не знаю, что произошло за то время, что я работал в комплексе. Ждала ли она, когда я попаду во Фриктаун, была ли она в безопасности, была ли она вообще на свободе...

- Спасибо тебе, - сказал Ронин. Киссиндра слегка толкнула меня, и я понял, что он говорит со мной, а я не слушаю.

- За что? - спросил я.

Он удивился:

- За все, чем ты рисковал, чтобы правда выплыла на поверхность.

Перед моим мысленным взором снова появилась Джули Та Минг. Если бы не мои чувства к Джули, я бы никогда не встретил ее тетю, леди Элнер Та Минг, или Натана Испланески, который послал сюда Ронина. Я бы никогда не оказался на Убежище, я все еще был бы бездомным полукровкой на улицах Старого города Куарро, или же мертвецом. Ничего этого не произошло бы. Но произошло бы что-нибудь другое. И вряд ли бы оно оказалось лучше. Я покачал головой и выглянул в окно: ничто маскировалось под ночь.

- За риск, - повторил Ронин. - Испланески рассказал мне о том, как он встретил тебя. И сказал, что ты послал ему нелегальное сообщение об условиях жизни здесь. Он заметил, что твой стиль мало в чем изменился. - Я выдавил из себя улыбку, надеясь, что мне никогда не придется рассказывать ему, как мне удалось отправить сообщение. - И ты нашел выживших в рифе. Ты, должно быть, можешь многое мне рассказать. Я слышал, что говорил Перримид. У меня есть показания Натазы. Но мне бы хотелось узнать, что ты видел, слышал, чувствовал, каждую проклятую деталь этого... - Он протянул руку ладонью вверх. Я моргнул, увидев имплантированный диктофон, уставившийся на меня подобно странному глазу.

- Сколько человек было в твоей команде? - спросил я.

Страдание снова появилось в его глазах. И я пожалел, что задал этот вопрос.

- Четыре, - сказал он ровно, словно одно это слово весило как планета. - Четыре.

Ему не нужно было говорить мне, что остальные не были чужими ему. Он закрыл ладонь, пряча диктофон. Он не сказал больше ничего, ни о чем больше не спросил, словно вся фальшивая энергия анестезии и запрещений вышла из него, оставив одиноким и страдающим. Когда он снова поднял на меня глаза, то слишком часто моргал, на лице его была тихая ярость. И снова открыл ладонь, ожидая, что я заговорю.

Я колебался, не зная, с чего начинать.

- Ты знаешь... о Джеби? - спросил я, дотягиваясь с сиденья до руки мальчика. Мне показалось, что его пальчики дернулись, словно желая сомкнуться вокруг моих пальцев. Я взглянул на Перримида и протянул обе руки. Он немного поколебался, затем протянул мне Джеби. Я прижал его к себе, вспоминая мягкое, дышащее тепло его тела.

Медленно, осторожно я передвинул руки мальчика, пока они не обвились вокруг моей шеи. Он держался, прижавшись ко мне, без моей помощи.

- Привет, Джеби, - прошептал я. Горло мое сжалось. - Давно не виделись, - продолжал я, не зная, может ли он услышать меня и понять, запертый в своем теле. Я попытался найти путь в его мысли сейчас, когда он так близко, но пространство между нашими мозгами подчинялось другим законам, и никто из нас не знал, в каком направлении двигаться.

- Перримид поделился своими подозрениями, - мягко, чуть ли не нерешительно сказал Ронин. - Ты можешь рассказать мне больше?

Я поднял глаза, отвлекаясь, почти раздраженный тем, что меня прервали. Я заставил себя снова собраться и ответить ему:

- Я могу рассказать тебе больше, чем кто-либо, - сказал я.

К тому времени, как я закончил, Джеби заснул у меня на руках. Мы пролетали над освещенной громадой Ривертона. Я никогда не думал, что буду с радостью смотреть на нее, и радости я не чувствовал. Но за темным провалом речного каньона уже были видны редкие огоньки и ветвящиеся улочки Фриктауна.

У меня вырвался вздох облегчения, когда мы миновали реку и за нами не погнались. Куда же везет нас Воуно, если Бабушки уже нет на свете?

Он отвез нас к Хэньену. Флайер завис в нескольких сантиметрах над крышей, словно боялся, что здание не выдержит такой вес. Мы осторожно выкарабкались из машины, помогая друг другу.

Воуно оставил флайер висеть над самой крышей и провел нас к лестнице. Почему он доставил нас сюда? Ведь Хэньен уже предал меня однажды. Сейчас я понимал, почему Хэньен сделал это, но от этого верить ему было не легче. Но я доверял Воуно, так что не задавал никаких вопросов.

Когда мы шли по крыше, я заметил остатки колонн по ее периметру. Должно быть, тут раньше была башня для ан, для призыва облачных китов спуститься вниз. От нее не осталось ничего, кроме отдельных камней кладки, торчащих, как гнилые зубы. Я удивился, что Хэньен не восстановил ее. Возможно, он чувствовал, что нельзя вернуть то, что потерял его народ с утратой ан лирр, и вид башни для молитв, которые кажутся бессмысленными, не был тем, с чем ему хотелось бы сталкиваться каждый день.

Хэньен поджидал нас внизу, в комнате, знакомой мне. Он отпрянул, увидев, как я вхожу, держа на руках Джеби. Не знаю, отреагировал ли он так на то, что было в моих глазах, или просто на мое появление. Комната была все той же, какой я помнил ее: наполненная вещами из прошлого, которое ушло навсегда.

В последний раз я видел его в здании склада, куда собрались спасшиеся патриоты из ДНО после кровавой расправы Тау с демонстрацией. Я помнил, как он держал безжизненное тело Бабушки на руках и проклинал нас за то, что мы сделали. Тот день был только началом бед, которые принесли общине патриоты. И хотя после этого он ненавидел нас и имел на то веские причины, его действия против нас были действиями отчаяния, направленными на то, чтобы Боросэйж не превратил в золу весь город.

Хэньен официально поклонился нам, отводя от меня глаза, и сказал:

- Намастэ. Добро пожаловать в мой дом.

Остальные поклонились в ответ. Воуно и Киссиндра пробормотали "Намастэ" естественно, как будто всю жизнь говорили это слово. Перримид неловко поклонился, отозвавшись эхом: "Намастэ". Это было первое гидранское слово, которое я слышал от него. Ронин искусно сымитировал остальных. Я стоял на месте, держа Джеби, молча и неподвижно.

- Намастэ, - произнес другой голос.

- Мийа?

Она уже глядела на меня, войдя в комнату, словно уже знала, что увидит, кто из нас где будет стоять, еще до того, как я заговорил.

"Кот! Джеби!" - ее мозг слил наши имена в одно, втиснув его между чувствами. Она тихо подошла через комнату к нам, словно боясь, что мы исчезнем. Но ее улыбка становилась шире с каждым шагом. Когда Мийа была совсем рядом с нами, она закрыла глаза, сосредотачиваясь, и мягко обняла нас своими мыслями.

Мой мозг распахнулся как окно, и внезапно они оба оказались во мне, глядя моими глазами.

"Намастэ", - сказал я, наконец понимая истинное значение этого слова.

"Я так боялась за тебя", - подумала она, целуя меня, называя меня именем, которое не произносится.

- Мамочка, - пробормотал Джеби, протирая глаза, словно он очнулся от странного сна и обнаружил нас рядом. - Папа. - Он улыбнулся. Мы все улыбались, снова в нашем маленьком мире. Комната и все в ней исчезли из реальности, и растворилась вселенная за ней.

Кто-то телепортировался в комнату, возникнув чуть не на нашем месте.

- Наох! - не знаю, сколько из нас одновременно, словно хор, произнесли это имя. Ронин отшатнулся, словно никогда раньше не видел, как кто-то телепортируется. Возможно, что и не видел.

Я взглянул на остальных: Киссиндра и Воуно, Перримид и Хэньен - все застыли с совершенно разными выражениями на лицах.

Удивление Наох превратилось в возмущение, когда она повернулась и увидела Мийю со мной и с Джеби. Ее ментальный барьер перерезал хрупкую нить, которой я был соединен с ними, прежде чем она вышвырнула нас из своего мозга. Она повернулась к нам спиной, завершая отрицание нашего существования.

Мозг Мийи мгновенно проник снова в мой мозг. Я почувствовал, как она пытается разрушить стену молчания своей сестры, чтобы заставить Наох признать наше право быть вместе, почувствовал, как она потерпела поражение.

Я удержал ее, когда она попыталась пересечь комнату.

"Не надо, - подумал я. - Это не ты. Это не мы. Это она".

"Она моя сестра, - покачала головой Мийа, напрягаясь в моих объятиях, в то время как воспоминания заполняли ее мысли. - Я нужна ей. Кто еще есть у нее? Я могу ей помочь". - Я почувствовал, как ее терпение тает.

- "Черт побери, она пыталась убить нас! - Я заставил Мийю вместе со своими проглотить и мои воспоминания, как кровь - с вином. - Она засасывает тебя, она бес'мод".

Мийа отвела глаза от бесстрастной спины Наох. Она заглянула в глаза Джеби, в мои глаза... столкнулась с ледяной коркой льда, еле сдерживающей мой гнев и страх снова потерять ее, отдав Наох.

Я почувствовал, чего стоило ей поверить мне, понял, что она не решалась сама увидеть, что их связь с Наох стала для той лишь слабостью, которую можно использовать. Ее решимость была полна горечи, когда она увидела, как ее сестра пронеслась огненным ветром сквозь мозг каждого в комнате, открытого теперь для нас.

Я окаменел, когда Наох выделила Ронина. В мгновение ока она оказалась перед ним. Она откинула его к стене телекинетическим полем, чуть не коснувшись его физически. Ее глаза потускнели, когда она вторглась в его мозг, просматривая каждое его воспоминание вплоть до дня его рождения.

- Наох! - крикнул я, достаточно громко для того, чтобы рассеять ее внимание.

Она повернулась и окинула меня взглядом, говорящим, что она прочистила бы мне мозги, если бы смогла. Она снова обернулась к Ронину, но на этот раз только сказала:

- Так что ты прибыл из ФТУ и говоришь, что можешь нам помочь? - Она говорила с ним на стандарте. Я никогда раньше не слышал, чтобы она пользовалась им. Они все говорят на стандарте, сказал как-то Перримид. Возможно, она всегда знала его, используя намеренно как официальный язык. Ронин кивнул. Он взглянул на Перримида, на Хэньена жалобно и непонимающе. - Тогда почему ты прячешься здесь от землян, как меббет?

Хэньен стоял рядом с Перримидом. Внезапно он оказался между Ронином и Наох. Ронин снова прижался спиной к стене, лицо его начало белеть.

- Он мой гость, - сказал Хэньен. - Он тут, чтобы ознакомиться с ситуацией. И он здесь для его собственной безопасности. - Он коснулся руки Ронина, и это было большее, нежели просто физическое ободрение. Ронин внезапно расслабился. Хэньен проник в его мозг, не осознавая этого, успокаивая потревоженную поверхность его мыслей. Хэньен проводил его к небольшому дивану с подушками в другом конце комнаты. Ронин осторожно сел на него, словно тот мог исчезнуть.

Наох стояла со скрещенными на груди руками, пренебрежение ее было видно даже человеку, ее безнадежность была настолько ясна мне, что я почти сочувствовал ей. Ее волосы были грязными и спутанными, одежда выглядела так, словно она спала в ней. Черты лица стали тоньше и тверже, чем раньше, рот - более жестким, глаза затерялись в провалах усталости.

- Ты же говорил, что не знаешь, где она, - пробормотал Хэньену Перримид.

- Я не знал, - покачал головой Хэньен, переводя взгляд от Наох к нам, глядя на Мийю. В мыслях у него было больше, чем он произнес вслух.

Мийа опустила глаза и не ответила. Или она не могла ответить никак иначе.

- Мы сестры, - непокорно ответила Наох, словно стыдливое молчание Мийи было еще одним ударом по ее самоконтролю. - Мы - это вся наша семья, потому что земляне убили наших родителей. Мы - все, что осталось от нашей семьи. Навсегда, - она так ядовито произнесла эти слова, что Хэньен дернулся. - Что бы ни произошло, сильнее этого не будет ничего.

- Это правда, - тихо сказала Мийа, глядя на сестру с состраданием. - Если она близко, я знаю... мы всегда знаем. С того времени, как умерли наши родители. - Она беспомощно пожала плечами, но я почувствовал ее страдание, когда она взглянула на меня. Она понимала теперь, как часто и глубоко Наох предавала все, что должна значить кровная связь. - Она знала, что я у тебя, Хэньен. И я знала, что она наблюдает, слушает.

- Я ее сознание, Хэньен, - сказала Наох. - И твое. - Она снова перевела взгляд на Ронина и остальных, избегая меня. - Это действительно тот человек, который, как ты думаешь, спасет вас? - Когда я не смогла. Ее взгляд договорил эту мысль. - Этот жалкий твердолобый человек?

Ронин замер, словно эта словесная пощечина выбила из него стремление жить.

- Я могу показаться одиноким, Наох, - сказал он, встречая ее взгляд. Он указал на свою порванную форму, - но я не одинок и не бессилен. По небрежности Тау погибли трое человек, прибывших со мной... - Он запнулся. - Но я жив. Я собираюсь заставить их пожалеть об этом. На планетарной орбите над Убежищем ожидает корабль ФТУ. Чтобы связаться с ним, мне нужны основания. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вашему народу, равно как и нашим рабочим, если вы дадите мне больше информации.

- Как ты собираешься связаться с кораблем? - спросил я, соображая, что мы вынудили его оставить идентификационный браслет с лентой данных на разработке Тау.

- В моей ленте данных есть передатчик. Он есть у всех нас, мы называем его "звонком мертвеца". - Он замолчал, так как то, что так долго было сардонической шуткой, внезапно перестало быть ею. - Он... если он не будет выключен в определенное время, то автоматически свяжется с кораблем. Там предположат самое худшее и известят офис на Земле - и Дракона в этом случае тоже. Они пошлют вниз свое тактическое подразделение: санкции будут наложены немедленно. Расписание полетов Тау будет отменено, пока ситуация не решится удовлетворительно для ФТУ. У Тау и даже у Дракона есть причины бояться ФТУ, когда оно берется за работу.

Эти слова придали силы Ронину. Слова - и то, с какими лицами его слушали все, включая Наох.

- Наох, - сказала Мийа, и я почувствовал, как она молится, чтобы в голове Наох осталось что-то рациональное и доступное. - Это последний шанс дать нашему народу то будущее, которое мы хотели ему дать. Даже Хэньен сейчас понимает, как надо видеть наш Путь. - Она говорила на стандарте, словно желая, чтобы Ронин поддержал ее.

- Что ты имеешь в виду? - спросила нахмурившись Наох.

Мийа взглянула на меня:

- Глубоко в Отчизне Биан показал мне, как наш дар связывает нас с ан лирр, с этим миром.

Морщины на лице Наох стали еще глубже, а я в изумлении посмотрел на Мийю.

Она продолжала, на этот раз мысленно. Я почувствовал ее облегчение, когда она отказалась от слов. Она показала мне, как мой необдуманный вопрос "Что будет, если вернутся ан лирр" вошел в ее мысли струйкой песка, как болезненное напоминание о потере открыло новые возможности, пока наконец она не предложила Хэньену жемчужину вдохновения, дар надежды. Если община возобновит свой симбиоз с ан лирр, возможно, гидраны возродят свое чувство полноценности как людей. С помощью Ронина можно заставить Тау прекратить манипулировать миграциями облачных китов.

Мийа замолчала, ища какую-нибудь деталь, которую она еще не показала сестре, деталь, которая сможет пробудить доверие.

- Наох, - сказал я, не зная, почему я пытаюсь заполнить тишину после всего того, что Наох сделала со мной. Быть может, потому что Мийа достаточно страдала, а я люблю Мийю больше, чем когда-либо ненавидел ее сестру... - Благодаря дару, на разработке рифа Тау я мог читать рифы так, как не получилось бы ни у одного человека. Не имея пси-способностей, направляющих их, они пропускали невероятные вещи в матрице. Так что я стал... ценен для них. Это помогло мне выжить. Если это ценно для них, это может быть ценным для общины. Это то, что есть у нас и нужно им. Мы можем использовать это.

- Они никогда не будут доверять нам, - покачала головой Наох, но хотя бы прислушалась к моим словам.

- Единственное, что я понял, живя с людьми, это то, что никогда нельзя недооценивать силу их жадности. - Я указал на Ронина: - Покажи ему правду, как ты однажды показала ее мне. Дай ему увидеть в точности, в чем нуждается твой народ - наш народ. - Я вспомнил кошмарное путешествие по Фриктауну, его медицинский центр, притон наркоманов на задворках города, где я встретил Наву. - И затем дай ему помочь нам получить это.

- Наву, - сказала Мийа, переходя на гидранский язык, уловив эхо моих мыслей. - Мы можем оказать ему помощь. Мы можем убрать с улиц наркотики.

- Слишком поздно, - сказала Наох ровным голосом - Наву умер.

У Мийи вырвался звук, словно кто-то ударил ее в живот, и Джеби заплакал.

- О Боже, - выдохнула Мийа. Человеческие слова сорвались с ее губ в отчетливой тишине. - Как? Почему?

- Потому что пока Хэньен не выдал вас службистам, вместе с остальным перестали поступать и наркотики, - сказала с горечью Наох. - Он не смог жить без них, ему надо было чувствовать. Он... он остановил собственное сердце. И это из-за вас! Это твоя вина - твоя и этого получеловека мебтаку! - Слезы, потекли из ее глаз. - Если ты хотела быть человеком, Мийа, почему тогда ты просто не использовала наркотики? Тогда единственной сломанной жизнью была бы твоя собственная!

- И ты бы с радостью продавала их мне? - спросила Мийа с внезапным гневом. В ней вспыхнуло и погасло сострадание. Джеби пискнул, когда она прижала его к себе слишком сильно. - Я никогда не работала с землянами из-за того, что считала их лучше себя. Я делала это потому, что верила в нас. И в то, что и у нас, и у них есть свой дар, который нужен нам веем.

Наох замерла, Хэньен на другом конце комнаты тоже застыл на месте. Некоторое время Наох колебалась, словно эти слова сбросили пелену с ее глаз и заставили любоваться правдой. Она тряхнула головой, но этим стряхнула лишь стремление поверить нашим словам. Она не затруднила себя тем, чтобы оспаривать точку зрения Мийи или хотя бы оправдать себя. Она снова перевела взгляд на Хэньена.

- Я буду наблюдать за тем, что ты делаешь, - сказала она на стандарте. - И если этого будет недостаточно... - Она исчезла, оставив угрозу висеть в воздухе.

У людей и, возможно, гидранов в комнате вырвался вздох облегчения.

- Что она имела в виду? - спросил нахмурившись Ронин. - Она действительно опасна? - Он посмотрел на Хэньена.

- Наох... - Хэньен показал на свою голову, все еще ошеломленный тем, что Наох торговала наркотиками, словно забыл, как на стандарте назвать психическую болезнь. - Она не может причинить какого-либо серьезного вреда, не навредив этим себе.

Я снова подумал о том, что она наделала, взбаламутив толпу, что она сделала со мной. Но, взглянув на Мийю, я решил не говорить об этом.

Наконец Перримид повернулся к Ронину и сказал:

- Тут ты будешь в безопасности на этой планете. Мы должны оказаться на другом берегу реки до того, как кто-нибудь обнаружит наше отсутствие. - Он взглянул на Киссиндру и Воуно, перевел взгляд на растерянное лицо Ронина. - Хэньен с Мийей и Котом лучше всех помогут тебе разобраться в проблемах гидранской общины. Они смогут объяснить все то, чего я... чего я никогда не понимал.

Мийа опустила Джеби на пол, подтолкнула его к Перримиду, и мальчик медленно, шаг за шагом, дошел до него. Я чувствовал ее напряжение, когда она направляла его. Перримид опустился на колени и подхватил Джеби на руки.

- Дядя Дженас, - пробормотал Джеби шепеляво, но разборчиво. Он опустил голову на плечо Перримида, обнимая его.

Перримид поднял на Мийю глаза, его мозг был переполнен нежностью /извинениями /чувством потери/благодарностью, на его лицо больно было смотреть.

- Позаботьтесь о нем, - пробормотал он. - Я знаю, что вы можете. Пока вам нельзя вернуться на другой берег.

Мийа кивнула, ее глаза были полны сострадания.

Киссиндра нерешительно подошла к дяде и встала рядом с ним. Она ласковой рукой коснулась темных волос Джеби. Он поднял взгляд, и они оба улыбнулись. Она отступила, а Перримид отпустил племянника, пробормотав ему "пока", когда тот направился к Мийе.

Киссиндра и Перримид следили глазами за Джеби, а потом взглянули на Мийю и меня, стоящих рядом, касающихся друг друга.

Я встретился взглядом с чистыми голубыми глазами Киссиндры, изо всех сил желая опустить голову.

- Прости, Кисс... - пробормотал я, не в состоянии рассказать ей о своих чувствах, не в состоянии даже показать их. По крайней мере здесь.

Но она улыбнулась и подошла к Воуно. Он обнял ее и тоже улыбнулся, пожимая плечами.

- Все в порядке, - сказала она, взглянув на него и на меня. - В некоторых случаях действительно нужен испытательный срок.

Я почувствовал, как на моем лице расцветает улыбка, как расслабляется мое тело, снова допуская Мийю в мой мозг. Я почувствовал, как ее любопытство дотронулось до поверхности моих мыслей, но она лишь подняла Джеби и не стала задавать мне никаких вопросов.

Воуно повел уезжающих обратно к флайеру. Ронин наблюдал за тем, как они удаляются, как он остается с нами, куда с меньшим беспокойством, чем то, которое он чувствовал пять минут назад. Я подумал, неужели он наконец увидел, что у нас действительно есть что-то общее? Но когда комната опустела, оставляя нас пятерых в неловкой тишине, измождение пеленой накрыло его мысли.

Хэньен подошел к нему, разгоняя оставленную ушедшими пустоту. Казалось, он чувствует усталость Ронина, хотя, может быть, он был не менее уставшим. На нем и на Мийе были одинаковые длинные бесформенные рубашки - должно быть, ночная одежда. Я сообразил, что уже близок рассвет. День, который пережили мы с Ронином, был, возможно, самым длинным днем в его жизни. И быть может, самым худшим. Он обмяк на диване, обхватив голову руками.

Коснувшись плеча Ронина, Хэньен мягко посоветовал ему лечь и поспать, сказал, что еще будет достаточно времени, чтобы завтра подумать о несправедливости и погоревать о погибших, а сейчас нам всем нужно отдохнуть.

Он незаметно использовал свои пси-способности, успокаивая Ронина и словами, и мыслями, внушая ему мысли об исцелении, тишине, спокойствии. Мне были знакомы эти ласковые прикосновения, я знал, что они могут делать, как много могут значить. Мне стало интересно, как часто он использовал свой дар в таком русле, исполняя работу посредника. Насколько я знал, он не пользовался им никогда, общаясь с землянами, и подумал: может быть, он в первый раз встречает и входит в мозг человека, чьи чувства так разбиты.

В моих мыслях мелькнуло что-то тоскливое и почти безнадежное, и я взглянул на Мийю. Она смотрела, как Ронин улегся на диванчик, а Хэньен накрыл его одеялом. И вспоминала, как давным-давно, когда ее собственная потеря была такой свежей, Хэньен так же успокаивал ее касаниями и мыслями, которые были самой нежностью. Она сильнее прижала Джеби к себе, гладя его волосы, бормоча слова, которые я не мог разобрать, - они были похожи на песню или на молитву.

Хэньен взглянул на нас, стоящих рядом, и улыбнулся. Не знаю, улыбался ли он тому, что видел нас вместе, или же тому, что после всего случившегося он не предал свою душу человечеству.

- Путь привел нас к дому в целости и сохранности, - пробормотал он. - Сейчас нам надо отдохнуть, пока есть где. - Он зевнул, словно наконец убедил себя в том, что отдых его слишком долго задерживался. Он вошел в свою комнату, ни сказав больше ни слова, но оставив в наших мыслях что-то вроде наставления.

Мийа повела меня к комнате, где спала она - где когда-то спал я. Я подумал, знает ли она об этом.