Чтение 31–й страницы книги ~В паре с "сотым"~

В результате боя наша шестерка рассыпалась. "Фоккеры" ее изрядно
потрепали, и она в течение длительного времени по одному и парами собиралась
на свой аэродром.

Вернулись пятеро. Ивана Руденко в конце боя сбили.

После возвращения нашей группы командир полка собрал весь летный
состав, заслушал доклад летчиков, сделал подробный разбор боя, указав как на
его положительные стороны, так и на недостатки. В конце разбора было сделано
соответствующее внушение. Мы тяжело переживали потерю Ивана Руденко. Но у
каждого из нас все же теплилась тайная надежда: "Может, жив? Может,
вернется, как это часто бывало?"

В последующих боевых вылетах командир полка увеличил наряд самолетов.
Была изменена и тактика прихода на линию фронта. При подходе к линии фронта
мы тщательно уточняли воздушную обстановку и выходили на передний край на
увеличенной скорости полета. Бои по-прежнему были напряженными и
изнурительными: фашисты яростно сопротивлялись.

Вечером того же дня мы уже в составе двенадцати самолетов - двух
ударных четверок капитана Г. Речкалова и капитана А. Клубова, четверки
прикрытия А. И. Покрышкина (ведущим общей группы был А. И. Покрышкин)
прикрывали войска конно-механизированной группы генерала В. К. Баранова.
Встретили до тридцати шести Ju-87, четыре Hs-129 под прикрытием восьмерки
"фоккеров", которые, подходя к линии фронта, начали перестраиваться в боевой
порядок для нанесения бомбового удара по нашим войскам. Обстановка
складывалась так, что некогда было занимать выгодное положение для атаки.
Каждая секунда имела большое значение. Надо было упредить противника,
помешать перестроению и тем самым сорвать прицельное бомбометание.

Наши ударные четверки Речкалова и Клубова смело врезались в строй
"юнкерсов" и с первой же атаки подожгли два Ю-87. Наша четверка под
командованием Покрышкина набросилась на "фоккеров".

Завязался воздушный бой. Сначала на виражах, а затем и на вертикальных
маневрах. Инициатива с первых же минут была захвачена нашими летчиками.
Напряжение боя с каждой минутой нарастало. "Юнкерсы" стремятся встать в круг
и замкнуть его для бомбометания и самообороны, но наши летчики, беспрерывно
атакуя, не дают им этого сделать.

Все перемешалось, только по коротким командам по радио, подаваемым
командирами наших четверок, было ясно, что бой идет организованно.

В тот момент, когда Покрышкин добивал Ю-87, ко мне в хвост пристроился
"Фокке-Вульф-190".

Враг был от меня уже метрах в ста, но, видимо, вынести прицел вперед
для упреждения никак не мог.

Секунда, вторая - и мой самолет мог попасть под трассу "фоккера", но
товарищи выручили: они по радио сообщили о нависшей надо мной опасности. Я
мгновенно произвел резкий поворот вправо, позволивший мне увернуться от огня
"фокке-вульфа" и одновременно прикрыть выход Покрышкина из атаки.

Длившаяся двадцать минут, эта воздушная схватка носила яростный и
ожесточенный характер.

Наша группа в этом бою сбила 9 вражеских самолетов, не потеряв ни
одного своего. В этом бою Покрышкин и Речкалов сбили по два самолета
противника, а Клубов, Жердев, Трофимов, Труд и Иванков - по одному.
Сработали отлично!

На разборе Покрышкин объяснил успех высокой организацией боя,
дисциплиной наших летчиков, взаимной выручкой, настойчивостью атак и умением
бить врага в самое уязвимое место. В заключение в шутку сказал:

- Это мы взяли у фашистов реванш за утренний бой! На следующий день
боевая работа продолжалась обычным порядком. Во второй половине дня летчики,
свободные от боевого задания, собрались около землянки командира полка и
слушали радиостанцию, настроенную на боевую волну. Как раз группа майора П.
Еремина вела бой с истребителями противника. Начальник связи полка майор Г.
Масленников усердно записывал радиообмен нашей группы.

В это время из землянки вышел начальник штаба полка подполковник
Датский и тут же с возмущением произнес:

- Что это там за кавалерист разъезжает на полосе?

Мы все, как по команде, повернули головы в сторону полосы - и
действительно увидели едущего верхом на лошади человека. Ехал он по
взлетно-посадочной полосе к знаку "Т", затем развернул лошадь, поехал вдоль
знака "Т" и, проехав немного, повернул на стоянку самолетов.

Подполковник Датский скрылся за дверью землянки. Мы сидели и думали:
"Кто это мог быть, что за всадник пожаловал на аэродром?".

И тут же дверь землянки вдруг распахнулась и радостный начальник штаба
крикнул:

- Ребята! Это Иван Руденко вернулся! Мне сейчас по телефону со стоянки
сообщили...

Мы помчались к стоянке с криком "Ура!". Иван уже спешился с лошади на
том месте, где еще вчера стоял его самолет.

Руденко окружили техники, механики, оружейники и расспрашивали, как его
сбили.

- Иван, здравствуй! - закричали мы хором. - Жив!

- Да, жив, как видите!

- Не ранен?

- Нет! Вот только на этом транспорте, -сказал он, показывая на лошадь,
стоящую здесь же рядом, - всю свою мягкую часть разбил. Шестьдесят
километров без седла галопом отмахал! Мне пехотинцы предложили. Добирайся,
мол, сам, если не возражаешь. Я им говорю, что с детства мечтал стать
кавалеристом, да только в летчики попал. Дали мне гнедого, и я, не теряя
времени, пустился в путь.

- Ну, молодец!

Все мы были взволнованы и рады за Ивана Руденко, что все обошлось
хорошо, что он вновь вернулся невредимым в наш родной 16-й гвардейский полк.

...27 июля наши наземные войска штурмом овладели городом Львовом, взяли
Станислав, Перемышль, Ярослав и вышли на линию государственной границы.

ПО ЗАДАНИЮ "ОБЩЕСТВА"

После освобождения нашими войсками Львова мы перебазировались в
местечко Лисьи Ямы. Площадка, использовавшаяся в качестве аэродрома,
оказалась у небольшой речушки. Взлетно-посадочная полоса была ограниченной
длины и даже при нормальном расчете на посадку приходилось в конце пробега
намеренно уклоняться вправо, дабы не свалиться с откоса в речку, которой,
как шутили авиаторы, почему-то именно здесь захотелось совершить изгиб.

Но летчики у нас были довольно опытные, техникой пилотирования при
взлете и посадке владели в совершенстве, и на этой площадке каждый как бы
демонстрировал свое высокое искусство взлетать и садиться.

Линия фронта уверенно, неотвратимо сдвигалась на запад. Личный состав
полка не знал передышки: наземные части успешно наступали, а мы помогали им
штурмовыми действиями, прикрывали от вражеской авиации.

И лишь Военторг не поспевал за нами. А людям позарез нужны
были-предметы личного обихода. Казалось бы, мелочи - а без них нельзя!

Летчики, техники знали, что я порой летаю на связных самолетах. И
кто-то "подсказал" командиру нашего полка майору Б. Глинке, чтобы тот
командировал меня во Львов за "мелочами". Все, мол, там в Военторге есть -
пусть привезет. Для "общества".

Командир долго не соглашался, а потом уступил. Я составил целый список
- записал, кому что надо, взял собранные на покупки деньги и с рассветом
вылетел на Ут-2 во Львов. Над городом сделал круг, посмотрел с высоты, как
мне сориентироваться, и произвел посадку невдалеке от позиции зенитчиков,
прикрывавших город. Попросил их посмотреть за машиной, а сам направился
выполнять "наказы". Разыскал магазин Военторга, кое-что купил там - зубную
пасту и щетки, туалетное мыло, одеколон, крем для обуви, а вот лезвий для
безопасной бритвы и бритв в магазине не оказалось. Кто-то посоветовал
поехать на городской рынок. Решился: задание надо ведь выполнить - не
возвращаться же с пустыми руками!

На попутных машинах добрался до рынка - большого и многолюдного. Был он
обнесен высоким деревянным забором с несколькими воротами. В одни из них и
прошел я - и тут же смешался с толпой.

Сразу же убедился: мне сказали правду. Здесь можно было увидеть что
угодно. Купил я и лезвия, и бритвы. В общем, все заказы выполнил. Купил и
бутылку вина- очень уж понравилась мне яркая этикетка. Прилечу, думаю, и
угощу товарищей. Довольный тем, что не зря слетал во Львов, стал пробираться
к выходу. Время близилось к обеду - и надо было собираться в обратный путь.
Вдруг толпа закачалась, загудела. - Комендатура! - услышал я чей-то голос.
Встреча с патрулями, конечно же, ничего приятного не сулила, и я стал
быстрее продвигаться к воротам. Но еще издали увидел там офицера и группу
солдат. У каждого, кто покидал рынок, они проверяли документы. Я
остановился, чтобы оценить свое неловкое положение. Одет был я в спортивный
костюм, "сделанный" из летного комбинезона, - и на военнослужащего похож был
не очень... Следовательно, мой внешний вид не мог представлять интереса для
патрулей, придирчиво искавших тех, кто нарушил те или другие элементы
военной формы одежды, кто вступил в противоречие с уставными требованиями,
проявил недисциплинированность.

Но мало ли что может быть.

Спросил рядом стоявшего гражданина, что случилось, кого "они" ищут?

- Да кто их знает, просто так, проверка документов. Это часто бывает.

"Да, - подумал я. - Дела не весьма важные. Сейчас меня задержат, станут
разбираться, что к чему. А солнце уже начинает садиться. Мне же надо
обязательно засветло быть на своем аэродроме".

С этими мыслями повернул я в сторону других ворот. Но и они оказались
под строгим и придирчивым контролем.

Что делать? Пойду, объяснюсь, расскажу все как есть - поймут,
надеюсь...

На выходе меня остановил майор, потребовал документы. Протянул ему
удостоверение личности. Майор положил его в общую пачку:

- Идите в комендатуру! - сказал он и назвал адрес. Я начал было