Он призвал верного товарища, ученика и своего друга Лагранжа, а с ним сьёра
ла
Фландрию, в королевскую ставку.
длинное прошение Мольера, в конце которого тот просил его величество
защитить его, Мольера, от бешеной злобы тех Тартюфов, при существовании
которых нечего и думать о сочинении комедий, хотя бы и самых невинных. В
этом же прошении Мольер уверял короля, что своей пьесой он хотел лишь
развлечь монарха после его славного похода, он хотел одного- заставить
улыбнуться того, при имени которого трепещет вся Европа... Мольер обнял
Лагранжа и ла Торилльера, и 8 августа карета, уносившая их во Фландрию,
скрылась в тучах пыли на дороге.
грянула новость. Весь Париж стал читать послание архиепископа. Оно было
составлено очень внушительно и начиналось так:
сего месяца, в одном из театров города была представлена, под новым
заглавием "Обманщик", опаснейшая комедия, которая тем вреднее для религии,
что под предлогом осуждения лицемерия и мнимого благочестия она дает повод
осуждать всех, кто обнаруживает и истинное благочестие..."
успевшие попасть 5-го числа в театр, досадовали, а архиепископ говорил
дальше в своем послании, что он, зная, насколько опасно оскорбление
благочестия, в особенности в то время, когда великий король подвергает свою
жизнь опасности ради государства и когда надлежит возносить пламенные
молитвы о сохранении его священной особы и о даровании ему победы, он,
архиепископ, запрещает не только представлять, но также читать или слушать
эту комедию как публично, так и в каких-либо частных собраниях, под страхом
отлучения от церкви. Архиепископ приказывал настоятелям церквей Святой Марии
Магдалины и Святого Северина следить за выполнением его приказа.
августа одиннадцатого дня".
наивным людям, и парижане поняли, что дело "Обманщика" проиграно. Но Мольер
сделал еще одну попытку отбить свое дорогое творение. Кто-то из его
друзей-быть может, группа их выпустила письмо в защиту "Обманщика". Говорят,
что сам Мольер принимал участие в сочинении его, но это письмо ничему не
помогло.
до возвращения Лагранжа и ла Торилльера, отправился в деревню Отейль под
Парижем и там у сьёра де Бофора нанял за четыреста ливров в год квартиру. Де
Бофор предоставил Мольеру кухню, столовую, спальню, две комнаты в мансарде и
право гулять в парке. Кроме того, Мольер за отдельную плату в двадцать экю
нанял комнату на тот случай, если кто-нибудь из друзей приедет навещать его
в Отейле. Он уговорился с Армандой, что Эспри-Мадлену он возьмет с собою и
отдаст ее в частный пансион в Отейле. Также условились, что кухарка Лафоре
(которой, как болтали в Париже, Мольер будто бы первой читает вслух свои
новые комедии, чтобы узнать, смешные они или нет) будет приезжать в Отейль
готовить в тех случаях, когда у Мольера будут гости, а для повседневных
услуг он нанял служанку Мартину. В отейльскую мансарду он привез с собою
Плутарха, Овидия, Горация, Цезаря и Геродота, а также трактат по физике,
сочиненный его приятелем Роо, с авторской надписью Мольеру.
верный и настоящий друг Клод Шапель. Въехав, он прочно засел в ней, обставив
себя бутылками с вином. Это он утешал своего одноклассника и разгуливал с
ним по парку сьёра Бофора. В сентябре, когда листья в этом парке совсем
пожелтели, в Отейль явились, даже не смыв с себя дорожной пыли, Лагранж и
Торилльер. Обнявшись с директором, гонцы-комедианты сообщили, что король
находится в добром здоровье, что поход победоносен и города падают к ногам
короля. Что же касается "Тартюфа", то прошение король принял благосклонно,
но вопрос о постановке велел отложить впредь до его возвращения с войны.
храбро воевал за своего "Тартюфа", но был побежден. Он воскресил своего
Лазаря, но тот прожил только один вечер 5 августа.
городским человеком, сыном Парижа. Но несчастная семейная жизнь и никогда не
прекращающаяся многолетняя работа истощили его, и отейльское изгнание стало
для него необходимым. Он ограничил свою связь с Парижем, бывая только в
театре и при дворе, а дни, свободные от спектаклей, проводил в отейльской
мансарде, глядя, как меняется в разные времена года бофоровский парк. Шапель
вообще прочно поселился в Отейле, а кроме того, время от времени наезжали
другие друзья: Буало и Лафонтен, к которым иногда присоединялся граф
Гиейерак, дипломат и большой любитель произведений Мольера, и граф де
Жонзак, приятель Шапеля.
литературные темы, читать вслух чужие дурные стихи и сочинять эпиграммы, в
том числе и на архиепископа Парижского Перефикса. Собрания обычно
заканчивались ужинами в комнате Шапеля, причем эти ужины чрезвычайно
полюбились всем, и в особенности Жонзаку.
чувствовал себя плохо, он только заглянул на минутку к веселой компании,
пить отказался и ушел к себе. Оставшиеся же ужинали до трех часов ночи, и в
три часа ночи стало ясно, что жизнь отвратительна. Речи держал
преимущественно Шапель. Отейль давно уже уснул, и давно прокричали петухи.
указывая куда-то пальцем.
Шапель!
расстроило, и продолжал:
вы видите?
вокруг.
Шапель.-А любовь! Что такое любовь, несчастные мои друзья?
несправедливости и несчастья, которые окружают нас со всех сторон,-и тут
Шапель заплакал.
призывом:
медля, ее покинуть! Друзья мои, идемте топиться! Гляньте, там за окном река,
которая манит нас к себе!
пристегивать шпаги и надевать плащи, чтобы идти к реке.
плащ, в ночном колпаке, с огарком в руке Мольер. Он увидел залитую красным
вином скатерть, оплывшее сало в свечах.
навсегда, мы идем топиться.
стороны, что вы забыли меня. Ведь я же ваш друг.
Жонзак.-Идем вместе с нами, Мольер!
Нехорошо топиться ночью после ужина, потому что люди скажут, что мы сделали
это с пьяных глаз. Не так делаются эти дела. Мы ляжем сейчас, поспим до
утра, а в десять часов, умывшись и приведя себя в приличный вид, с гордо
поднятой головой пройдем к реке, чтобы все увидели, что мы утопились как
настоящие мыслители.
заснул, положив голову между стаканами.
освободить будущих утопленников от шпаг, париков и кафтанов и каждому
устроить ложе. И когда все пришло в порядок, он ушел к себе, но, так как сон
был уже нарушен, сидел и читал до солнца.
почему-это истории неизвестно.
непристойный рассказ о том, как один из богов, приняв облик человека,
соблазнил его жену в его отсутствие. Когда муж вернулся, то для того, чтобы
разобраться, кто настоящий муж, суд устроил любовное состязание между двумя
претендентами, причем победил, конечно, бог.
автором Еврипидом и римским - Плавтом. Занимались этим сюжетом и французы, и
драматург Ротру сочинил пьесу под названием "Созий", которая была сыграна в