Чтение 31–й страницы книги ~Наш человек в Гаване~

- Не сказал бы.

За сыром шеф заговорил снова:

- Как насчет ноты русских, что думает министерство иностранных дел?

- Нас немножко озадачило упоминание о военно-морских базах в районе
Карибского моря. - Оба с хрустом жевали бисквиты. - Вряд ли речь идет о
Багамских островах. Острова эти стоят не больше того, что янки нам за них
заплатили, - несколько старых эсминцев. Мы-то всегда предполагали, что это
строительство на Кубе дело рук коммунистов. Вы не думаете, что его
все-таки затеяли американцы?

- Разве нам не сообщили бы об атом?

- Увы, поручиться не могу. После того самого дела Фукса. Они нас
упрекают, что и мы кое о чем умалчиваем. А что говорит ваш человек в
Гаване?

- Я потребую у него подробной оценки создавшегося положения. Как сыр?

- Грандиозный сыр.

- Налейте себе портвейна.

- "Кокбэрн" тридцать пятого года, верно?

- Двадцать седьмого.

- Вы верите, что они рано или поздно собираются воевать? - спросил шеф.

- И я, и вы можем только гадать об этом.

- Те, другие, что-то стали активны на Кубе, - по-видимому, не без
помощи полиции. Нашему человеку в Гаване пришлось довольно туго. Как вы
знаете, его лучший агент был убит; чистая случайность - он как раз ехал
снимать секретные сооружения с воздуха... Большая потеря для нас. Но за
эти фотографии я бы отдал куда больше, чем жизнь одного человека. Мы и
заплатили за них тысячу пятьсот долларов. В другого нашего агента стреляли
на улице, и теперь он страшно перепуган. Третий ушел в подполье. Есть там
женщина, ее тоже допрашивали, хотя она любовница директора почт и
телеграфа. Нашего резидента пока не трогают, может быть, для того, чтобы
за ним следить. Ну, он-то ловкая бестия.

- А вам не кажется, что он допустил неосторожность, растеряв всю свою
агентуру?

- Вначале без потерь не обойдешься. Они раскрыли его шифр. Я всегда
относился с опаской к этим книжным шифрам. Там есть немец, по-видимому,
самый крупный их агент и специалист по криптографии. Готорн предупреждал
на его счет нашего человека, но вы ведь знаете, что за народ эти старые
коммерсанты: они упрямы и, если уж кому-нибудь доверяют, их не разубедишь.
Пожалуй, стоило потерять несколько человек, чтобы открыть ему глаза.
Хотите сигару?

- Спасибо. А он сможет начать заново после этого провала?

- Он придумал трюк похитрее. Нащупал самое сердце в обороне противника.
Завербовал двойника в управлении полиции.

- А вам не кажется, что эти двойники - вещь рискованная? Никогда не
знаешь, кому достаются вершки, а кому - корешки.

- Я верю, что наш резидент сумеет фукнуть его, как надо, - сказал шеф.
- Я говорю "фукнуть" потому, что оба они большие мастера играть в шашки.
Игру там называют "дамками". Кстати, это отличный предлог, чтобы
встречаться.

- Вы и представить себе не можете, как нас тревожат их сооружения. Ах,
если бы вам удалось заполучить фотографии до того, как ваш агент был убит.
Премьер-министр требует, чтобы мы связались с янки и попросили их о
помощи.

- Ни в коем случае! Как же можно полагаться на этих янки?

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

- Я у вас ее беру, - сказал капитан Сегура. Они встретились в Гаванском
клубе. В Гаванском клубе, который вовсе не был клубом и принадлежал
конкуренту "Баккарди" [фирма, изготовляющая ром]; все коктейли с ромом
подавались бесплатно, и это давало Уормолду возможность увеличить свои
сбережения, ибо он, конечно, продолжал показывать в отчетах расходы на
выпивку. (Что напитки подаются бесплатно, объяснить Лондону было бы
невозможно или, во всяком случае, трудно.) Бар помещался в первом этаже
дома семнадцатого века, и окна его глядели на собор, где когда-то лежало
тело Христофора Колумба. Перед собором стояла серая каменная статуя
Колумба, и вид у нее был такой, будто она столетия откладывалась под
водой, как коралловый риф.

- А знаете, - сказал капитан Сегура, - было время, когда мне казалось,
что вы меня недолюбливаете.

- С человеком играешь в шашки не только потому, что он тебе нравится.

- Да, не только, - сказал капитан Сегура. - Смотрите! Я прохожу в
дамки.

- А я беру у вас три шашки.

- Вы, наверное, думаете, что я зевнул, но сейчас убедитесь, что ваш ход
мне выгоден. Вот, смотрите, я бью вашу единственную дамку. Зачем вы ездили
в Сантьяго, Санта-Клару и Сьенфуэгос две недели назад?.

- Я всегда туда езжу в это время года по своим торговым делам.

- Да, вид это имело такой, будто вы и в самом деле ездили по торговым
делам. В Сьенфуэгосе вы остановились в новой гостинице, пообедали один в
ресторане у моря. Сходили в кино и вернулись домой. На следующее утро...

- Неужели вы действительно думаете, что я - секретный агент?

- Начинаю в этом сомневаться. Наши друзья, видно, ошиблись.

- А кто они, эти "друзья"?

- Ну, скажем, друзья доктора Гассельбахера.

- Кто же они такие?

- Я по должности обязан знать, что творится в Гаване, - сказал капитан
Сегура, - но отнюдь не обязан давать сведения и принимать чью-то сторону.

Его дамка разгуливала по всей доске.

- А разве на Кубе есть чем интересоваться иностранной разведке?

- Конечно, мы страна маленькая, но лежим очень близко от американского
континента. И можем угрожать вашей базе на Ямайке. Если какую-нибудь
страну окружают со всех сторон, как Россию, она старается пробить брешь.

- Но какую роль могу играть я... или доктор Гассельбахер... в мировой
стратегии? Человек, который продает пылесосы. Или доктор, ушедший на
покой.

- В каждой игре бывают не только дамки, но и простые шашки, - сказал
капитан Сегура. - Вот, например, эта. Я ее бью, а вы отдаете без всякого
огорчения. Ну, а доктор Гассельбахер все-таки хорошо решает кроссворды.

- При чем тут кроссворды?

- Из такого человека получается превосходный криптограф. Мне однажды
показали вашу телеграмму с расшифровкой; вернее, дали возможность ее
найти, Может быть, надеялись, что я вышлю вас с Кубы. - Он засмеялся. -
Отца Милли! Как бы не так!

- Что это была за телеграмма?

- Вы там утверждали, будто вам удалось завербовать инженера Сифуэнтеса.
Какая чушь! Я его хорошо знаю. Может, они для того и стреляли, чтобы
телеграмма звучала правдоподобнее. А может, и состряпали телеграмму для
того, чтобы от вас избавиться. А может, они просто люди куда более
доверчивые, чем я.

- Какая странная история! - Уормолд передвинул шашку. - А почему вы так
уверены, что Сифуэнтес не мой агент?

- Я вижу, как вы играете в шашки, мистер Уормолд, а кроме того, я
допросил Сифуэнтеса.

- Вы его пытали?

Капитан Сегура расхохотался.

- Нет. Он не принадлежит к тому классу, который пытают.

- Я не знал, что и в пытках есть классовые различия.

- Дорогой мой мистер Уормолд, вы же знаете, что есть люди, которые сами
понимают, что их могут пытать, и люди, которые были бы глубоко возмущены,
если б такая мысль кому-нибудь пришла в голову. Пытают всегда по
молчаливому соглашению сторон.

- Но пытки пыткам рознь. Когда они разгромили лабораторию доктора
Гассельбахера, это ведь тоже было пыткой...

- Мало ли что могут натворить дилетанты! Полиция тут ни при чем. Доктор
Гассельбахер не принадлежит к классу пытаемых.

- А кто к нему принадлежит?

- Бедняки моей и любой латиноамериканской страны. Бедняки Центральной
Европы и азиатского Востока. В ваших благополучных странах бедняков нет, и
поэтому вы не подлежите пыткам. На Кубе полиция может измываться, как
хочет, над эмигрантами из Латинской Америки и прибалтийских стран, но и
пальцем не тронет приезжих из вашей страны или из Скандинавии. Такие вещи
без слов понимают обе стороны. Католиков легче пытать, чем протестантов,
да среди них и преступников больше. Вот видите, я был прав, что вышел в
дамки; теперь я бью вас в последний раз.

- Вы, по-моему, всегда выигрываете. А теория у вас любопытная.

Они оба выпили еще по одному бесплатному "дайкири", замороженному так
сильно, что его приходилось пить по капельке.

- А как поживает Милли? - спросил капитан Сегура.

- Хорошо.

- Я очень люблю эту девочку. Она правильно воспитана.

- Рад, что вы так думаете.

- Вот поэтому мне бы и не хотелось, чтобы у вас были неприятности,
мистер Уормолд. Нехорошо, если вас лишат вида на жительство. Гавана много
потеряет, если расстанется с вашей дочерью.