Чтение 31–й страницы книги ~Если б заговорил Сфинкс...~

мокрые ткани и время от времени увлажняют водой из Священной Хапи. Финики
с далекого Юга вкусно окружили на подносах тонкие диски пахучего сыра.
Живые миноги - любимое блюдо царя - играют в бассейне, ожидая своей
очереди.

Главный повар царя Киркуф, лоснящийся от пота, с полотенцем на плече,
в ослепительно белом набедреннике, в мягких коричневых сандалиях, с
широким многоцветным ожерельем из бус на мускулистой шее и с плетью в руке
руководит подготовкой к пиршеству. Он зорко следит, чтобы не было суетни,
неугодной фараону.

"Не делай больше порученного!" - гласит заповедь. Но ведь сказано
еще: "Послушание - главная добродетель..."

И Киркуф неуклонно требует от подчиненных выполнения того и другого.
Впрочем, рабочие обширной царской кухни прекрасно обучены и своей
расторопностью и четкостью только способствуют возбуждению аппетита.

Гости покидают носилки у Площади Приемов возле дворца и дальше идут
пешком. На шелковистом густом газоне с северо-восточном углу двора прямо
на траве раскинуты мягкие подушки для сидения, и перед каждой - резной
эбеновый столик для яств. Гости располагаются двумя вытянутыми и широкими
рядами, друг против друга, оставляя свободную прямоугольную площадку для
представлений. С севера ее замыкает царский трон, а с юга оставлен проход
для танцоров и акробатов.

Церемониймейстер Никаурэ указывал каждому гостю его место. По правую
руку царя - врач фараонова желудка Ихгорнахт и врачи обоих царских глаз -
Инухотеп и Ренси. Затем - везир Иунмин и начальник казначейства Сехемкарэ.

По левую руку Благого бога - начальник туалета Габес, хранитель
царского гардероба Схетепибрэ, начальник палаты омовения Сенбеф, главный
жрец Бога солнца из города Он Рэ-ба-нофр и рядом с ним сияющий Хеси. Затем
Хену и жрец Небутеф, еще старец Инфеб и лишь потом - Мериптах.

Правитель великого двора и распорядитель сегодняшнего пиршества
Никаурэ выбрал себе место напротив царя у прохода для артистов. Позади
трона владыки Обеих Земель - подушка и столик начальника поручений
Неджемида.

Барабанная дробь тамтамов прижала лица приглашенных к земле - сам
владыка Обеих Земель, сын Рэ, великодержавный Хор, отец и хозяин роме,
медленно опускался на трон!

- Сядьте все, - приказал Хефрэ, - сегодня я разрешаю смотреть на
меня...

Никаурэ подал знак, и слуги пришли в движение. Одни несут яства,
другие разливают вино в алебастровые кубки, третьи разносят чаши с водой
для омовения рук. Молча, без суеты. Слаженно, стремительно.

И снова - покой. Все взгляды на царя. Преданно. Ожидающе. Вот поднял
он божественное лицо. Оглядел каждого. В упор. Пронзительно. Холодно.
Останавливая сердца подданных. Прервав их дыхание. Вот произносит он:

- Брат мой Мериб наказан. За обман рабочих. Не примет он сегодня
участия в нашем пиршестве. Будет знать он!

Забегали глаза у гостей. Восторгаться? Но Мериб есть Мериб!
Печалиться? Так ведь царь - еще выше... Презрительная улыбка легла на уста
Хефрэ и тут же исчезла.

- Объявляю волю мою, - продолжал царь, насладившись замешательством
придворных. - Изваяние, высеченное Мериптахом, достойно богов. Награждаю
скульптора новой гробницей, взамен той, что отдал он жене своей...

Хор восторга и удивления щедростью царской ответил Хефрэ.

И началось пиршество!

Обильное питьем и едой. Лучшие танцовщицы Белых Стен в прозрачных
накидках на гибких телах извиваются перед гостями. Не зря говорят мудрые:
юность женская - лучшее оружие против старости и увядания аппетита!

Лишь час спустя царь омыл руки водой из Священно Хапи и вновь оглядел
гостей.

- Хотел бы я знать, - задумчиво молвил фараон, - кто мешал в
строительстве Мериптаху? - и почему-то повернулся в сторону Хеси.

- Священная воля твоя, - склонил голову вельможа. - Жрец из храма
Птаха по имени Небутеф сбрасывал камни на головы рабочих, отравлял воду
для питья...

Побелел, собрался в комок Небутеф под тяжелым взглядом царя. Гневом
налились глаза Хену, смотревшего на Хеси. Качнулся старый Инхеб.

- Может быть. Небутеф скажет, будто я учил его этому? - насмешливо
спросил Хеси.

- Да... да... - трясущимися губами пробормотал жрец, не ведая, что
уже попался на удочку предателя: ведь теперь всем ясно, что преступление
совершено им. Не важно, по чьему наущению, - это уже вопрос второй. - Да,
да, - повторил Небутеф. - Ты меня научил!

- Смотри, Хем-ек, - почтительно обратился к царю Хеси. - Если я его
подговорил, то почему он не доложил тебе?..

- Пусть наказание преступнику придумает наш любимец Кар, - повелел
царь.

И тут Мериптах увидел друга. Фокусник спокоен, даже весел. Он успел
выразительно посмотреть на Мериптаха, и скульптору подумалось, что Кар
участвует сейчас в спектакле, заранее подготовленном и обговоренном в
деталях...

Вот Кар садится в центре площадки для представлений - с живым гусем -
и поднимает правую руку. Акка вкладывает в нее острый нож и удаляется.

Мериптах возмущен: теперь, узнав, кто приостановил строительство
Та-Мери, он желал смерти жреца, а фокус Кара, знакомый ему, мог только
попугать виновного. Обычно Кар "отсекал" гусю голову, а несколько секунд
спустя "приращивал" ее, и гусь важно уходил. Фокус старый, известный всей
стране Кемт, придуманный дедом Кара - великим Джеди еще во времена Хуфу.

Но вот Кар ловким движением... в самом деле отсек голову птице и
потом тщетно силился приставить ее на место.

- Разучился ты, Кар, говорю я, - раздался чей-то голос, и в
прямоугольник между пирующими шагнул царский палач Сенна. - Дай попробую
я!

- Но у меня нет второго живого гуся, - виновато ответил Кар, уступая
ему место в центре.

- Птица? - презрительно произнес Сенна. - Я проделаю это на человеке!
Разреши, Хем-ек, порадовать тебя?

Царь кивнул.

- Кого выбрать? - задумчиво спросил Сенна и, оглядывая поеживающихся
гостей, подошел к Хену.

- Нет, нет, - не растерялся тот. Возьми Небутефа, а я тоже хочу
посмотреть.

- Будь так, - согласился Сенна и выволок на середину почти теряющего
сознание жреца. - Не бойся, Небутеф, верь в меня! Твоя голова окажется
там, где ей подобает находиться. Стань так... На коленях... Только не
качайся... Смотри вниз, а не по сторонам, Небутеф. Не дрожи...

Со свистом рассек воздух тяжелый тесак, и голова жреца, подпрыгнув от
удара о землю, подкатилась к веселому Хеси.

- Ловко! - восхитился вельможа, поднимая ее и передавая палачу. - А
ну, что дальше?

Сенна старательно стал приставлять отрубленную голову к туловищу, но
и у него "не ладилось". Небутеф не хотел оживать...

- Что-то у меня тоже не получается сегодня. - Развел руками палач. -
Был уверен в себе я. Хам-ек. Может, попробовать еще?

- Довольно! Хватит! Мы прощаем тебя, - завопили гости. - Кару тоже
прощаем мы...

И тут захохотал фараон. Весело от души. До слез и колик в животе.
Видно, давно не испытывал он такого удовольствия. Но приумолкли гости.

Так бы и смеялся он один, а в нарушение этикета молчали гости, если
бы не верный царский телохранитель Уни. Вот щелкнул напоминающе его бич
раз, другой, и вспыхнуло опять всеобщее веселье.

А слуги меж тем убрали тела и головы, оттерли кровь с газона и вновь
наполнили кубки красным вином из Каэнкэма.

- Хотел бы я услышать, - громко сказал царь, - неужели Хену не знал,
что делает его подчиненный?

- Знал он, Хем-ек, знал он, - ответил за Хену вельможа Хеси. - При
мне вели они разговоры, недостойные ушей твоих, при мне!

Задохнулся от ярости тупоголовый Хену, потемнел светлый лик фараона,
омрачились гости в предчувствии новых царских увеселений.

- Может быть, Хену скажет, что его тоже я подстрекал к недовольству?
- среди наступившей тишины прозвучал спокойный голос Хеси.

- Да, да, да, - исступленно выкрикнул Хену. - Я свидетельствую это,
Хем-ек!

- Но тогда почему ты не донес царю? - кротко спросил Хеси. - Носил в
себе весть о заговоре...

Хену выпучил глаза от удивления: отчего Хеси все прощается? Царь
будто не слышит вовсе то, что чернит его Главного скульптора... Даже,
пожалуй, ласков к нему... Неужели?

- Что неужели? - спросил царь Хену, не заметившего, что он стал
размышлять вслух.

- Покорный Небутеф подтвердил тебе злоучастие Хеси, я тоже
свидетельствую против него, Хем-ек... Мы сообщили тебе факты, факты!

- Смотри Хену, - милостиво ответил царь. - Факты - это только дети
богини истины Маат, дети ее, говорю я, а не сама истина.

- Так в чем же она?! - упавшим голосом проговорил Хену.

Хефрэ повернулся к главному жрецу Бога солнца из города Он, и
Рэ-ба-нофр, повинуясь, пояснил:

- Хеси давно стал жрецом Бога солнца Рэ, отца нашего любимого царя.
По моему поручению, Хену, он прощупывал тебя. Так мы увидели то, что
прячешь ты в себе. Хем-ек, - Рэ-ба-нофр обратился к фараону: - Хену твой -
отступник!

Хефрэ на мгновение пришел в ярость. Он резко повернулся к Хену и