– Колпаков умер?
Галя судорожно вздохнула:
– Под машину попал, милиция решила, что несчастный случай произошел. Только я уверена в обратном, впрочем, фотографии не нашлись.
– Какие?
– А то вы не знаете?
– Нет.
Внезапно Галя вскочила на ноги, схватила меня за руку и бессвязно затараторила:
– Иван Павлович! Спасите меня, спрячьте, увезите, умоляю. Они скоро забудут… Прошу вас! Помогите! Я вам за это… Денег у меня нет… Хотите, вашей любовницей стану? Я красивая, молодая, вот, глядите.
И она быстрыми движениями принялась стаскивать с себя свитер, но запуталась в рукавах и заплакала.
Я осторожно вернул ее пуловер на место, по-отечески погладил по голове и проникновенно сказал:
– Ангел мой, я не привык брать плату за услуги натурой, если бы понравился тебе, тогда другое дело, ты красивая девочка, но поверь, я просто не способен принять это от тебя в качестве гонорара. Лучше расскажи мне, в чем дело, я постараюсь помочь.
Галя затряслась, словно былинка на ветру.
– Бесплатно?
Беда с этим поколением пепси! С раннего детства их приучили, что за все надо платить звонкой монетой.
– Не возьму с тебя ни копейки, перестань рыдать, успокойся и говори, – велел я.
Очевидно, Олег Анатольевич Колпаков был из тех мужчин, которые предпочитают молоденьких любовниц. Спору нет, женское тело в восемнадцать лет намного аппетитнее, чем в сорок пять. Но беда в том, что к телу, как правило, приставлена голова со ртом, в котором без устали болтает язык. А я категорически не переношу глупостей. Меня совсем не умиляют нимфетки, которые на предложение пойти в консерваторию отвечают:
– Ну, терпеть не могу консервы, у тебя че, денег на нормальный ресторан нет?
Кое-кому такие девушки кажутся забавными, меня же они раздражают, предпочитаю иметь дело с дамами своего возраста, но Олег Анатольевич Колпаков принадлежал к обширному племени мужиков, обожающих Лолит.
Девочкам тоже нравился веселый фотограф, шутник, балагур, заводной дядька. Последние два года Олег жил вместе с Галочкой. Он научил девушку обращаться с фотоаппаратом и иногда отправлял ее на маловыгодные заказы. Но это не мешало ему заводить параллельные связи. Олег отлично зарабатывал, имел имя в своей тусовке, от клиентов у него отбоя не было: свадьбы, дни рождения, крестины, похороны. Еще он совсем не пил, чем выгодно отличался от большинства собратьев, был очень аккуратен, всегда держал данное слово, и поэтому его охотно печатали в самых разных изданиях. Пару раз Колпаков даже получил премии за свои работы.
Но основной доход он имел не от хороших заказов и не от занятий фотожурналистикой. Золотой дождь лился совсем из другой тучи.
Очень многие мужчины, как и сам Олег, любят молодое, крепкое, красивое женское тело. Кое-кто покупает себе девочку, а кое-кто с удовольствием рассматривает соответствующие фотографии. Цена подобных снимков велика, но она делается заоблачной, если снимки реализовать за границей. В нашей стране много говорят о детской порнографии, но практически ничего не делают для того, чтобы искоренить это явление. А во многих странах Европы человека, купившего альбомчик с «картинками», на которых запечатлены подростки в откровенных позах, ждет суровое тюремное наказание. Да и стоят там подобные «деликатесы» очень и очень дорого.
Сначала Олег торговал «фотками» в России. Девочек он находил в самых разных местах: на вокзалах, в магазинах, кинотеатрах. Мог подойти на улице. Специально выбирал ярко накрашенных дурочек в вызывающе вульгарной, дешевой одежде. К подросткам в дорогих шмотках он не обращался никогда.
Колпаков выглядел презентабельно, душился хорошим одеколоном и представлялся фотографом, который работает в модных журналах. Вы и не представляете себе, сколько глупеньких мотыльков слеталось на свет керосиновой лампы.
Впрочем, не надо думать, что Олег, приводя девочек домой, начинал их насиловать, мучить, бить… Нет, все происходило иначе. Хороший ужин, ванна с пеной, а утром небольшой конвертик с приятной суммой. Если девочка пугалась, Олег не настаивал, предлагал просто сняться обнаженной, за деньги. Кое-кто убегал, и Колпаков никогда не бросался следом. Но большинство глупышек, детей из так называемых неблагополучных семей, предложение «поработать» за определенную плату не пугало.
Постепенно у Олега появилась группа постоянных «моделей», готовых на все. Снимки уходили влет. Колпаков, естественно, не торговал ими в переходах у метро. У него имелся узкий круг клиентов, обеспеченных, солидных людей.
Потом случай столкнул Олега с Аленой Шергиной. Галя не знала, где парочка свела знакомство, да это и неважно. После того как в дело включилась Алена, бизнес принял совсем иной размах. Колпаков вышел на международную арену. Он начал ездить через фирму «Злата» за рубеж. Олег всегда сам возил продукцию клиентам.
Как ему удавалось провозить через таможню порнографию, осталось для Гали загадкой. Но она знала другое: зарубежные любители «клубнички» заказывали альбомы, объединенные одной темой. Например, «Больница», «Свадьба» или «Вдвоем на необитаемом острове». Нечто вроде комиксов, где вместо рисунков – фотографии. И платили за такое огромные суммы.
В результате довольны оказывались все: Олег, Алена, Галя и девочки, которым подняли зарплату.
Неизвестно, сколько бы времени просуществовал бизнес, но тут у Олега появилась новая «модель», очаровательная Сонечка.
Колпаков познакомился с ней в кафе, вернее, это она сама подошла к фотографу и, весьма нагло улыбаясь, осведомилась:
– Сигареткой не угостишь?
Олег галантно вынул пачку и оглядел девчонку. Она была одета в дорогой пуловер, пахла отличными духами, и в ушах покачивались сережки с крупными бриллиантами. С подобными экземплярами Колпаков не связывался никогда. Не успеешь наладить фотоаппарат, как примчатся родители. Ну зачем ему неприятности, когда по Москве ходит так много никому не нужных детей? Поэтому, дав девчонке сигарету, он спокойно занялся своим салатом, но тинейджерка не ушла, плюхнулась за столик и велела:
– Закажи мне кофе, голова после вчерашнего болит.
Через полчаса она выложила про себя все. Звали красавицу Сонечкой, и от роду ей было четырнадцать лет. Имелся папа – крупный чиновник Министерства иностранных дел, мотающийся без остановки по заграницам. Была и мама, домохозяйка, не работавшая в жизни ни дня, впрочем, никто и не ждал, что она пойдет на службу. Денег в семье хватало на все и так. В этом благополучном, набитом дорогими вещами доме выросла, словно сорная трава, Сонечка. Папы никогда не было в Москве. Он заскакивал в квартиру, бросал в бачок грязные рубашки, хватал из шкафа чистые, принимал душ, выпивал кофе и уносился вновь в какой-нибудь Китай.
– Козел, – шипела ему вслед жена, Инга Владимировна, потом открывала бар, добывала оттуда бутылку коньяка и уходила к себе в спальню.
Мама у Сонечки была алкоголичкой, отнюдь не из тех, что валяются в луже у метро или выпрашивают у прохожих пару рублей на дешевую водку. Нет, Инга пила в обставленной антикварной мебелью комнате коньяк «Хеннесси» многолетней выдержки, но суть происходящего от этого не менялась. Утром матушка прикладывалась к бутылке, вечером храпела на шелковых простынях. Сонечкой никто не занимался. Правда, сначала у нее имелись няня и домашние педагоги. Но когда папа Леонид Михайлович понял, что его жена – алкоголичка, он принял решительные меры. Сначала переколотил в баре все бутылки, а потом отнял у Инги кредитную карточку. Оставил только тщательно высчитанную сумму на продукты и педагогов для дочери.
Естественно, деньги на жратву были пропиты в первые три дня – «Хеннесси» пятнадцатилетней выдержки дорогое удовольствие, следом отправились и средства, предназначенные для оплаты учителей. Как все алкоголики, Инга оказалась очень хитра, и Леонид Михайлович оставался в приятном неведении. Он даже начал думать, что жена бросила пагубную привычку. К его возвращению она всегда была как стеклышко.
К четырнадцати годам Сонечка попробовала все, кроме наркотиков. В ее классе «училось» несколько детей, крепко сидящих на героине, и девочка увидела, что произошло с ними через год. Но это была единственная разумная мысль в ее голове, потому что Соня курила, пила, перепрыгивала из постели в постель и появлялась в школе раз в месяц, в основном для того, чтобы поболтать с приятельницами. О СПИДе, венерических заболеваниях и своей будущей судьбе девочка не задумывалась.
Олег привез нимфетку в студию. Сонечка с восторгом восприняла идею стать моделью, и Колпаков отщелкал много пленок. Кстати, девочка оказалась явно талантливой, могла изобразить перед объективом все, что угодно, от смеха до бурных рыданий. Олег даже пожалел, что не снимает кино.
Гром грянул в самом конце прошлого года. Колпаков как раз смотался в Испанию и отвез туда альбомчик, набитый пикантными фотографиями, главным действующим лицом на которых была Сонечка.
Получив от одного из местных депутатов кругленькую сумму, Колпаков вернулся в Москву в самом радужном настроении. Через два дня ему позвонил мужчина и предложил приехать в закрытый частный клуб для получения заказа.
Не думавший ни о чем плохом фотограф явился по указанному адресу. Его провели в шикарно обставленную комнату, где в кресле сидел великолепно одетый мужчина лет пятидесяти.
Дождавшись, пока лакей, приведший Олега, уйдет, мужчина сухо представился:
– Леонид Михайлович.
Потом вытащил из кейса альбомчик, тот самый, сделанный для испанского сластолюбца, и поинтересовался:
– Твоя работа?
– А в чем, собственно говоря, дело? – старательно изобразил недоумение Колпаков.
– Изволь отвечать, – рявкнул Леонид Михайлович, – твоих ручонок дело?
– Вы хотите заказать нечто подобное? – нашелся Олег. – Но это запрещено!
– Ты мне тут баки не заливай, – прошипел Леонид, потом подошел к двери, расположенной между книжными шкафами, дернул ручку… Появилась заплаканная Сонечка, без привычной косметики и бриллиантов.
– Он? – резко спросил мужчина.
Девочка кивнула.
– Пошла вон, – велел Леонид Михайлович.
Сонечка незамедлительно скрылась.
– Значит, так, голубок, – спокойно произнес Леонид Михайлович, – я мог бы велеть, чтобы тебя убили, но не стану этого делать. Завтра в девять утра на сороковом километре Минского шоссе будет стоять темно-синяя «Волга», старая и помятая. В ней найдешь парня, Виктора. Передашь ему все фото и негативы, понял?
– Нет, – решил не сдаваться Олег, – честно говоря, я совсем не врубаюсь.
– Ладно, – кивнул Леонид Михайлович, – иди сюда, глянь в окно.
Колпаков послушно приблизился к стеклу.
– Вон та «десятка», зеленая, твоя?
Олег кивнул.
– Впрочем, – продолжил Леонид Михайлович, – сам знаю, что твоя. Хорошо, погоди секунду.
Он вытащил из кармана мобильник, набрал номер и спокойно сказал:
– Давай.
Раздался глухой хлопок, «Жигули» сначала подскочили на месте, потом в полной тишине осыпались стекла, и вверх взметнулось пламя.
Олег онемел.
– Считай это предупреждением, – улыбнулся Леонид Михайлович, – имей в виду, я знаю про тебя все, не вздумай скрыться, хуже будет. Значит, до завтра. Да не забудь собрать все. Если где-нибудь еще всплывет Сонина фотография, тебе не жить.
– Но я отвозил альбомы еще в Германию и Англию, – неожиданно для себя ляпнул Олег и тут же прикусил язык.
Поздно, Леонид Михайлович нахмурился.
– Кому? Адреса, телефоны…
Но Колпаков уже пришел в себя.
– Сразу не скажу, клиентов много, надо домой съездить, посмотреть.
– Хорошо, – кивнул Леонид Михайлович, – значит, завтра еще принесешь и эти сведения, а сейчас пошел вон.
На подламывающихся ногах Олег побрел к метро, в столь скверную ситуацию он попал впервые. Впрочем, неприятности случались и раньше. Пару раз к Колпакову являлись родители «моделей», однако фотограф шутя улаживал проблемы при помощи денег, но этому Леониду Михайловичу, с легкостью взорвавшему чужой автомобиль, сто долларов не предложишь.
Придя домой, Олег осторожно выглянул в окно и увидел двух крепких парней, прохаживающихся перед входом в подъезд, рядом шумела мотором непрезентабельная с виду, помятая машина. Колпаков отпрянул в сторону. В голову ему пришла простая мысль: он жив, пока снимки у него. Стоит Леониду Михайловичу получить требуемое, как за жизнь Олега и копейки нельзя будет дать!
ГЛАВА 19
Корнев Павел
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Курылев Олег
Роллинс Джеймс
Конан-Дойль Артур