Чтение 31–й страницы книги ~Слово~

- Так-так, - подтвердил Пимен Аверьяныч. - За чужой счет все мастаки.... Ну, зайди во двор, чего у ворот-то пить?

Иван вошел во двор, присел под забор, в тень. Трясущимися руками вынул из-под рубахи бутылку "Московской", выдернул пробку.

- Слышь, хозяин, а я один не могу, - сказал он. - У одного душа не принимает. Тащи еще стакан.

- Я не потребляю, - сказал Пимен. - Мне на работу к девяти.

- Да брось ты, - Иван сморщился. - По махонькой-то ничего. Мы ж не пьянки ради, а чтобы вкус не забыть. Кончай ломаться, при стакан, дергаем и разбегаемся.

- Э-эх, - ворчливо протянул Власов. - Дал стакан, так еще недоволен, еще кандибобер строит... Ладно, сейчас.

Он принес второй стакан, вытер его подолом рубахи.

- Токо чуть на донышко...

Иван щедро налил ему полстакана, потом себе.

- Давай!

Выпили. Иван сморщился, зажал руками рот и, скрючившись, уткнулся головой в заплот.

- Чего? - испуганно спросил Власов, осушивший свой стакан одним глотком.

Иван помахал рукой, простонал:

- Первая всегда так идет...

- Так-так, - согласился Пимен, присаживаясь рядом на корточки. - Я вот думаю: откуда люди деньги берут, чтобы каждый день вот так пить? Тут работаешь, угробляешься, можно сказать, а получил сотню новыми - куда ее? Кусать-то тоже что-то надо.

- А, - отмахнулся Иван. - Деньги - ерунда. Деньги - дерьмо, для человеческого разврата созданы. Деньги надо зарабатывать уметь.

Он налил еще. Выпили.

- Заработаешь, - проворчал Пимен. - Нынче за них здоровье класть надо. Вот я раньше на сплаве работал - во были заработки. Хребет поломаешь, но пойдешь получать - мешок. Истинный бог! Брал рогожный куль и в кассу ходил. А теперь - где они? Старые-то деньги было дороже. Раньше возьмешь сотню, пойдешь в магазин, так сколь всего купишь? А нынче? Пшик, и нету десятки...

- Можно и нынче с кулем ходить, ум бы был да охота, - сказал Иван, разливая остатки. - Я вот тоже зарабатываю - ого! У меня "Победа" своя, вторую уже сменил. Люблю новые машины! Запа-ах такой!.. А как выветрится запах, я ее загоняю по дешевке и другую беру. И все равно денег не хватает... Ишь, бабе надо коньячок покупать, чулочки капроновые, платья вечерние. У меня баба - во! Только строгая - страсть... Держать красивую бабу дорого, расходно, а без красивой бабы - не жизнь... Вот и ломаю хребет.

- Оно и видно, дошел - кости торчат, - пожалел Власов.

- Ничего, приеду домой - отъемся, - успокоил Иван. - Тут еще жара стоит, потому и худею.

Перед тем как идти к Власову, Анна накормила Зародова до отвала. Кормила мясом, специально купленным на базаре, колбасой и вареными яйцами. Уже не лезло - Иван взмолился:

- Не могу больше!

- Ешь! - приказывала Анна. - Если опьянеешь, что мне делать? Ешь! Зажмуривайся и жуй, понял?

Ивану было приятно. Все время начальница скупилась на деньги, жили в режиме строгой экономии, а тут сама заставляет, можно сказать, насилует.

- Бурундук - птичка, - стонал Иван и, зажмурившись, жевал вкусную чесночную колбасу...

И все-таки, несмотря на щедрую кормежку, Иван пьянел. Пимен же Аверьяныч от выпивки только покраснел немного и оживился.

- А чего мы на улице сидим? - вдруг спохватился он. - На жаре-то? Аида в избу! Там хоть и мухи кусаются, зато прохладно... Слушай, а ты не знаешь, отчего это мухи такие кусучие пошли?

- Хрен их знает, - отмахнулся Иван. - Жрать, видно, хотят...

- Э, не-ет! - обрадованно погрозил пальцем Власов. - Ты не знаешь, а я знаю! Мне недавно один умнейший человек сказал. Это не наши мухи. Из их Средней Азии ветром занесло, переселение едучих мух произошло. Нашито не кусались, а эти живьем жрут, потому что они на родине у себя фруктами питаются. Во как!

- А чего мы в избу пойдём? - спросил Иван. - Выпить-то нету!

- А ты слетай! Сельповский магазин тут рядом, на соседней улице! Ты молодой, сбегай! Я те объясню...

Ивану не нужно было объяснять, где сельповский магазин. Там, в забитом пустыми ящиками дворе, сидела и ждала его Анна...

- Так, значит, там они фруктами питались, а здесь кровью? - удивился Иван. - Вот стервы!

- А чего, приспособились... Ну ты лети, лети! Ноги в руки и айда! - поторопил Пимен.

- Ну, стервы! - сказал Иван. - Я мигом... Сейчас...

- Колбасы купи! - наказал Пимен. - Там вчера колбасу привезли, с чесноком. Больно уж люблю ее... Иван вышел па улицу, свернул в переулок и побежал. Анна сидела на ящике, ждала.

- Ну что?

- Пока порядок! Пьем, - сказал Иван и сел рядом. - Давай еще бутылку, мы в избу пошли.

- А не много будет? - испугалась Анна. - Вы же напьетесь! Ты провалишь мне дело!

- Он крепкий, черт! - выругался Иван. - Колбасы просит, аппетит у него разгорелся.

- Иван, только не напивайся, - попросила она. - Только держись.

- Молчать, баба! - рассмеялся Иван. - На свои пью! Давай еще!

Анна достала из сумки бутылку и круг колбасы.

- Через полчаса приходи, - сказал Иван.

- Господи, как деньги будем списывать, - вздохнула Анна. - На водку, что ли?

- Сиди и думай, как. - Иван спрятал водку и колбасу под рубаху. - Я сегодня гуляю.

В избе они расположились с Власовым за столом, нарезали колбасы и хлеба.

- Слышь, а ты где работаешь? Вербованный, что ли? - вдруг спросил Пимен. Иван рассмеялся:

- В лесу денег нету! Я по другой части вербованный.

- По какой же?

- Зачем тебе знать? Мы с тобой выпили и разбежались. Ты на работу - хребет ломать, я тоже...

- Ты погоди, погоди, парень, - Власов поймал его за рукав. - Это что за работа такая? Воруешь, поди? Иван опять рассмеялся.

- Я законы уважаю, можно сказать, даже люблю... Говорят, к тому же у вас тут прокурор серьезный мужик.

- Да! - Власов подал стакан. - Крутой! Не зря его бритвой резали, когда он еще в милиции работал. Так щеку располосовали - ужас!.. Слушай, а может, и мне там какая работа найдется у тебя?

- Какой с тебя толк? - отмахнулся Иван. - Ты человек темный, хмурый какой-то... А гармонь у тебя играет?

- А как же! - Власов вскочил, вытащил за ремень из-под кровати гармошку. - Вот она, родимая!

Он растянул мехи и заиграл плясовую. Иван вышел на середину и, закинув руки за голову, отбил чечетку.

И только расплясался Иван, как Власов сомкнул мехи и отставил гармонь.

- Нет, ты пришел ко мне в избу, пляшешь, пьешь тут, а насчет работы сказывать не хочешь! Говори!

- Не могу я. - сказал Иван, утирая пот. - Тайная у меня работа, и говорить запрещено.

- Кем запрещено-то? - удивился Пимен.

- А бабой моей.

- Тьфу т-ты, мужик еще, бороду носишь, - выругался Власов. - А баба командует над тобой. Я свою бабу, знаешь, как держал? Во! - Он показал кулак. - Пикнуть не смела.

- И я свою держу - во! - Иван потряс кулаком. - В рог согнул!

- Это тебя она согнула! - захохотал Пимен. - Ей чулки, ей коньяк... А ты, дурень, ломишь.

- Кто? Я?

- Ты!

- Да я ей сказал: бурундук - птичка! Она теперь так везде и говорит: бурундук - птичка. Это несмотря на то, что она - ученая. Ей говорят: бурундук - зверек, а она - нет, птичка, так мой муж сказал. Во!

- Ученая, говоришь? - насторожился Власов.

- Профессор!

- Но?! А что ты тогда пьешь-то?

- А вот! Ей наука - мне гулянка... Она, вишь, у меня при академии работает, а я - при ней. Думаешь, она диссертации пишет? Я! Я пишу, она относит.

- Так-так, - сказал Власов и отмахнулся от мух. - Из академии... Так я твою бабу знаю! Была она, из академии, говорит...

- Врешь ты все, - Иван плюнул на пол, растер ногой. - У тебя книг нету. А если нету, чего она к тебе попрется?

- Как это - нету! - возмутился Пимен и сощурился. - Книги у меня есть! У меня столь книг - ни у кого столько нету. Во как! Это я твоей бабе сказал - нету. Какая-то она пугливая...

- Так это я ее попугиваю, потому и пугливая! - сказал Иван с удовольствием. - Бурундук-птичка!

Пимен задумался, уперевшись в столешницу. В той же задумчивости налил себе водки, выпил, съел кусок колбасы.

- Ох, и гады же вы все, - хмуро сказал он. - Сволочи, одно слово.

- Это кто? Мы с бабой? - взъярился Иван.

- И вы с бабой, и другие! - рубанул Пимен. - Вы деньги за эти книги лопатой гребете, а меня за дурака держите? За Ваньку с водокачки? Хрен вот вам! Ишь, хозяева нашлись! У этих книг хозяин - я! Ездят тут, чемоданами возят туда-сюда, а мне сунут десятку, и береги их тут сиди... Вы на "Победах" катаетесь, на Черном море дома строите, а я сиди в Еганове в этой избе? Меня пускай мухи из Средней Азии жрут? Эх, какие вы ушлые.

- Ты чего на меня прешь? - возмутился Иван. - У меня на Черном море дома нет, и с чемоданом я к тебе не ездил.

- Все вы одинаковые! - отмахнулся Пимен и хватил залпом полстакана водки. - У тебя нет, у Леонтия есть. Он мне, курва, десятку дал, когда вот приходил. "Вот тебе, Пимен Аверьяныч, купи колбаски с чесночком..." Мне с его десяткой раз в магазин сходить! "Я тебя потом к себе жить возьму, в Черном море купаться будешь..." Возьмет, как же! Я ему здесь нужен, этих его мужиков в галстуках привечать да чемоданы им укладывать. Потом смотается, и ищи его!

- Ну их, Пимен Аверьяныч, - поморщился Иван. - Пускай ездят, это ихнее дело. Давай глотнем да пойдем. А то баба моя искать начнет. А баба у меня крутая, не хуже вашего прокурора.

- Как это - ихнее дело? Я себе пенсию заработать не могу, а вы живете, как сыр в масле? - окончательно разошелся Власов. - Я ему, гаду ползучему, материны книги отдал! А он мне за них тридцатку сунул!.. Материны! - Пимен всхлипнул. - Набавь, говорю, хоть двадцатку еще. А он - ты что? И так триста рублей старыми дал! А книги дешевые, старые, рухлядь, говорит...

- Кончай реветь, - Иван приобнял Власова, стукнул кулаком в плечо. - Ты же мужик, бороду носишь... Давай лучше споем, а! Ты на гармони, а я петь буду? Давай!..

"Из-за о-острова-а на стре-ежень, на просто-ор крутой волны-ы...".

В этот момент за спиной громко хлопнула входная дверь. Иван пьяно обернулся. На пороге стояла Анна...

- Та-ак, - пропела она. - Вот ты куда забурился, алкоголик несчастный! Жрете с утра сидите?

Иван крепче обнял Пимена; тот, в свою очередь, тоже придвинулся к нему.

- Пошла вон! - Иван стукнул по столу. - На свои пьем! Не мешай, баба!

- На свои! - подтвердил Пимен и тоже стукнул по столу.

- Это тебе коньячки подавай! Это тебе с простым человеком муторно пить! - разглагольствовал Иван. - Это для тебя изба вонючая, а для меня - нет! Для меня не позор выпить с хорошим человеком. Верно, Пимен?

Пимен отстранил Ивана, привстал:

- Тебе чего, академия, надо? Чего ты на мужика орешь? Он мужик тебе или не мужик?

- Кто за тебя диссертации пишет? Кто? - нападал Иван, - Я! Я пишу, значит, помалкивай.

- Ванечка, ну пойдем отсюда, - взмолилась Анна, враз подобрев. - У Пимена Аверьяныча все равно книг нету, пойдем. Я в другом месте нашла, там и купим.

- Эт-та как же у меня книг нету? - возмутился Пимен. - Есть! Аида! Аида покажу - глаза вывалятся! Я хозяин!

Он схватил Анну за рукав платья, потащил на улицу.

- Не хватайся, - Анна вырвала руку. - Свою жену хватай! Я к такому обращению не привыкла!

- Конечно, ты под ручку привыкла! - ядовито сказал Власов. - На вас только мантуль... Давай, под ручку возьму... Иван? Я твою бабу под ручку возьму!

- Бери! - разрешил Иван. - Пускай возьмет тебя под ручку! Бурундук-птичка!

Пимен взял Анну под руку и повел. Только не в кладовку, а к погребу. Вернее, там, где был погреб, лежала куча прошлогодней ботвы, доски и прочий мусор. Власов отыскал вилы, освободил люк и полез в погреб. Анна последовала за ним. Иван же, выйдя на улицу, прилег рядом с погребом и моментально заснул.

В погребе Пимен снял с кадки крышку, показал пальцем.

- Это что, по-твоему, капуста? А здесь? - он снял крышку с другой кадки. - Колба моченая?

- Книги, - сказала Анна. - Вижу... Они же не твои, Пимен Аверьяныч!

- Мои! - отрезал Власов. - Что на моей усадьбе - всё мое! Сколь дашь за все? Тут их семьдесят две штуки! По десятке за каждую дашь? Семьсот двадцать новыми, а?

- Если с кадками, то дам, - не сразу согласилась Анна. - Кадки тоже пригодятся.

- С кадками? - задумался Пимен. - Ладно, я все равно капусту не солю... Давай деньги! Чистоганом!

- Леонтий потом тебе голову оторвет же, - сказала Анна, вынимая деньги.

- Хрен вот Леонтию! - Пимен погрозил кулаком. - Я его зажму - не пикнет! Всё на чужом хребту в рай норовит!..

Он взял деньги, пересчитал, засунул в карман штанов.

- Я за подводой пойду, - сказала Анна. - На себе-то не унести.

- Иди-иди, - согласился Пимен. - Ты же барыня, все на подводах привыкла.

Они выбрались из погреба, и тут Анна с ужасом увидела, что Иван спит.

- Вставай! - она потрясла его за руку. - Вставай, алкоголик несчастный!

- Не буди мужика, - строго сказал Пимен. - Он устал, пускай отдохнет. Сама топай, а то привыкли все на мужиках ездить.

Анна вышла на улицу, огляделась: куда? Где взять подводу? А книги нужно срочно вывезти!

Ноги сами повели ее в милицию...

Едва она пропала из виду, Пимен сел рядом с Иваном, тряхнул за плечо:

- Слышь, парень, вставай! Я твоей бабе книги продал, беги в сельпо. Магарыч с тебя.

Иван не отвечал, безжизненно моталась голова.

- Алкаш, - сказал Пимен. - А еще молодой... - Придется самому... - Он обшарил карманы Ивана, отыскал три рубля, встал. - А еще говорит, бабу в руках держит... Без копейки ходит. - Он подтянул штаны на резинке и поплелся в магазин.

Анна пригнала подводу через полчаса. Милицейский конюх помог вытащить из погреба и погрузить книги, потом взвалил на телегу Ивана и понужнул коня. Когда выехали со двора, встретился Власов с бутылкой в руке и кругом чесночной колбасы.

- Ох, и шустра же ты, академия, - сказал он. - Ну шустра... А Ивана-то своего оставь. Оставь! Мы с ним магарыч разопьем!

- Хватит ему! - отрезала Анна.

Иван проснулся, но открыть глаза не было сил. Голова разламывалась, от жажды язык шелестел во рту, как бумажный.

- Вставай, алкоголик, - услышал он голос Анны. - Хватит спать, уже вечер.

Иван разлепил веки, огляделся. Анна сидела на его кровати, подперев руками подбородок, словно думала горькую думу. В комнате за соседней пустой кроватью стояли друг на друге ящики из-под папирос "Беломорканал".

- Мы где? - спросил Иван шепотом.

- В гостинице...

- А что за ящики?

- Книги... Голова болит?

- Болит, - сказал Иван и приподнялся на локте. - Так ты купила? Или отдал?

- Отдаст, жди, - вздохнула Анна. - Семьсот двадцать рублей отдала...

- Новыми? - уточнил он. - Ого...

- Воды дать?

- Дай воды, - сказал Иван. - А лучше - грамм пятьдесят.

- Где я тебе возьму? - спросила Анна. - У нас осталось всего четыре рубля. Так что похмеляться не на что.

Иван попил воды, чуть оживился, сел, привалившись к спинке кровати.

- Еще одна такая операция, и я точно алкоголиком стану, - натянуто улыбнулся Иван, страдая от головной боли. - Анна... у тебя здорово вчера получилось. Ну, когда ты скандалить пришла... Можно сказать, профессионально... Ты что, замужем была?

- Была, - вздохнула Анна. - Ну и комплимент же ты мне отвесил... У тебя тоже с выпивкой профессионально.

- Не-ет, - не согласился Иван. - Ты тут ничего не понимаешь. Наоборот, очень даже непрофессионально...

- Нужно ехать, срочно. Денег нет. - Анна встала, подошла к окну. - За комнату платить не надо, мы можем прожить здесь хоть неделю. Я кадки заведующей отдала, так она разрешила... А дальше что? Где взять денег? А уезжать нужно немедленно, пока Леонтий не хватился. Мы не знаем, кто он такой и на что способен. Книгами рисковать нельзя.

- Занять, - нашелся Иван. - Хотя бы у Глазырина. Он мужик добрый, даст.

- Неудобно, Иван. С какими глазами идти к нему? И так чуть что - в милицию бежим. Они, в конце концов, не обязаны... Мне почему-то стыдно, понимаешь? Приехали как официальные лица, экспедиция, представители Академии наук, а несостоятельные... Обидно. Могут еще заподозрить, что мы тоже авантюристы какие-нибудь.

- Тогда не знаю, - помолчав, сказал Иван. - У меня голова плохо соображает... А почему ты с мужем разошлась? Он что, пил?

- Бывало... - Анна снова села к нему на кровать, потрогала лоб. - Ванечка, милый, ты же мужчина, правда?

- Так, - сказал Иван. - Мягко стелешь... Опять пьянствовать?

- Нет, Ваня, дело абсолютно трезвое, - она погладила его руку. - Я знаю, что ты в тайге исхудал, ослаб, тут еще сегодня добавил... Но ты же мужчина? Ты же все выдюжишь?