заправляют топливом; негритята валяются в пыли у дверей вместе с собаками и
свиньями; как тени скользят мимо двуногие вьючные животные, - мрак и
запустение во всем.
только что купили, а ее мужа, отца ее детей, оставили у прежнего хозяина.
Дети всю дорогу плакали, на мать же было больно смотреть. Властитель жизни,
свободы и счастья, купивший их, ехал в том же поезде и на каждой остановке
выходил посмотреть, не сбежали ли они. Негр из "Путешествий
Синдбада-морехода" *, с одним глазом, горевшим точно уголь посреди лба, был
прирожденным аристократом в сравнения с этим белым джентльменом.
ко входу, перед которым сидели в качалках два-три гражданина и курили.
Гостиница оказалась очень большой и изысканной, и приняли нас так хорошо,
как только могут пожелать путешественники. Поскольку климат здесь жаркий и
все время хочется пить, в просторном баре, в любой час, всегда полно
посетителей и ни на минуту не прекращается деятельное приготовление
прохладительных напитков; однако народ здесь более веселый: по вечерам
играет оркестр, и нам было так приятно снова услышать музыку.
красиво расположенному на восьми холмах над рекою Джеймс, похожей на
сверкающую ленту, усеянную яркими пятнами островков или покрытую рябью -
там, где она журчит среди камней. Хотя была еще только середина марта,
погода в этих южных широтах стояла необычайно теплая: персики и магнолии
были в полном цвету; а деревья стояли уже совсем зеленые. В низине среди
холмов лежит долина, известная под названием "Кровавый лог", - когда-то
здесь произошла страшная битва с индейцами. Место для побоища было выбрано
подходящее, - оно сильно заинтересовало меня, как и все другие места,
связанные с легендами об этом диком народе, ныне столь быстро исчезающем с
лица земли.
несколько ораторов сонно разглагольствовали насчет полуденной жары. Однако
законодательные учреждения встречаются здесь так часто, что их заседания
интересовали меня немногим больше, чем собрания приходских
налогоплательщиков, и я с радостью отказался от этого зрелища, чтобы
посетить зал хорошо устроенной публичной библиотеки тысяч в десять томов и
табачную фабрику, где работали одни рабы.
сушат, упаковывают в бочонки и пломбируют. Все это был желательный табак и
на одном здешнем складе было его столько, что, казалось, хватит набить все
жадные рты Америки. В готовом виде табак похож на жмыхи, которыми мы кормим
скот, и даже если не вспоминать о последствиях, к каким приводит его
жевание, он выглядит достаточно неаппетитно.
что трудятся они молча. Но после двух часов пополудни им разрешается петь -
не всем сразу, а по нескольку человек. Когда я был там, как раз пробило два,
и человек двадцать, не прерывая работы, запели гимн, - совсем неплохо. Перед
самым моим уходом прозвонил колокол, и рабочие потянулись в дом на
противоположной стороне улицы - обедать. Я несколько раз повторил, что мне
хотелось бы посмотреть, как они едят, но поскольку на джентльмена, которому
я выражал свое пожелание, неизменно нападала глухота, я не стал настаивать.
А вот о том, как они выглядят, я сейчас расскажу.
двести акров, расположенную на противоположном берегу реки. Здесь
опять-таки, хотя владелец поместья повел меня в "квартал", как тут
называется то место, где живут рабы, мне не предложили зайти ни в одну
хижину. Я видел их лишь снаружи жалкие, рассыпающиеся лачуги, и чуть ни
возле каждой - кучка полуголых ребятишек греется на солнце или валяется в
пыли. Тем не менее я убежден, что этот джентльмен - хороший и чуткий хозяин,
которому его пятьдесят рабов достались по наследству, а сам он людей не
покупает и не продает; на основании собственных наблюдений я убедился, что
это добрый и достойный человек.
описания таких строений у Дефо *. День стоял знойный, но поскольку все
ставни были закрыты, а двери и окна распахнуты настежь, в комнатах царила
прохладная полутьма, такая освежающая после яркого солнца и зноя на улице.
Перед окнами - открытая веранда, где в так называемую жаркую погоду - уж что
они под этим разумеют, не могу сказать, - вешают гамаки, в которых обитатели
дома располагаются подремать и выпить чего-нибудь прохладительного. Не знаю,
какими покажутся эти прохладительные напитки, если их пить в гамаке, но
отведав их вне гамака, могу доложить, что даже тем, кто благосклонно отнесся
к ним, и в голову не придет летом поглощать такие горы льда и такие бокалы
тминной настойки и шеррикоблера, какие подают в здешних широтах.
другой, необычайно ветхий, некоей старой леди, живущей поблизости и
взимающей за пользование им пошлину с горожан. Возвращаясь в город, я шел по
этому мосту и на перилах увидел надпись, гласившую, что за превышение
положенной скорости при переезде: белый - облагается штрафом в пять
долларов, а негр - получает пятнадцать ударов бичом.
нависла и над городом. На улицах его много красивых вилл и веселых домиков,
и природа в окрестностях куда как хороша, но рядом с его роскошными
резиденциями - подобно тому как самое рабство существует бок о бок со
многими высокими добродетелями - теснятся жалкие лачуги, лежат поваленные
заборы, стоят полуосыпавшиеся стены. Зловеще намекая на то, что скрыто от
наблюдателя, это соседство, как и многое другое, бросается в глаза и надолго
оставляет в памяти гнетущее впечатление, тогда как более отрадные вещи
забываются.
улиц и мест, где трудятся люди, не может не ужаснуть. Все, кому известно,
что существуют законы, запрещающие обучать рабов, которые терпят муки и
наказания, намного превышающие штрафы, налагаемые на тех, кто их калечит и
терзает, должны быть подготовлены к тому, что лица невольников не отличаются
особой одухотворенностью. Однако темнота - не кожи, а духа, - которую
чужестранец встречает на каждом шагу, огрубление и уничтожение всех
прекрасных качеств, какими наградила человека природа, неизмеримо
превосходят самые худшие ожидания. Когда герой великого сатирика *,
вернувшись из своего путешествия в царство лошадей, выглянул в окно и с
дрожью и ужасом увидел себе подобных, это зрелище едва ли показалось ему
более омерзительным и устрашающим, чем кажутся лица рабов тому, кто их видит
впервые.
весь день до полуночи бегал по всяким поручениям, урывая лишь жалкие крохи
отдыха и тут же, на ступеньках лестницы, забываясь тревожным сном, а в
четыре часа утра уже снова мыл темные коридоры, - и теперь, отправляясь в
путь, я порадовался от души, что не обречен жить среди рабства и что чувства
мои, не привыкнув с колыбели к его ужасам и несправедливостям, способны
остро воспринимать их.
Чесапикский залив, но так как одного из пароходов - из-за какой-то аварии -
на месте не оказалось, этот способ сообщения представлялся ненадежным, мы
вернулись в Вашингтон тем же путем, как и приехали (кстати, на нашем
пароходе оказалось двое полицейских, гнавшихся за беглыми рабами),
переночевали там, а на следующее утро отправились в Балтимору.
останавливаться в Соединенных Штатах, а таких немало! - был отель Барнума в
Балтиморе; здесь путешественник англичанин найдет кровать с пологом - в
первый и, должно быть, последний раз в Америке (я отмечаю это, как человек
беспристрастный, ибо я никогда не пользуюсь пологом), - и может
рассчитывать, что получит достаточно воды для мытья, - явление далеко не
обычное.
всякого рода, в частности рыбной. Та часть города, которая наиболее связана
с этим видом торговли, что и говорить, чистотой не блещет, зато верхняя
часть - совсем другая: там много приятных улиц и общественных зданий. Из
достопримечательностей отметим памятник Вашингтону - красивая колонна со
статуей наверху, Медицинский колледж и Монумент в ознаменование битвы с
англичанами при Норт-Пойнте *.
последнем заведении я познакомился с двумя любопытными делами.
отцеубийство. Доказательства основывались на стечении обстоятельств, в
которых было много противоречивого и сомнительного; к тому же непонятно
было, какая побудительная причина могла толкнуть обвиняемого на столь
ужасное злодеяние. Дважды он представал пред судом, и при повторном разборе
дела присяжные настолько усомнились в его виновности, что обвинили его в
непредумышленном убийстве, иди убийстве со смягчающими вину
обстоятельствами, хоть это было и вовсе исключено, так как достоверно
известно, что между ним и отцом не было ни ссоры, ни повода к ней, так что
если он действительно убил, то уж только преднамеренно, и является убийцей в
самом полном и страшном значении этого слова.
действительно не был убит родным сыном, значит он был убит своим братом.
Улики, - что особенно любопытно, - свидетельствуют и против того и против
другого. По всем неясным моментам давал показания в качестве свидетеля брат
убитого. Защитник же обвиняемого, выступая с разъяснениями (вполне, кстати,
правдоподобными), так поворачивал его показания, что все изобличало
свидетеля в сознательном старании переложить вину на племянника. Убил один
из них - и присяжным предстояло решить, какое из двух своих подозрений,
почти в равной мере противоестественных и необъяснимых, считать более
правильным.
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Посняков Андрей