Чтение 31–й страницы книги ~Холодный дом~

высказать свои мысли, - в его обращении, несмотря ни на что, проглядывает
такая нежность души, и он так вежлив и ласков с нами, что...

Мистер Джарндис взглянул в ту сторону, где сидел его друг, точь-в-точь
такой, каким я его сейчас описывала.

Я замолчала.

- Вы правы, Хлопотунья, - подтвердил он. - Он чуть не женился однажды.
Это было давным-давно. И больше он подобных попыток не делал.

- Его невеста умерла?

- Нет... но она умерла для него. Это повлияло на всю его дальнейшую
жизнь. А вам не кажется, что у него и теперь голова и сердце полны всякой
романтики?

- Я, пожалуй, могла бы так подумать, опекун. Да и немудрено, раз вы
сами сказали мне это.

- С тех пор он уже никогда не был таким, каким обещал быть, -
проговорил мистер Джарндис. - А теперь, в старости, у него никого нет, если
не считать камердинера да маленькой желтенькой подружки... Ваш ход, дорогая
моя!

Я поняла по тону опекуна, что мне не удастся продолжить разговор на эту
тему без того, чтобы не вызвать перемены ветра. Поэтому я воздержалась от
дальнейших вопросов. Я была заинтересована, но не сгорала от любопытства.
Ночью, разбуженная громким храпом мистера Бойторна, я стала думать о его
юношеской любви и старалась - что очень трудно - вообразить себе стариков
снова молодыми и одаренными обаянием молодости. Но я заснула раньше, чем мне
это удалось, и видела во сне свое детство в доме крестной. Не знаю,
интересно это или нет, но мне почти каждый день снилось мое детство.

Утром от господ Кенджа и Карбоя пришло письмо, в котором говорилось,
что в полдень к мистеру Бойторну приедет их клерк. Был как раз тот день
недели, в который я платила по счетам и подводила итоги в своих расходных
книгах, а очередные хозяйственные дела старалась закончить побыстрее,
поэтому я осталась дома, тогда как мистер Джарндис, Ада и Ричард,
воспользовавшись прекрасной погодой, уехали кататься. Мистер Бойторн решил
сначала увидеться с клерком от "Кенджа и Карбоя", а потом пойти пешком
навстречу друзьям.

Ну, так вот, я была занята по горло - просматривала торговые книги
наших поставщиков, складывала столбцы цифр, платила по счетам, писала
расписки и, признаться, совсем захлопоталась, когда доложили, что приехал
мистер Гаппи и ожидает в гостиной. Я и раньше подумывала, что клерк,
которого обещали прислать, возможно, окажется тем самым молодым человеком,
который встретил меня у почтовой конторы, и была рада увидеть его, так как
он имел какое-то отношение к моей теперешней счастливой жизни.

Но я с трудом узнала его - так аляповато он был разряжен. Он предстал
предо мной в новом с иголочки костюме из глянцевитой ткани, в сверкающем
цилиндре, сиреневых лайковых перчатках, пестром шейном платке, с громадным
оранжерейным цветком в петлице и толстым золотым кольцом на мизинце; и
вдобавок от него на всю столовую разило ароматом индийской помады и прочей
парфюмерии. Он так пристально посмотрел на меня, когда я попросила его
присесть и подождать, пока не вернется горничная, которая пошла доложить о
нем, что мной овладело смущение, и за все время, пока он сидел в углу, то
кладя ногу на ногу, то ставя ее опять на пол, а я спрашивала, хорошо ли он
доехал и выражала надежду, что мистер Кендж здоров, я ни разу на него не
взглянула, но подметила, что он смотрит на меня все так же испытующе и
странно.

Но вот его пригласили подняться наверх в комнату мистера Бойторна, а я
сказала, что мистер Джарндис просит его закусить и, когда он вернется, ему
подадут завтрак. Взявшись за ручку двери, мистер Гаппи проговорил немного
смущенным тоном:

- Буду ли я иметь честь снова увидеть вас тут, мисс?

Я ответила, что, вероятно, никуда не уйду отсюда, и он удалился,
отвесив мне поклон и еще раз взглянув на меня.

Подумав, что он просто неотесанный и застенчивый малый, - ведь он явно
чувствовал себя очень неловко, - я решила подождать, пока он не сядет за
стол; а убедившись, что ему подали все, что полагается, уйду. Завтрак
принесли быстро, но он долго стоял нетронутым на столе. Беседа у мистера
Гаппи с мистером Бойторном вышла длинной и... бурной, судя по тому, что до
меня доносился громовый голос нашего гостя, хотя комната его была довольно
далеко от столовой, и время от времени звук этого голоса нарастал, как рев
штормового ветра: очевидно, на клерка сыпался град обличений.

Наконец мистер Гаппи вернулся, и теперь вид у него был еще более
растерянный, чем до совещания.

- Ну и ну, мисс! - проговорил он вполголоса. - Это настоящий варвар!

- Кушайте, пожалуйста, сэр, - сказала я.

Мистер Гаппи сел за стол, все так же странно всматриваясь в меня (я это
чувствовала, хотя сама не смотрела на него), и суетливо принялся точить
большой нож для разрезанья жаркого о длинную вилку. Точил он так долго, что
я, наконец, сочла себя обязанной поднять глаза, чтобы рассеять чары, под
влиянием которых он, видимо, трудился, будучи не в силах перестать.

Мистер Гаппи мгновенно перевел взгляд на блюдо с жарким и принялся
резать мясо.

- А вы сами, мисс, что желаете скушать? Позвольте угостить вас
чем-нибудь?

- Нет, благодарю вас, - ответила я.

- Неужто вы не позволите мне положить вам хоть кусочек? - спросил
мистер Гаппи, торопливо проглотив большую рюмку вина.

- Благодарю вас, я ничего не хочу, - отказалась я. - Я осталась здесь,
только желая убедиться, что вам подали все, что вам нужно. Может быть,
приказать принести еще чего-нибудь?

- Нет, очень вам признателен, мисс. У меня есть все необходимое для
того, чтобы чувствовать себя удовлетворенным... по крайней мере я... то есть
не удовлетворенным... нет... удовлетворенным я никогда не бываю.

Он выпил еще две рюмки вина, одну за другой.

Я подумала, что мне лучше уйти.

- Прошу прощенья, мисс, - проговорил мистер Гаппи и встал, увидев, что
я поднялась. - Может, вы будете так добры уделить мне минутку для беседы по
личному делу?

Не зная, что на это ответить, я снова села.

- "Все, что за этим последует, да не послужит во вред", не правда ли,
мисс? - проговорил мистер Гаппи, волнуясь и придвигая стул к моему столу.

- Я вас не понимаю, - ответила я в недоумении.

- Так говорят у нас, юристов, - это юридическая формула, мисс. Это
значит, что вы не воспользуетесь моими словами, дабы повредить мне у Кенджа
и Карбоя или где-нибудь еще. Если наша беседа не приведет ни к чему, я
останусь при своем, и ни моей службе, ни моим планам на будущее это не
повредит. Словом, буду говорить совершенно конфиденциально.

- Не могу представить себе, сэр, - отозвалась я, - о чем вы можете
говорить со мною столь конфиденциально, ведь вы видите меня всего только во
второй раз в жизни; но я, конечно, никоим образом не хочу вам вредить.

- Благодарю вас, мисс. Не сомневаюсь... уверен вполне. - Все это время
мистер Гаппи то вытирал лоб носовым платком, то с силой тер левую ладонь о
правую. - Если вы позволите мне опрокинуть еще бокальчик вина, мисс, это,
пожалуй, поможет мне говорить, а то у меня, знаете, то и дело горло
перехватывает, что, конечно, неприятно обеим сторонам.

Он выпил рюмку и вернулся на прежнее место. Я воспользовалась случаем и
пересела подальше, - так, чтобы отгородиться от него своим столом.

- Позвольте мне предложить вам бокальчик, мисс? - сказал мистер Гаппи,
видимо приободрившись.

- Нет, - ответила я.

- Ну, полбокальчика? - настаивал мистер Гаппи. - Четверть? Нет! В таком
случае, приступим. В настоящее время, мисс Саммерсон, Кендж и Карбой платят
мне два фунта в неделю. Когда я впервые имел счастье увидеть вас, я получал
один фунт пятнадцать шиллингов, и жалованье мне довольно долго не повышали.
Потом дали прибавку в пять шиллингов и обещают новую прибавку в пять
шиллингов не позже чем через год, считая с нынешнего дня. У моей мамаши есть
небольшой доход в виде маленькой пожизненной ренты, на которую она и живет,
хотя и скромно, но ни от кого не завися, на улице Олд-стрит-роуд. Кто-кто, а
уж она прямо создана для того, чтобы стать свекровью. Не сует носа в чужие
дела, не сварлива, да и вообще характер у нее легкий. Конечно, у нее есть
свои слабости - у кого их нет? - но я ни разу не видел, чтоб она заложила за
галстук в присутствии посторонних лиц, - при посторонних она и в рот не
возьмет ни вина, ни спиртного, ни пива - можете быть спокойны. Сам я
квартирую на площади Пентон-Плейс, в Пентонвилле. Местность низменная, но
воздуху много - за домом пустырь; считается одной из самых здоровых окраин.
Мисс Саммерсон! Самое меньшее, что я могу сказать, это: я вас обожаю. Может,
вы будете столь добры разрешить мне (если можно так выразиться) подать
декларацию... то есть сделать предложение?

Мистер Гаппи опустился на колени. Стол отгораживал меня от него, и
потому я не очень испугалась. Я сказала:

- Что за нелепая поза? Немедленно встаньте, сэр, а не то мне придется
нарушить обещание и позвонить!

- Выслушайте меня, мисс! - воскликнул мистер Гаппи, складывая руки в
мольбе.

- Я не выслушаю ни слова больше, сэр, - ответила я, - если вы сию же
минуту не встанете с ковра и не сядете за стол; а вы это сделаете, если у
вас есть хоть капля разума.

Он жалостно посмотрел на меня, но все-таки медленно встал с колен и сел
за стол.

- Какая насмешка, мисс! - начал он, положив руку на сердце, и,
склонившись к подносу, меланхолически покачал головой. - Какая это насмешка
- сидеть за столом в такой момент. Душу воротит от еды в такой момент, мисс.

- Прошу вас прекратить этот разговор, - сказала я, - вы попросили меня
вас выслушать, а теперь я прошу, вас прекратить разговор.