Ведь тебя бить будут. Ремнем. Тебя бьют дома, я знаю. Бьют, а?" - ты
подмигнул мне. Ты был прав, дома меня били, но если бы у меня был этот
самый кольт, да еще если бы он стрелял, - я бы не задумываясь разрядил его
весь в эту наглую ухмыляющуюся морду. Но у меня не было его, и я молчал. Я
дошел до такой грани отчаяния и унижения, что дальше идти было уже
невозможно. Теперь мне уже было все равно. Я просто ничем не мог помочь
себе. И тут вдруг ты, Эдинов, обнял меня за плечи. "Ну и дурачок же, -
сказал ты ласково и простецки, - ненормальный и не лечишься. Смотри!" Он
снова выдвинул ящик стола, вытащил кольт и бросил его на стол. "На!
Смотри! Герой! У него же курка нет! Мы в тот же день его и забрали, но нам
важно было сознание, сознание! А тут круговая порука. Разве это в
советской школе терпимо? Закуришь?" - он вынул кожаный портсигар и
протянул мне.
неделю, совсем. Ходили, правда, слухи, что Эдинов курит, но видеть Этого
никто не видел. Впрочем, может быть, один исправившийся Коля Благушин...
Так мы и расстались, выкурив перед этим, как он сказал, "трубку мира", и
ты больше никогда не вызывал меня в учком, лишь встречаясь, заговорщицки
улыбался. Ведь у нас с тобой была тайна, да и весь ты жил в этих тайнах -
ответственный, осведомленный, все понимающий с высшей точки зрения -
таинственный... Где ты сейчас? Жив ли? По-прежнему ли улавливаешь души,
или и твою уже успел кто-то уловить? А это вполне может случиться. Ведь
над твоим столом висел портрет Льва Давыдовича, да и тот, кого ты приводил
к нам, носил звонкую партийную фамилию, но лет через десять я прочел ее с
таким титулом: "Ныне разоблаченный враг народа", а ты потом, кажется, у
него работал, так что все в конце жизни может быть.
Полоска неба за решеткой стала сначала белой, потом голубой, потом
розовой. Кусты около окна стрекотали уже по-дневному отчаянно и развязно.
Из коридора слышались ясные утренние женские голоса - это ходили по
камерам фельдшерица и сестра.
года.
Зыбин поднял голову. - Вот ваш ужин остался от вчера, ешьте, пока не
убрали. Сечка.
ешьте, ешьте, а то ведь и ноги протянешь. Хотя нет, во время следствия не
дадут, а вот потом - это уж как сочтешь. Кушайте, кушайте. Сечка-то с
мясом! Знаете, как ее тут зовут? - Он покосился на волчок. - Сталинская
шрапнель!
Георгий Николаевич, люди острые и находчивые. Только вот следователи-то
еще понаходчивей их! Посвыше, как говорят в лагере. Так что? Со статейкой
вас? Как, еще не предъявили? Что же вы тогда делали? Анкетой занимались.
О, это они любят, умеют! Тут они психологи. Ты дрожишь, кипишь, а они тебе
- где родился? Где учился? Когда женился? И точат, точат кровь по
капельке. У вас кто следователь-то? Не знаете? А у кого были? Как, у
самого Неймана? - Буддо даже учебник положил. - А какой он из себя? Ну
правильно, курчавый, небольшой, толстогубый. Э-э, дорогой, значит, они
всерьез вами занялись. О чем же он вас спрашивал?
даже.
себя. Так, он сказал, что самоубийство Кравцовой ему очень понятно.
Резкая, во всем разочаровавшаяся женщина. Была личной секретаршей, стала
женой. К мужу питала почти физическое отвращение. Изменяла ему нагло,
явно, с каким-то даже отчаянием. На суде это выяснилось полностью. Любила
ли она Старкова или нет - не поймешь, но то, что ее бросили, она
переживала тяжело. А почему он ее бросил - тоже ясно: приехала жена с
ребенком и надо было что-то решать. И если бы он сразу оборвал все, то,
конечно, ничего бы и не было, но он тянул, врал, что-то выгадывал, -
словом, гнался за двумя зайцами сразу. От прямого разговора уклонялся. Вот
тогда она и выдумала эту злосчастную вечеринку. Здесь, в передней номера,
состоялось их решительное объяснение. Старков, прижатый к стенке, выложил
ей все. На выражения, наверно, не постеснялся. В общем, они смертельно
поругались. Кравцова была женщиной решительной, а тут еще водка, и вот...
"А ну-ка, Володя, идите сюда". Володя подошел. Огонь потух, потом зажегся.
Старков посмотрел, плюнул, выругался и ушел. Но опять все, вероятно, сошло
бы, если бы Володя не догадался ей утром позвонить. Вот тогда и "хлопнула
форточка". А в общем, пьяная мерзость и гадость, о ней и говорить
противно!
голову и спросил:
минуту закрыл глаза и задумался. - Вот, значит, так. "Следствием
установлено, что, еще будучи студентом такого-то института, Зыбин Гэ Эн,
пытаясь выручить своих собутыльников, арестованных за бандитизм, сорвал
студенческое собрание, посвященное обсуждению и заклеймению их преступной
деятельности. Арестованный и допрошенный тогда же органами ГПУ, он дал
уличающие себя показания, однако следствие, стремясь быть к нему
максимально объективным, в то время не нашло нужным привлекать его к
уголовной ответственности. Воспользовавшись этим и приняв великодушие за
слабость, он..." Ну и пошло, и пошло! Да, с самого начала нехорошо у вас
сложилось. Нейман - это дело! Очень, очень погано! Хотя...
свел бы все исключительно к этому! Да, да! - Он засмеялся. - Именно так.
Ах, черт возьми! Нет, есть у меня все-таки что-то в башке, есть! Вот будет
чудно! Воспользуйтесь! Обязательно воспользуйтесь!
Они же вам руку протянули! Ведь в том деле, кроме пьянства, хулиганства и
бытового разложения, они вам ничего не предъявляют! Так? Ну чего же вам
еще желать? Сознавайтесь, и все! Говорите: "Да, признаюсь, что я выступал
на собрании потому, что хотел выгородить своих собутыльников. Мы вместе
пили. Я и сейчас такой. Пью, гуляю, баб к себе вожу, работу заваливаю, но
вот политики - нет, политики я не касаюсь! Она мне ни к чему. А просто я
богема, аморальная личность!" Вот и все. И ничего вы больше знать не
знаете. Они от вас наверняка тогда отвяжутся.
статья! Завал работы! Хорошее дело!
Георгий Николаевич, нету, а есть литера СОЭ - социально опасный элемент. И
полагается за это СОЭ по Особому совещанию три года без поражения и
конфискации! И поедете вы по этой литере не на Колыму, а в местную
колонию. А там получите расконвойку и через года полтора выйдете с чистыми
документами на свободу. Красота! Послушайте меня, времена сейчас поганые,
отсидитесь за высоким забором. Сведите все к пьянке, и конец.
родились, что ли? Вы что же, отсюда прямо на свободу хотите выйти? Ни в
чем не виноват! Опять зазря посадили! Так, что ли? Да ведь это значит: вы
туда, а следователь сюда, на вашу койку! Пойдет ли кто-нибудь на это? Как
вы не понимаете, освободить вас им сейчас попросту невозможно.
ведь вы считаете себя невиновным? Так? Ну вот, вас тогда, семь лет назад,
например, выпустили - ну и что же? Вы раскаялись? Благодарность к органам
почувствовали? Да черта с два! Вы небось всюду ходили и орали: "Сволочи!
Негодяи! Ночь продержали! За что? Провокаторы!" Так? Ну так или не так? -
Он засмеялся. - "Ночь продержали"! Вот поэтому-то вас и нельзя выпустить.
Виновного можно, а невиновного нельзя. Виновный в ноги упадет, а
невиновный ножом пырнет. Значит, исходя из этого, статью они вам приварят
обязательно. Теперь вот вопрос: какую? Если будете брыкаться да злить их -
они вам такую подберут... да еще в такое место направят... Это они умеют.
Вы знаете, есть лагеря, где зеки больше полугода не живут. Так вы
послушайте меня, Георгий Николаевич, вырывайте у них СОЭ - и все! В нем
ваше спасение. Они поупрямятся, поорут да и согласятся.
разыгрывает, искренне говорит. Вот чертовщина-то!"
ума надо... - начал он сердито и вдруг осекся, вспомнил - и Нейман сказал:
"И тогда, вероятно, сегодня я бы с вами не беседовал. К человеку,
осужденному за такое, политическую статью не прицепишь".
сумасшествие, но оно имеет свою систему. Все это знают, и все
притворяются, и следователи, и подследственные, все они играют в одну и ту
же игру".
Свержин Владимир
Контровский Владимир
Махров Алексей
Лукин Евгений
Андреев Николай
Плотников Александр