Триполи Хаджина Элизундо особенно старательно разыскивала тех, кто стал
рабом в ходе войны за независимость Эллады. Словно хранимая каким-то
талисманом, она проходила невредимой сквозь строй опасностей, облегчая
пленникам их страдания. Каким-то чудом ускользала она от всех угрожавших
ей напастей. За шесть месяцев, пользуясь легкими каботажными судами, она
посетила самые далекие пункты побережья - от Триполи до самых отдаленных
пределов Марокко, до Тетуана, бывшего когда-то хорошо организованной
республикой пиратов, до Танжера, бухта которого служила местом зимовки для
этих морских разбойников, до Сале на западном берегу Африки, где
несчастные невольники заживо гнили в ямах глубиною в двенадцать -
пятнадцать футов.
гроша из отцовских миллионов, Хаджина Элизундо решила вместе с Ксарисом
возвратиться в Европу. Она села на греческий корабль, принявший на борт
последнюю партию выкупленных ею невольников и направлявшийся в Скарпанто.
Здесь она надеялась встретиться с Анри д'Альбаре. Оттуда она рассчитывала
вернуться в Грецию на "Сифанте". Но спустя три дня после выхода из Туниса
корабль был захвачен турками, и Хаджину отвезли в Аркассу, чтобы продать
там в рабство вместе с теми, кого она только что освободила!..
выкуплены на деньги, некогда вырученные от их продажи. Девушка,
отказавшись от своего богатства, исправила, насколько это было возможно,
зло, причиненное ее отцом.
его, и, чтобы вырвать ее из рук Николая Старкоса, он стал таким же
бедняком!
Крита. Корвет взял теперь курс на северо-запад Архипелага. Командир
д'Альбаре намеревался идти вдоль восточного берега Греции, мимо острова
Эвбеи. Там, в Негрепонте или на Эгине, пассажиров можно будет высадить в
надежном месте, свободном от турок, отброшенных к тому времени в глубь
Пелопоннеса. Впрочем, тогда на эллинском полуострове уже не осталось
больше ни одного солдата Ибрагима.
лучше, мало-помалу оправлялись от пережитых ими ужасных страданий. Днем
они группами располагались на палубе, вдыхая свежий ветер Архипелага;
здесь были матери с детьми, жены с мужьями, едва не расставшиеся навеки,
но теперь соединившиеся, чтобы больше не разлучаться. Они знали, какой
подвиг совершила Хаджина Элизундо, и когда она проходила мимо, опираясь на
руку Анри д'Альбаре, к ней со всех сторон неслись самые трогательные
изъявления благодарности.
как ветер начал стихать, она продвинулась в тот день на очень небольшое
расстояние, хотя и шла под всеми парусами. Но какое значение могла иметь
задержка на сутки или даже на двое суток?. Стоило ли об этом беспокоиться?
Морская гладь так и сверкала, на небе не было ни облачка. Ничто не
предвещало близкой перемены погоды. Оставалось только "предаться на волю
волн", как говорят моряки, и путешествие закончится, когда будет угодно
богу.
ничего не приходилось делать. Вахтенные офицеры и матросы на баке вели
обычное наблюдение, чтобы сообщать о появлении суши или кораблей в виду.
отведенной им скамье. Здесь они обычно говорили уже не о прошлом, а о
будущем, которое, казалось, теперь им всецело принадлежало. Они строили
планы на ближайшее время, не забывая поведать о них славному Ксарису,
ставшему для них членом семьи. Их свадьба должна была состояться тотчас же
по прибытии в Грецию. Это было решено. Положение Хаджины Элизундо не
вызывало теперь ни осложнений, ни проволочек. Один-единственный год,
потраченный ею на благотворительную деятельность, все упростил! После того
как будет сыграна свадьба, Анри д'Альбаре передаст командование корветом
капитану Тодросу и увезет молодую жену во Францию, откуда он собирался
впоследствии возвратиться с нею на ее родину.
едва наполняло верхние паруса корвета. Заходящее солнце осветило горизонт,
и золотистые лучи еще сияли на небосклоне, окутанном на западе легкой
дымкой. На востоке уже загорались первые звезды. Море сверкало
фосфоресцирующим блеском. Ночь обещала быть великолепной.
вечера. Они смотрели на струю за кормой, едва различимую по легкому белому
кружеву пены, которую оставлял позади себя корвет. Тишину нарушало лишь
хлопанье контр-бизани, складки которой слегка шуршали. Молодые люди
погрузились в свои мысли, не замечая ничего вокруг. И только голос,
настойчиво звавший Анри д'Альбаре, вывел их из приятного оцепенения.
показалось, что Ксарис не решается заговорить.
везете на родину, напали на одну мысль и поручили мне передать ее вам.
Хаджине...
секрет!
вашей свадьбе!
можно было собрать вокруг Хаджины всех тех, кого она вырвала из цепей
рабства, у нее оказалась бы свита, какой не имела еще ни одна невеста на
свете!
там будут и...
всех приглашу на свадьбу!
людей на другую!
Разве этот славный корвет, везущий нас в Грецию, не является частицей их
родной земли?
это, дорогая Хаджина?
что их желание будет исполнено.
это еще не все!
вторую, еще лучшую, напали и на третью, которую они находят превосходной!
эта третья мысль?
море... завтра же! Среди нас находится старый священник...
фор-салинге.
который уже смотрел в указанном направлении.
дюжины судов различного водоизмещения. Но в то время как "Сифанта",
попавшая в штиль, была совершенно неподвижна, эта флотилия, подгоняемая
последними порывами ветра, не достигавшими корвета, неуклонно приближалась
к нему.
кораблей.
пока еще слишком далеко, чтобы можно было определить ее намерения и ее
вооружение.
ночь, которая становится все темнее, мы ничего не сможем установить!
Придется ждать до утра.
небезопасны, дайте приказ нести вахту особенно тщательно. Пусть будут
также приняты все необходимые меры предосторожности на случай, если
корабли подойдут к "Сифанте".
немедленно выполнены. Установленное на борту корвета пристальное
наблюдение за флотилией должно было продолжаться до рассвета.
обсуждение вопроса о свадьбе, поднятого Ксарисом, было отложено. По
просьбе Анри д'Альбаре Хаджина вошла в свою каюту.
флотилии могло вызвать тревогу. Насколько было возможно, с корвета следили