Чтение 31–й страницы книги ~Вратарь республики~

Он отошел и, глазами показывая конопатому на Антона, поднял большой палец.

Когда тренировка кончилась и Антон выходил из ворот стадиона, подошла,
мягко пришепетывая шинами по асфальту, длинная "породистая" машина. Навстречу
из ворот вместе с Бобом Цветочкиным и конопатым магнетов-цем вышла тонкая
белокурая девушка с ярко накрашенным ртом. Она подошла к машине и положила
руку на сверкающий лак дверцы. Длинная машина словно ластилась к ней. Антон
долго старался припомнить, где он видел эту девушку, белую шляпу, нарисованный
рот, лаковый глянец дорогой машины. Вдруг он вспомнил витрину путешествия. Это
была девушка с плаката. Может быть, не она была нарисована там, но на десятке
глянцевых листов у длинных сверкающих автомобилей стояли именно такие девушки.

- Э-э, послушайте! - крикнул Цветочкин. - Кандид Антонов, э-э, виноват, не
заглянете с нами тут поблизо-сти, перекусить?

- Так сейчас же работать, - простодушно отвечал Антон.

С завода уже доносился гудок его смены.

- Работать? - засмеялся Цветочкин. - Что мы с вами - рыжие?

- Вот черт! - восхитился конопатый.

- Кто это была? - спросил у него Антон.

- Не знаешь?.. Вашего профессора дочка.

Весна оказалась очень трудным временем. Целые дни шли испытания новой
модели в аэротрубе и на гидроканале. Надо было заниматься по ночам, подгонять
к зачетам. На тренировку оставались считанные часы. Баграш не хотел сразу
раскрывать свои новые карты и показывать Антона в первых сезонных матчах.
Баграш берег Антона, как тайно припасенный козырь. Кроме того, он боялся, что
Антон, волнуясь в первом матче, может сразу испортить в Москве свою репутацию.
А тренировки уже ясно показали Баграшу, что команда приобрела совершенно
феноменального вратаря. Опытный футбольный капитан, Баграш строго рассчитал
действия. Он хотел сразу поразить Москву.

Первые два матча играли в области, выезжая за Москву. Районные команды
были самыми подходящими противниками для первых в сезоне матчей, когда игроки
Гидраэра были еще не крепко стренированы, не вошли, как говорится, в форму.
Антону в первой игре забили один мяч, по во втором матче он не пропустил ни
одного, хотя били ему много и опасно. В результате оба этих матча выиграли
гидраэровцы. Затем Баграш вызвал на матч одну из средних московских команд
класса "Б". Матч был товарищеский, решили даже не расклеивать афиш. Но Баграш
уговорил председателя футбольной секции столицы приехать взглянуть на
замечательного вратаря. Председатель Никольский приехал. Матч этот был
серьезным испытанием для Антона. Ему пришлось немало потрудиться. Но и из этой
игры он вышел сухим. Никольский был озадачен его игрой. Техника Антона, его
сила, смелость броска и непостижимое чутье в выборе места, куда направляется
мяч, поразили Никольского.

На следующем же заседании он поставил Антона Кандидова запасным вратар"м в
тренировочный матч сборных команд Москвы. На заседании многие запротестовали -
никто не знал Кандидова. Но помощник Никольского, бывший с ним на матче,
подтвердил, что новый вратарь гидраэровцев уже сейчас может заткнуть за пояс
самых знаменитых вратарей столицы.

ГЛАВА 31

В голу - Кандидов

Антон почти не надеялся выйти на поле в этот раз. Имя Колоскова было ему
хорошо известно. Правда, в глубине души Антон уже подозревал, что он сам может
сыграть не хуже Колоскова. Глядя из люка на поле, где шла игра, Антон изнывал
от досады. Эх, какой мяч пропустил!.. Ему уже становилось досадно, что его
поставили запасным, что он не попал в основной состав. "Затирают молодых", -
думал он. Злой, ушел он в раздевалку и лег в пальто, надетом поверх майки, на
скамью.

И вдруг к нему подбежал один из заправил стадиона.

- Кто здесь Кандидов?.. Вы Кандидов? Одеты? Выходите и становитесь,
замените Колоскова. Никольский сказал.

Антон ринулся к выходу, боясь, что кто-нибудь опередит его.

Бледный Колосков, хромая, шел навстречу. Он устало улыбнулся Антону:

- Перчатки у вас какие? А то возьмите у меня... австрийские.

Кандидову на минуту стало жаль выбывшего из игры чемпиона. Он почти не
сомневался сейчас, что, раз встав в ворота сборной, он уже не уступит их
никому. Но в эту минуту с тугим металлическим звоном кто-то железный
провозгласил его собственное имя. И оно зазвенело, загремело изо всех углов -
сверху и снизу. Это рупоры объявили, что Колоскова заменит Антон Кандидов. И
тут имя, собственное и привычное его имя, слегка перевранное, произнесенное с
силой, недоступной человеку, словно написанное гигантскими буквами до самого
неба, само стало - Ну, это просто везение, дуриком взял.

Антон стал играть с подчеркнутым спокойствием. Он двигался как будто
расслабленно, с этакой нарочитой вялостью. Мяч катился к его воротам в бешеных
ногах нападающих, а он спокойно подтягивал трусы, рассматривал узел на шнурке,
смахивал за ворота налипшую на губах шелуху семечек... И только в самую нужную
секунду все эти как будто расслабленные мышцы и взгляд, полный умышленного
пренебрежения, собирались, сжимались, концентрировались в великолепно
отточенном безошибочном броске.

Через пятнадцать минут стадион был прямо-таки влюблен в Кандидова. Дядя
Кеша сдался.

- Взял? - спрашивал он у соседей, не веря своим глазам, когда Антон брал
наверняка пробитый мяч.

- И не поморщился, - отвечали ему. - Взял и расписку выдал...

- Толково стоит голлер, - говорил уже сам дядя Кеша, - крепко стоит... Как
об стену горох.

- А место как знает!..

- Что верховой, что низовой...

- Как с дерева снимает! А надо бы ему один всунуть, чтобы форс сбить, -
говорил дядя Кеша. - Как его объявили-то? Кандодов?.. Откуда это его взяли?

Первая сборная, уверившись в полной непробиваемости своих ворот, перешла в
нападение.

Один за другим были забиты в ворота второй сборной три мяча.

Приближался конец матча, и игра стала злой. Игрокам второй сборной
казалось, что они совершенно случайно упустили верный выигрыш. Они пытались
исправить результат, наверстать упущенное.

С Антона слетела его напускная томность. Тут уже некогда было красоваться,
приходилось работать на совесть. Ему порвали трусы, его немножко помяли в
одной из жестоких схваток у ворот. Он не сдавался. Менял трусы, тер ушибленное
место, и опять вставала в воротах, головой почти достигая верхней штанги,
исполинская его фигура, с непостижимой точностью оказывающаяся как раз в том
Месте, куда был направлен удар. С удивительным чутьем он находил фокус любой
комбинации - точку, в которую только и может ударить противник. Как ему
хлопали! Он огромным во весь нарядный распах стадиона. Оно отделилось от
Антона, стало чем-то самостоятельным, живущим само по себе, впервые сделавшись
достоянием многих тысяч ушей.

- По-о-озволь! - сказал Антон и, отстранив кого-то, выбежал из люка в
ослепительно зеленую долину.

Он слышал колкие шутки и смешки и чувствовал, что все недоумевают. Он
знал, что каждый из тридцати тысяч сидящих по склонам трибун готов освистать
его, новичка без роду и племени, посмевшего занять почетнейшее место в воротах
столицы. Это взбесило его. И всем назло он решил играть с подчеркнуто наглым
спокойствием. Он очень волновался и почувствовал противную слабость в
коленках, но вспомнил Маяковского, прочно стоящего на эстраде под ураганным
огнем аудитории.

- Взял! - сказал он. И взял себя в руки.

Каково же было изумление зрителей, когда огромная, хорошо сложенная фигура
новичка пришла в движение и начисто заслонила ворота. Большое статное тело
наискось, по диагонали, неслось перед воротами, ныряло в ноги набегающей
яростной гурьбы, скользило по земле, дотягивалось в самый последний момент до
мяча, плюща его в чугунной хватке. Или вдруг высоко взлетало над верхней
штангой - и тотчас следовал мягкий шлепок широчайшей ладони или приглушенный
"тбум" мяча. Овации казались лишь звуковым продолжением, акустическим
выражением этой блестяще управляемой телесной силы. Через пять минут Антона
уже обожали.

- А, Кирилл Капитонович? - спрашивал молодой болельщик у дяди Кеши.

- Ничего, ничего, толково, - отвечал дядя Кеша, за пять минут до этого еще
уверявший, что все это афишка.- Поглядим, поглядим, - добавил он
спохватившись.

- Ну, а теперь что скажешь, дядя Кеша? - спрашивали матерого болельщика
через минуту, когда Антон словил совершенно невидимый мяч.

- Ничего не скажу, брать может, - говорил дядя Кеша.

- Выкидывает-то, как из пушки, дьявол! Ну и голь-ман!

- Это по ветру, - не сдавался дядя Кеша. - Смотри, какой принял! шись
своей вежности, Колосков вдруг сказал суровым и любовным тоном, каким говорят
с учениками учителя музыки: - Вот надо только над нижними углами немножко
поработать - это еще не совсем чисто у вас идет. По-упражняйтесь. Надо будет
пройти с вами. Когда у вас тренировка? Я зайду, кое-какие секреты покажу...
Отчеты о матче были напечатаны во всех газетах. Но матч был неофициальный,
тренировочный, и отчеты были напечатаны петитом. Почти во всех информациях
отмечалось, что победители многим обязаны блестящей игре молодого вратаря,
впервые ставшего за сборную Москвы. Фамилия была почти везде переврана -
Кандодов. А одна, вечерняя, написала: Кантонов. Только в вышедшей через два
дня специальной спортивной газете Антону был уделен почти целый абзац, строк
на двенадцать. Отмечалась отличная реакция Кандидова.

"При этих данных, - кончался абзац, - если вратарь будет неустанно
работать над собой и откажется от некоторой опасной рисовки, он может стать
голкипером высокого класса". Рядом был помещен фотоснимок: "Момент у ворот
первой сборной. Вратарь Кандидов берет опасный мяч". Снимок был сделан из-за
ворот, и лица Антона не было видно. Антон вырезал отчеты, принесенные из
редакции Карасином. После громового успеха на стадионе Кандидов ждал большего.