Лица у всех были грубые, неподвижные, словно вырубленные из дерева. А
зеленые шлемы, надвинутые глубоко на глаза, при свете темного ветреного утра
казались почти черными.
Ваня не знал, куда их везут. Они так быстро снялись, что мальчик не
успел ни у кого спросить. Он только понимал, что их бросают в бой, который
уже начался, и что в этом бою они будут действовать как-то необычно, не так,
как всегда.
Подчиняясь общему настроению сурового и нетерпеливого ожидания, Ваня
сидел, крепко вцепившись одной рукой в скамейку, а другой все время ощупывая
в кармане дистанционный ключ.
Его рот был плотно сжат, глаза серьезно и вопросительно смотрели по
сторонам, а маленькое лицо, казавшееся под большим шлемом еще меньше и
тоньше, так же как и у других солдат, было как бы вырезано из дерева.
Проехав не более двух километров без дороги, по вспаханным полям и
огородам, машины спустились в низину, где навстречу им выбежал высокий
солдат, еще издали делая поднятыми над головой руками какие-то знаки.
Передний грузовик немного замедлил ход, и солдат вскочил на подножку.
- Давай, давай! - быстро сказал он водителю, показывая громадной черной
рукой направление.- Давай полный, не останавливайся. Надо быстро проскочить
через вон ту высотку. Видишь? Там он из миномета достает.
Водитель резким рывком переставил рычаги, радиатор окутался паром, и
машина с натужливым, ноющим звуком полезла в гору.
- Ну, как там дело? - спросил сержант Матвеев солдата, который
продолжал стоять на подножке и показывать дорогу.
- У него там целый батальон против наших двух рот. Жара! Пехота огонька
просит.
- А пехота чья?
- Ахунбаевская.
Сержант Матвеев с удовольствием кивнул головой:
- Сейчас дадим.
Ваня посмотрел на солдата и узнал в нем Биденко.
- Дяденька Биденко! - радостно закричал он.- Глядите, я тоже тут.
Шестым номером стою. У меня и ключ специальный есть, чтобы трубки ставить.
Во, ключ!
Мальчик вытащил из кармана дистанционный ключ. Но Биденко не заметил
Ваню. Как раз в это самое время грузовик выехал на опасную высоту. Теперь он
мчался с предельной скоростью. А водитель все жал и жал, ругаясь сквозь зубы
и яростно дергая рычаги.
Четыре мины одновременно разорвались вокруг грузовика. За стуком ящиков
с патронами, за воем мотора, за громыханием орудия, мотающегося сзади по
рытвинам и колдобинам, мальчик не услышал ни их полета, ни их разрыва. Он
только вдруг увидел черный сноп земли, выброшенной вверх из картофельной
грядки. Он почувствовал, как его толкнуло воздухом.
Все же эти четыре мины разорвались недостаточно близко, чтобы причинить
какой-нибудь вред. В следующую минуту грузовик проскочил опасное место.
Теперь он быстро спускался под гору, в то время как позади весь гребень
высоты уже был покрыт бурыми облаками взрывов.
- Ну, теперь будет кидать по пустому месту до вечера! - презрительно
заметил Матвеев и потрогал свои щегольские усики и свои "севастопольские"
полубачки, как бы желая убедиться, что они находятся на своем месте и не
пострадали от обстрела.
- Стоп,- сказал Биденко.
Машина круто развернулась, так что орудие оказалось дулом к неприятелю,
и остановилась. Номера соскочили на землю и стали снимать пушку с передка. И
Биденко заметил Ваню:
- А, пастушок, друг милый! И ты здесь? Он схватил мальчика могучими
руками, снял его с высокого грузовика и поставил на землю.
- Во, дядя Биденко, глядите! - возбужденно сказал Ваня, показывая
разведчику дистанционный ключ.
- Ишь ты, какой стал завзятый орудиец!
Биденко смотрел на мальчика радостно и вместе с тем несколько ревниво,
стараясь разглядеть, какие улучшения и усовершенствования ввели орудийцы во
внешний вид его бывшего воспитанника. Усовершенствование было одно: орудийцы
надели на мальчика шлем. Это еще больше приблизило Ваню к бывалому солдату.
В остальном же все было по-прежнему. Правда, обмундирование Вани уже не
имело прежнего ослепительного вида. Оно обмялось, потерлось. На сапогах
сделались толстые складки. Голенища осели. Рукав шинели в одном месте был
промаслен орудийным салом.
Биденко в глубине души все это даже нравилось. Это придавало его
любимцу еще более боевой вид.
Но все же он не удержался, чтобы не сказать ворчливо:
- А обтрепался весь, вывалялся... Срам смотреть.
- Я, дяденька, не виноват. Иной раз приходится не раздевамшись ночевать
возле орудия, прямо на земле.
- Возле орудия! - с горечью сказал Биденко.- Небось у нас чище ходил.
Все-таки надо аккуратнее носить казенное обмундирование.
Ваня понимал, что Биденко это говорит только так, лишь бы поворчать. Он
чувствовал, что Биденко его по-прежнему любит. Его сердце сразу согрелось, и
ему захотелось рассказать Биденко все радостные и важные новости, которые
произошли с ним за последнее время: что он уже один раз сам выпалил из
пушки, что вчера его поставили шестым номером, что капитан Енакиев принимает
его к себе сыном и уже подал рапорт командиру дивизиона.
Ему хотелось расспросить разведчика о Горбунове, узнать, что у них
слышно хорошенького, какие есть новые трофеи.
Но ничего этого сказать он не успел. Вокруг шел бой. Каждая секунда
была на вес золота. Много разговаривать не приходилось.
Как только пушки были сняты с передков и ящики с патронами выгружены -
а это сделалось не более чем за полторы минуты,- сержант Матвеев подал
новую, еще ни разу не слышанную Ваней команду:
- На колеса!
24
Номера тотчас окружили пушку, подняли хобот, навалились на колеса - по
два человека на каждое колесо,- пристегнули лямки к колпакам колес,
крякнули, ухнули и довольно быстро покатили орудие по тому направлению,
которое показывал знаками бежавший впереди Биденко.
Остальные солдаты схватили ящики с патронами и потащили их волоком
следом за пушкой.
Мальчику никто ничего не сказал. Он сам понял, что ему надо делать. Он
взялся за толстую веревочную ручку ящика и попытался его сдвинуть с места.
Но ящик был слишком тяжел. Тогда Ваня недолго думая отбил дистанционным
ключом крышку, положил себе на каждое плечо по длинному, густо смазанному
салом патрону и побежал, приседая от тяжести, за остальными.
Когда он прибежал, орудие уже стояло возле большой кучи картофельной
ботвы и было готово к бою. Недалеко находилось и другое орудие.
Капитан Енакиев тоже был здесь.
Ваня никогда еще не видел его в таком положении. Он лежал на земле, как
простой солдат, в шлеме, раскинув ноги и твердо вдавив в землю локти. Он
смотрел в бинокль.
Рядом с ним, облокотившись на автомат, полулежал капитан Ахунбаев в
пестрой плащ-палатке, туго завязанной на шее тесемочками. Возле него на
земле лежала сложенная, как салфетка, карта. Ваня заметил на ней две толстые
красные стрелы, направленные в одну точку.
Тут же лежали еще два человека: наводчик Ковалев и наводчик второго
орудия, фамилии которого Ваня еще не знал. Они оба смотрели в том же
направлении, куда смотрел и командир батареи.
- Хорошо видите? - спросил капитан Енакиев.
- Так точно,- ответили оба наводчика.
- По вашему, сколько метров до цели?
- Метров семьсот будет.
- Правильно. Семьсот тридцать. Туда и давайте.
- Слушаюсь.
- Наводить точно. Стрелять быстро. Темпа не терять. От пехоты не
отрываться. Особой команды не будет.
Капитан Енакиев говорил жестко, коротко, каждую фразу отбивал точкой,
словно гвоздь вбивал. Ахунбаев на каждой точке одобрительно кивал головой и
улыбался совсем не веселой, странной, зловеще остановившейся улыбкой,
показывая свои тесные сверкающие зубы.
- Открывать огонь сразу, по общему сигналу,- сказал капитан Енакиев.
- Одна красная ракета,- нетерпеливо сказал Ахунбаев, запихивая карту в
полевую сумку.- Я сам пущу. Следите.
- Слушаюсь.
Ахунбаев вставил в металлическую петельку полевой сумки кончик ремешка
и с силой его дернул.
- Пошел! - решительно сказал он и, не попрощавшись, широкими шагами
побежал вперед, туда, откуда слышалась все учащавшаяся ружейная стрельба.
- Вопросов нет? - спросил капитан Енакиев наводчиков.
- Никак нет.
- По орудиям!
И оба наводчика поползли каждый к своему орудию. Тут только Ваня
заметил, что все люди, которые были вокруг - а их было довольно много: и
ба-тарейцы, и пехотинцы, и две девушки-санитарки со своими сумками, и
несколько телефонистов с кожаными ящиками и железными катушками, и один
раненый с забинтованной рукой и головой,- все эти люди лежали на земле, а
если им нужно было передвинуться на другое место, то они ползли.
Кроме того, Ваня заметил, что иногда в воздухе раздается звук, похожий
на чистое, звонкое чириканье какой-то птички. Теперь же ему стало ясно, что
Корнев Павел
Земляной Андрей
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия