сироты в учебное заведение, ни старика крестьянина с жалобою, что все
молодое семейство распродано поодиночке или отдано в рекруты в зачет будущих
наборов [Не анахронизм ли эта отдача в рекруты? (Примеч. автора.)]; не видно
ни торговца с предложениями новых промышленных видов, ни художника,
вытребованного нежданно-негаданно к получению награды за великий труд,
который он творил для потомства, а продавал, наконец, за кусок хлеба. Ни
одного просителя между приходящими - все искатели. Золотое время! Ждут они
час, два и более.
Что-то деется на задней?
увертливо шныряют факторы [посредники (лат.)] разного рода, народа и звания,
ювелиры, купцы, портнихи, секретари-слуги и служанки-секретари, войдем в
берлогу самого медведя, именно в кабинет герцога.
комнату, откуда дождил Россию жгучими лучами своего властолюбия. Покрытый
батистовым пудрамантом и нежа одну стройную ногу, обутую в шелковый чулок и
в туфле, на пышном бархате скамейки, а другую спустив на персидский ковер,
сидел он в креслах с золотою герцогскою короною на спинке; осторожно, прямо
вглядывался он по временам в зеркало, в котором видел всего себя. Туалетом
своим он занимался до кокетства, подобно искуснейшему каллиграфу, желающему
пленить знатока малейшею живописною черточкой в своем письме. Несмотря, что
голове его доставалось от парикмахера, убиравшего его, он был терпелив, как
бумажный болван, на котором обделывают прически. Только один волосоубиратель
его мог обходиться с ним так деспотически, не страшась мщения. За
парикмахером пришел камердинер и одел его с ног до головы. Кто увидел бы
его, когда он, по окончании туалета, с торжествующей улыбкой любовался своей
фигурой, мог подумать, что главная цель его жизни была пленять наружностью.
Но лишь только камердинер вон из кабинета - на место его зверообразный
Гроснот с пакетами. Распечатан один, другой - и щеголь, привлекательный
мужчина, исчез. По тигру повели рукой против шерсти. Глаза его налились
желчью, лицо искосилось; он кусал себе губы, кусал ногти - временщик
воспрянул.
разорвав алансовые {Прим. стр. 126} манжеты на рукаве, которых клочки
испестрили персидский ковер.
за то, что принимал глупое участие в маскерадном наезде против Волынского.
Письмо об этой экспедиции лежало перед ним искомканное. Герцог был взбешен,
а когда он находился в этом состоянии, ему нужна была жертва. Алансовые
манжеты пострадали, но кружева - вещество, а не существо, которое могло бы
чувствовать свои страдания. Гроснот стоял пред ним; он бросился на Гроснота.
одной тени страха или оскорбленного самолюбия на лице.
вскричал грозно Бирон.
господам поручения!.. Ни догадки, ни сноровки! Ломят наповал, напрямик!..
Вчера велено тебе было пытать малороссиянина, а ты?..
Гроснот, - одним бездельником на свете меньше!
по крайней мере не у меня на дворе... Да, да, где вздумали допытывать?..
Там, куда могла приехать моя всемилостивейшая государыня, которая все
примечает, все видит... как это и случилось.
скорей...
дойдет до ответа. Я ничего не знаю, не хочу ничего знать. У меня чтоб
мертвый был жив! Слышишь?..
налицо, хоть обернись сам в него!.. Слышишь? а не то комендантом в
рудокопную фортецию! {Прим. стр. 127}
обстоятельства уж ее исправили.
поживиться будет нечем и что малороссиянин, наряженный к празднику и
смененный самозванцем, здесь налицо. Но как это сделалось - объяснит вашей
светлости сам господин Липман. Я только знаю, что мне велено знать.
привык; ты мне предан и исполнителен... и потому желал бы от души, чтобы ты
выпутался здоров и цел из этой негодной истории. Но вот и гофкомиссар...
Ступай к своему месту.
ночи входить без доклада к герцогу. Но степень доверия к этим двум лицам
была различная. Каждый имел свой департамент. Первый был только строгий,
безотговорочный исполнитель тайных приговоров, исправная хлопушка, которою
колотил людей, как мух, не зная, однако ж, за что их душил: одним словом,
немой, готовый по первому взгляду своего повелителя накинуть петлю; другой -
ловкий, умный лазутчик, советник, фактор и допросчик по всем делам, где дух
человека и гражданина выказывал себя в словах, или даже намеках, благородным
противником властолюбивой личности временщика. Стоило Бирону тронуть эту
струну, чтобы со всех концов России дали отзывы. Если б кто, как брадобрей
Мидаса {Прим. стр. 128}, зарыл свою тайну в земле и герцогу нужно было бы ее
знать, Липман вырастил бы на этой земле тростник, и ветер, шевеля его,
рассказал бы тайну. Сам временщик, сколько ни изучал уловки и хитрости
неблагонамеренного политика, сколько ни старался подражать лукавству
тогдашнего вице-канцлера Остермана, образца в искусстве надевать на себя
личину, смотря по обстоятельствам, однако ж никогда не мог достигнуть
совершенства в этой науке, не имея ни довольно ума, ни довольно власти над
собою, чтобы достигнуть своей цели. В случаях же, где необузданность
характера его могла ему изменить, или где лукавства его недоставало, работал
Липман, как крот в норе, а темных проводов из его норы было довольно подо
все места, начиная от дворца до нищенской лачуги.
Волынской, имел по советнику равно лукавому. Разница между ними была в том,
что Зуда с возвышенною и благородною душой действовал из одной бескорыстной
преданности и любви к своему доверителю и другу, во имя прекрасного и
высокого, а Липман, готовый на все низости и злодейства, служил своему
покровителю и единомышленнику из честей и злата.
приласкаться к своему хозяину. Но, взглянув на клочки манжет, рассеянных,
как обломки корабля после бури, сбавил несколько своего удовольствия. Первое
слово его было о малороссиянине...
желая некстати поиграть лукавством с своим советником. - Да неужели вы
воображаете, что я так много хлопочу об этой дряни!.. Если б и вздумал
кто... так одно слово...
его уши, - не желаете, конечно, заставлять меня приобретать вновь
неоцененное доверие ваше, которое я почитал уже своею неотъемлемою наградой
за столь многолетние опыты моего к вам усердия и преданности. И я думаю...
твоем заметил предвестие чего-то доброго. Знаю, как дело наше важно, по
связям его с польскими делами; но уверен также, что в особе нашего
обер-гофкомиссара и друга мы имеем оберегателя, который не допустит до нас
неприятностей.
неосторожно хотел разрубить одним взмахом своего меча, кончено благополучно.
погорячился; зато и объявил я ему, что в случае беды он один отвечать будет.
Добрый, преданный малый, но ломит всегда, как медведь! Итак?..
признаться, что помогла нам много расторопность людей, вам преданных.
полноте удовольствия. Он поклонился и продолжал чрезвычайно тихо, так, что
за дверью никто не мог слышать его разговора:
давший мне знать обо всем, следил бездельника по горячим следам. В Твери
проведал он о подмене малороссиянина, наряженного к празднику, и,
догадавшись, что Горденко будет нужен на другое игрище, не дал беглецу
далеко утечь и прислал его ко мне в самую пору. Горденки нет; настоящий
малороссиянин налицо, и кто скажет противное, напутает на себя беду. В это
дело замешалась было цыганка, умная и лукавая, как сам бес. Однако ж
благодаря средствам, данным мне вашею светлостью, я справился с нею так
успешно, как не ожидал.
несколько раз, пожал столько же раз руку своему клеврету.
сказал герцог и вынул из бюро несколько листов, которые и отдал Липману
вместе с подлинным доносом Горденки. - Вот тебе бланки на их судьбу! Выбрав
нужное для себя, сожги бумагу. - Потом прибавил он благосклонно: - Ты сделал
мне ныне подарок, и я у тебя в долгу. Твой племянник пожалован в
кабинет-секретари: объяви ему это и прибавь, что на первое обзаведение в
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Шилова Юлия