приуныв, закончил Леша Баптист и снова пригорюнился.
же, сидит человек, мается... Нет чтобы сломать что-нибудь, ну хоть эту
хренотень... Я б тогда к Пузырьку сходил поправился...
поймешь... Недобрал, понимаешь?
Ну скажет же!... Слушай, тебе ж вот этот камушек... - Леша указал на
ближайшую глыбу, имеющую вид узла со спрятанными хвостиками, - ...сломать -
раз плюнуть! Тюк - и все дела! А? - Леша с надеждой уставился на
бесчувственного Ромку.
качая головой.
помогаешь... Лучше бы за Ликой за своей приглядывал. Смотри! Пока ты с
ментом трубы на стороне курочишь, она тебе такой фартук скроит.
слов Леши Баптиста. - На четыре тюбика твоя завалинка потянет?
тебя, конечно, блеск! - поспешно сменил он тему. - Из чего ж ты их сделал,
не пойму...
объяснил он. - Так это чехол... - Он озабоченно провел ладонями по бедрам. -
Только вот ужимаются сразу, как снимешь, - сокрушенно сообщил он. -
Приходится на ночь их снова на эту рогульку натягивать...
успокоил Ромка. - Кабель-то я отрезал...
пошел, вон за тот угол... Ты ему покажись. Обязательно. Штаны-то, а? Ни у
кого таких нет!
указанном направлении.
ему... Я тебе дам завалинку.
ты себе уже заработал.
доисторического чудовища с мощным наростом на затылке. Василий, хмурясь,
обошел ее кругом, оглаживая выступы, как это делал непревзойденный Ромка,
когда собирался ломать на спор такое, к чему никто и подступиться не решался
- Так... - проговорил наконец Василий, останавливаясь. - Выступ-то мы,
конечно, сколем... А дальше?
слово было знакомо каждому. Возбужденно чирикая и немилосердно мешая друг
другу, лупоглазые помощники подтащили тот штырь, что покороче да
поувесистей, и, подчиняясь властному мановению руки Василия, отбежали на
безопасное расстояние, стали полукольцом.
Па-берегись!
- ровно выстрелила, и выступ, распавшись надвое, тяжко упал на покрытие.
Лупоглазые кинулись на обломки и поволокли их в сторону. У кого-то в
шестипалой лапке оказался осколок помельче, которым он немедленно начал
молотить по одному из кусков. Ничего хорошего, правда, из этого не вышло -
после второго удара хрупкое рубило рассыпалось в мелкую крошку.
было, что в эту точку бить можно до вечера - толку не будет. Цвет скола был
белесоватый без никаких тебе радужных переливов (первый признак того, что
чуть глубже располагается так называемая напряженка). Василий покружил около
глыбы, трогая и обстукивая выступы, но так и не понял, где же она, зараза,
может прятаться. Звук везде был глухой, поверхность - матовая, белесая.
когда имеешь дело с такими вот громадами... Василий прислонил кувалдометр к
глыбе и полез наверх. Наверху тоже ничего глаз не радовало - череп и череп.
матовое стекло материал кололся чуть лучше бетона.
вон вручную сносили - и то ничего..."
Притихшие лупоглазы сидели внизу на корточках и встревоженно следили за
единоборством Василия с глыбой.
значит и черт с ней... Дедок говорит - одичали... Конечно, одичаешь, если
упорства нету... А мы вот не так! Мы по-другому! Не поддается - а мы все
равно долбим! И будем долбить, пока не поддастся!"
глыбу полегче, вышел розовый седенький дедок Сократыч. Остановился и, чуть
запрокинув голову, с восхищением стал наблюдать за титаном в фартуке.
скульптор, но будь я скульптором, то лучшей бы модели не пожелал. Вам в
Петергофе место, право слово.
сказал он. - Там у меня возле дома два камушка - как раз для тебя. Тюбика по
два, по три, не труднее. Только ты, слышь, не тяни, а то лодыри наши
проснутся - ты ж их знаешь: что полегче - себе, а другие - хоть задавись...
извините... Хотел бы составить компанию, но, как говорится...
уже куда угодно...
Незачем ноги баловать. А то ведь не ровен час вовсе атрофируются...
Стекловидная масса кололась с трудом, цвет по-прежнему имела
матово-молочный, признаков напряженной зоны не было и в помине. День тем
временем терял жемчужные тона, сирень выцвела, приобрела обычный
серо-голубой оттенок.
разочарованно отвешенной губой и приподнятыми бровями. Как всегда.
дал! Камушки, можно сказать, насквозь видишь! Да будь у меня хоть половина
твоего таланта, я бы... - И в избытке чувств
боку ущербного молочно-белого утеса.
есть. Напряженка. Он-то, как всегда, бугорки высматривал - напряженка обычно
бугорками выпирает... А тут как раз вдавлина...
сподручней. Ты - сбоку, а я вот - сверху...
Ромка пожмет плечами и пойдет своей дорогой, а он, Василий, дождавшись, пока
тот скроется из виду, слезет с камушка и без свидетелей воспользуется мудрым
советом. Теперь же оставалось одно - долбить дальше.
покосившись на зловредного Ромку, размел ногой осколки - и сам себе не
поверил. Под босой подошвой ласково круглилась заветная выпуклость.
Напряженка. Вылезла, родимая...
самому Ромке можно было только мечтать. Василий выдержал паузу - и ударил.
чем: сам-то он теперь как спрыгивать будет? Но когда глыба грянула и стала
рваться прямо у него под ногами, думать о чем-либо было уже поздно. Память
сохранила лишь первую секунду катастрофы. Сначала Василий провалился на метр
вместе с середкой глыбы, а слева возник медленно и неодолимо кренящийся
скол. Чисто инстинктивно Василий уперся в него кончиком лома и, надо
полагать, угодил в еще одну напряженку, потому что скол как по волшебству
покрылся сетью белых трещин и, страшно рявкнув в лицо, разлетелся
вдребезги...