которого эти еще живые жертвы попадали прямо в горящие печи.
тележками труповозов. А заключенных все гнали и гнали. И все эти многие
тысячи проходили через карантинный лагерь. Бараки не вмещали всех узников.
Рядом с блоками выстроился палаточный городок. И повсюду трупы, трупы,
трупы...
еще не поздно помочь, не только старались поддержать в них моральный духи
политически информировать их, но и приобщить к подпольной работе.
существовала. В ней было три батальона, в каждой роте - по четыре взвода, а
во взводе - по четыре отделения. Состав командиров и комиссаров очень
сильный. А бойцов бригада насчитывала более 400.
оружие добывали сами. У них в бригаде был для этого незаменимый человек -
Александр Филиппович Базилевский. Он словно был создан для того, чтобы
командовать ротой управления и снабжения. Снабжал свою бригаду Александр
Филиппович очень напористо, активно, но, конечно, не без осторожности. И
ничто, годное для дела, не проходило мимо его рук. Работал Базилевский в
эсэсовском гараже, ремонтировал машины и правильно рассуждал: если в кузовах
или кабинах находилось оружие, неизвестно кем забытое, то зачем его
оставлять там? А оружие нет-нет, да и попадалось и в деталях, и це ликом.
Как его спрятать? Этому не надо было учить Александра Филипповича. Как его
пронести в лагерь? Это он тоже умел.
мальчишка Женька. Был он лет десяти, круглый сирота, верткий, сноровистый,
хитрый. Эсэсовцы использовали его в тире, он подносил им оружие. Сергей
Пайковский, разумеется, знал, что для Женьки это - большой риск, и все-таки
поручил ему таскать из тира патроны. Он рассчитывал при этом: "Женька так
мал, что эсэсовцы не заподозрят его и не станут обыскивать". А кроме того,
надеялся на его смекалку и проворность. И правда, Женька ни разу не
попадался.
боевой устав пехоты, методы партизанской борьбы. Комиссар Бердников
заботился о политическом просвещении воинов. Это он получал из Центра сводки
Информбюро и делал так, чтобы они доходили до всех. Он писал воззвания,
проводил беседы, разъяснения.
отделения, старался помочь лишними порциями баланды и хлеба, посылая туда
медиков, спасая людей от смерти, если оставалась хоть тень надежды.
организации. Конечно, они подозревали, что она существует, подозревали, что
в лагере есть оружие, потому время от времени устраивали обыски, аресты,
перемещение наиболее активных заключенных в другие лагеря или свои филиалы.
Но все-таки на жилу они не напали. Не представляли ни размаха деятельности,
ни количества спрятанного оружия, ни числа хитроумных ухищрений,
направленных против них. В чем причина этого? Почему они подчас бывают столь
беспечны и позволяют нам пользоваться их простотой? Или они уж так презирают
нас, считают настолько ниже себя, что потеряли всякую бдительность? Но этого
же не может быть. Они знают, что в лагере заключены многие функционеры
Коммунистической партии Германии, прошедшие школу подполья. Общаясь с ними
на работах и внутри лагеря, они видели, что это люди умные, твердые,
дисциплинированные. Они знали, что в лагере много советских военнопленных и
политических заключенных.
фронту.
деморализованными порядком Бухенвальда? И опять нет. Они же не могли не
видеть, что гитлеровский рейх трещит по швам.
теперь. Как бы там ни было, многотысячная армия сопротивления существовала в
Бухенвальде до 11 апреля 1945 года и знала о каждом шаге, о каждом намерении
комендатуры. И не удивительно. В кабинете коменданта и его адъютанта были
скрытно вмонтированы микрофоны, и потому, даже все самые секретные разговоры
теряли мгновенно свою секретность. Эти микрофоны были установлены еще
задолго до нашего появления немецкими антифашистами. Политический отдел
лагеря имел прямую телефонную связь с веймарским гестапо. Телефоны, как
известно, имеют провод, и кабели их проходят под землей, в ходах отопления.
А среди заключенных были инженеры связи, монтеры, и, конечно, разговоры с
веймарским отделением, распоряжения гестапо тут же становились известными
подпольщикам. Поэтому, если отдавался приказ формировать транспорт и
такие-то номера включить обязательно, именно эти номера оказывались или
больными и нетранспортабельными (если нужно, им даже делались срочные
операции), или умершими и сожженными. И тут уж ничего не поделаешь. И обман
не откроешь - нельзя же запомнить в лицо многие тысячи заключенных!
заключенные, казармы убирали заключенные, на кухне работали заключенные,
брили заключенные, машины ремонтировали заключенные, строили, чинили,
проводили электричество, телефоны, водопровод, канализацию тоже заключенные.
И какие-то разговоры, сведения, несомненно, попадали в их уши. У одних
пролетали мимо, а у других крепко зацеплялись. А так как эти другие были
связаны друг с другом и делали общее дело, сведения в конце концов попадали
куда надо.
самые тайники СС.
попадали в Интернациональный комитет.
месяцы перед восстанием проявила максимум изобретательности.
охраняющей нас. Там происходили смены подразделений, прибывали новые,
формировались из числа раненых. И надо было знать, откуда они прибыли, - из
кого они состоят, какова их численность.
эсэсовской кухне, знали, на сколько человек готовится еда. Кроме того, в
каждой казарме у дверей канцелярии висела доска со списком подразделения.
Электрикам, монтерам, водопроводчикам, столярам вход в казарму был разрешен.
четыре казармы. Оружейный мастер здесь особенно осторожен и не подпускает
заключенных близко. В таких случаях можно было поставить негодные
предохранители на электролинии, питающей оружейную кладовую. Все равно
приходилось звать электрика. Тогда оказывалось, что надо еще сменить
выключатели, ввернуть новые лампочки, сделать еще что-нибудь, а попутно
подсчитать, сколько винтовок лежит на полках, сколько стоит станковых и
ручных пулеметов, сколько ящиков с гранатами и патронами. Все сведения
передавались потом капо команды электриков. А он заносил их в карточки, на
которых вел учет электроматериалов, Конечно, пользовался при этом условными
обозначениями.
разведчикам и двадцать две вышки, которые, как башни крепости, кольцом
опоясывали лагерь. Вход на них был с наружной стороны. Русских туда не
подпускали. Здесь тоже действовали чехи и немцы. Специальные команды носили
пищу эсэсовцам, стоящим на посту. Они не только знали, сколько порций несут
в термосах, но поднимались наверх, видели, как установлены пулеметы, какое
еще оружие приготовлено против нас, сколько солдат дежурит на посту, когда
происходят смены.
могут воспользоваться эсэсовцы. Ну, с телефонами дело ясное, они в руках
подпольщиков. Где стоят радиопередатчик и телефонный аппарат - тоже
известно. На эти объекты при нападении должно быть нацелено внимание в
первую очередь. Но Бухенвальд был еще связан с расположенным невдалеке
аэродромом Нора. В случае тревоги, он мог подать световой сигнал и вызвать
штурмовиков. Одна рабочая команда, которая ежедневно ездила в Эрфурт мимо
аэродрома, видела, что из района эсэсовских казарм иногда подавались
световые сигналы.
установлен прибор и как он устроен. Предполагалось, что он мог стоять в
казармах II, IV или на общежитии холостых офицеров СС. Тщательно обследованы
казармы. Никаких признаков прибора. Надо пробраться на чердак общежития.
Дверь этого здания всегда была заперта, а ключ находился у дежурного
унтер-офицера. Но это еще не так велика беда - дверь можно отпереть и
отмычкой. Гораздо опаснее пробираться на чердак: на лестнице денщики обычно
чистят сапоги своих господ офицеров. После некоторого колебания товарищи
все-таки решились проникнуть на чердак. Предположения оправдались. Здесь на
штативе стояло простейшее сооружение с лампой, зеркальным отражателем и
телеграфным ключом. Световые точки-тире мгновенно могли бы сообщить на
аэродром требование выслать на нас самолеты. Но теперь это не опасно:
бригады, которые пойдут на штурм казарм, не забудут о приборе.
испортить, вывести из строя, обезвредить, эта возможность не упускалась.
Как-то зимой стало известно: в лагерь прибыли четыре огнемета. Тут же
поступило распоряжение комитета: разведать, где они. Огнеметы были не только
обнаружены, но сопла их попутно забиты тряпьем...
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Семенова Мария
Шилова Юлия
Трубников Александр
Каргалов Вадим