Незнакомец посмотрел в сторону Янковской.
- Вы знаете этого человека? - спросил он ее.
Я тоже обернулся в ее сторону; она села где-то у самой двери, но, едва
этот человек к ней обратился, тотчас встала и почтительно вытянулась перед
ним.
- Так точно, - по-солдатски отрапортовала она. - Господин Август
Берзинь, он же капитан Блейк, он же майор Макаров...
Незнакомец отвел от нее свой взгляд и вновь повернулся ко мне.
- Так вот... - В его голосе звучало легкое раздражение. - Меня зовут
Клеменс Тейлор, для вас это должно быть достаточно. Для меня не существует
тайн, и я не могу терять времени.
- Госпожа Янковская советовала мне забыть, что я Макаров, - объяснил я.
- Она настойчиво внушала мне, что я теперь только Дэвис Блейк, и никто
больше.
- Госпожа Янковская - только госпожа Янковская, - холодно произнес
Тейлор...
На одно мгновение он опять посмотрел в ее сторону. Должно быть, она
понимала этого человека с одного взгляда.
- Я могу быть свободна, генерал? - почему-то шепотом спросила она.
Он ничего не ответил, и лишь по легкому шелесту открывшейся и тут же
закрывшейся двери я понял, что Янковская выскользнула из комнаты.
- Госпожа Янковская - способный агент, но, как у многих женщин,
эмоциональная сторона преобладает у нее над рациональным мышлением, -
снисходительно заметил Тейлор. - Она хотела поставить вас в ложное
положение, а это никогда не приводит к добру. Вы Макаров и должны оставаться
Макаровым.
- Вы, что же, советуете мне вернуться к своим и снова стать майором
Макаровым? - спросил я.
- Да, - вполне определенно сказал Тейлор. - Только идиот Эдингер
способен принять вас за англичанина, вы с таким же успехом можете сойти за
египетского фараона. Ваша ценность в том и заключается, что вы Макаров.
- Я рад это слышать, мистер Тейлор, - отозвался я.
Но он тут же меня огорошил.
- Но вернетесь вы в Россию уже в качестве нашего агента. С этого дня вы
будете работать на нас.
Он говорил об этом так, точно сообщал о решении, которое я и не подумаю
оспаривать.
- Я понимаю вас, - ответил я, делая вид, будто не понял его. - Мы все
союзники и делаем одно дело, и у нас одна цель - разгромить фашизм.
- Замолчите, - нетерпеливо перебил меня Тейлор. - На нас - это значит
на нас, и фашизм тут ни при чем. Вы станете агентом нашей разведывательной
службы и свяжете отныне свою судьбу с нами, а не с Россией.
- Позвольте, но как может генерал союзной страны... - в моем голосе
звучало негодование, хотя мне уже вполне стала ясна истинная сущность моего
собеседника, - ...делать такое предложение русскому офицеру?
- Бросьте, мы с вами не на банкете, майор! - оборвал меня Тейлор. -
Вероятно, вы изучали историю? Это на банкетах говорят красивые слова, а мы с
вами находимся на кухне, где именно и готовятся блюда, которые подаются на
стол народам. В конце концов, каждому в мире дело только до себя. - Он
зевнул. - Попробуем быть трезвыми, майор, - продолжал он. - Мы знаем цену
людям. Штабной офицер, майор, коммунист - это неплохое сочетание. Вы многое
можете сделать. Мы заключим с вами как бы контракт: переведем на ваш текущий
счет пятьдесят тысяч долларов и, кроме того, будем еженедельно выплачивать
двести долларов, не считая вознаграждения за каждое выполненное поручение. Я
не говорю о таких вещах, как какая-нибудь часть мобилизационного плана. За
такие вещи мы не пожалеем ничего. В случае каких-либо политических перемен
мы обеспечим вас своей поддержкой, и вы сможете занять у себя в стране
видный пост. Впрочем, при желании вы сможете достигнуть этого поста и не
дожидаясь политических перемен. Если за десять лет ничего не изменится, во
что я мало верю, и вы почувствуете, что устали, мы поможем вам уехать из
России...
Тейлор качнулся в мою сторону.
- Вас устраивает это?
- Нет, - сказал я. - У меня все-таки есть совесть.
Я, конечно, понимал, что тут бесполезно говорить о таких предметах, как
совесть. Но мне казалось, что следует поторговаться и порисоваться, и именно
в плоскости моральных категорий. Это всегда производит впечатление. Кроме
того, надо было оттянуть время; этот генерал свалился на меня, как снег на
голову, и мне показалось очень важным как можно скорее поставить в
известность о его появлении Пронина.
- Вы перестали бы меня уважать, если бы я согласился на ваше
предложение, - продекламировал я. - Конечно, я играю роль Блейка, к этому
меня принудили обстоятельства. Но я не утратил веру в красоту, благородство
и порядочность человека. Купить меня вам не удастся, я предпочту умереть, но
предателем я не стану...
И вдруг Тейлор засмеялся тоненьким добродушным смехом, как смеются над
тем, что, безусловно, подлежит осмеянию.
- Все это мне известно, - сказал он. - Патриотизм, благородство, честь!
Все эти ценности котируются у интеллигентных людей, но есть нечто, перед чем
блекнут и честь, и благородство, и любовь просто, и любовь к отечеству. Есть
сила, выше которой нет ничего на свете...
Я отрицательно покачал головой.
- Не качайте головой, не изображайте из себя ребенка, - назидательно
сказал Тейлор. - Я не открываю истин, об этом хорошо писал еще Бальзак.
Деньги - вот единственная сила, которой ничто не противостоит в нашем мире
- Вы полагаете, времена Бальзака еще не прошли? - спросил я не без
иронии.
- И никогда не пройдут, - уверенно произнес Тейлор и еще раз с явным
удовольствием повторил: - Деньги, деньги и деньги! Ничто не может сравниться
с могуществом золота. Я трезвый человек и не люблю бездоказательных
суждений. Мы хотим и будем главенствовать в мире, потому что мы богаче всех.
Слабость русских в том и заключается, что они воображают, будто миром движут
какие-то идеи. Абсолютная чепуха! Миром движут деньги, а тот, у кого денег
больше, тот и является хозяином жизни.
Все это говорилось столь просто, с такой будничной непререкаемостью,
что у меня не возникало никаких сомнений в том, что Тейлор высказывает свои
истинные убеждения.
- Коммунисты с презрением говорят о власти денег потому, - продолжал
он, - что деньги не могут принадлежать всем, а тем, у кого их нет, не
остается ничего другого, как их презирать. Но те, кому удается разбогатеть,
быстро меняют свои убеждения.
Я не хотел бы пользоваться трафаретными сравнениями, но он смотрел на
меня, как удав на кролика.
- Вы тоже измените своим убеждениям, как только разбогатеете, -
убежденно сказал Тейлор. - А сделаться богатым помогу вам я, и не потому,
что вы мне нравитесь, а потому, что мне это выгодно. Не думайте, что я щедр,
это только дураки бросаются деньгами. Люди вообще дешевы, а низкие людишки
дешевле всех остальных: стоимость рядового шпиона не превышает стоимости
хорошей свиной туши. Но среди этого кордебалета есть примадонны, и им
приходится платить дороже, иначе они будут танцевать у другого антрепренера.
Офицер советского генерального штаба и коммунист, не имеющий в прошлом
грешков перед своей партией... Такой товар стоит денег, и мы не постоим за
ценой. - Мой собеседник добродушно рассмеялся. - У вас хорошие перспективы,
майор! Домик на берегу моря в Калифорнии, красивая жена, апельсиновая роща,
вечная песня моря...
Он отодвинулся в тень, я почти перестал его видеть.
- Ну как, майор Макаров? - спросил он. - Договорились?
- А если я откажусь? - задал я вопрос в свою очередь.
- Тогда мы вас ликвидируем, - деловито ответил он. - Вы знаете слишком
много для того, чтобы вас можно было отпустить, да и вообще незачем
отпускать кого бы то ни было, кто может стать нашим противником. Вас убьют и
похоронят еще раз. Конечно, для нас не составило бы труда изобразить вас
изменником и предателем. Ваше имя покрылось бы позором, а ваши близкие
подверглись бы в России остракизму. Но мы не будем этого делать. Я противник
излишней театральности. Вас уберут тихо и незаметно. Но если вы станете
работать с нами, я гарантирую вам блестящее возвращение на родину. Вы будете
заключены в какой-нибудь немецкий лагерь смерти, откуда вам будет
предоставлена возможность совершить героический побег. Вы вернетесь в
Советский Союз, и вам будет обеспечено успешное продолжение вашей карьеры.
Мы не будем торопиться и лишь спустя некоторое время установим с вами
связь...
В общем, мой дальнейший жизненный путь был уже определен мистером
Тейлором или кем-то из его помощников.
- А что требуется от меня? - спросил я.
- Ничего, - выразительно ответил Тейлор. - Мы сегодня же выдадим вам
аккредитив на любой нейтральный банк, и все. Причем я рекомендовал бы вам
выбрать Швейцарию или даже лучше Швецию. Ну а если вы вздумаете нас
обмануть, вы в две минуты будете скомпрометированы.
- Я должен подумать, - сказал я. - Это слишком ответственно. Дайте мне
несколько дней...
- Я вас понимаю, - с неожиданным для меня сочувствием отозвался Тейлор.
- Бывают моменты, когда серьезному человеку нелегко сделать выбор между
жизнью и смертью. Но я не могу дать вам даже одного дня. Сегодня после
четырех я улетаю из Риги. В воздухе будет устроен специальный коридор...
Поэтому... - Он прикинул в уме время. - Сейчас семь. В полдень вы явитесь
обратно и скажете, какую команду мне отдать...
Несмотря на всю категоричность тона, мне показалось, что этот
прожженный циник далеко не уверен в моем ответе.
- Идите, - сказал он.
Все тот же человек в полувоенной форме проводил меня из передней на
Флинт Эрик
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Посняков Андрей