глупыми словами обзывать, получишь по носу.
не можешь, так и мотай отсюда.
до ушей. После чего ласково спросил:
ходы рассказывали.
шастает. Мы капкан ставили, но он не попался.
баксов лишился. Ты начнешь воду мутить, я и тебя чего-нибудь лишу. Так что
давай по-честному. Мы с Марьей сокровища ищем. Они наши, то есть семейные.
Мы жмотов не любим и сами не жмотничаем, так что если в долю хотите -
пожалуйста, будем вместе искать.
золото-бриллианты не нужны?
спросил:
должны найти их.
интересуют, на чужое не заримся.
свете?
денежки тю-тю... Нет, тайник должен быть надежным. Вот я и подумал об этих
ходах. Место идеальное.
знал.
исчез, чему мы совсем не опечалились. На пустыре стало веселее, даже Колька
немного пришел в себя и порадовал речами. Парень он был не простой, на жизнь
смотрел философски, очень многое в ней его печалило, и он хотел бы внести в
нее кое-какие изменения. Одним словом, самородок. Мышильда его зауважала и
ближе к вечеру обращалась уже исключительно по имени-отчеству, то есть
Николай Васильевич, а он к ней Марья Семеновна. Предпоследний, явившись
звать нас к ужину, присел послушать разговоры, задумался надолго,
вдохновился и, взобравшись на фундамент, прочел "Быть или не быть". Мы
озарились лицами и посветлели душой, после чего Михаил Степанович, глядя на
реку, исполнил "Ой, ты степь моя"...
Павлович сидел на скамейке возле своего дома и громко вздыхал. Евгений,
начавший день в пять утра и встретивший солнце с участковым Иванычем, потом
очень долго успокаивал нервы, взбудораженные пожаром, то с Михаилом
Степановичем, то с горевавшим Иннокентием и теперь к ужину выйти не мог, так
как почивая в кресле в мамашиной спальной. Ужинать втроем было непривычно, и
мы пригласили Сашку с Колей-философом (Макс по-прежнему отсутствовал).
Поужинали, еще немного поговорили, спели на два голоса под руководством
умелого Михаила Степановича "Нас извлекут из-под обломков", и Коля
неожиданно всплакнул, а мы с Мышильдой решили, что он был танкистом. Потом
выяснилось, что танкистом был не Коля, а его отец, но отца он никогда не
видел, потому что тот так и не женился на его матери. В общем, посидели
душевно и ближе к полуночи отбыли спать.
чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь была безлунной,
но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с небес. Мышильда, вся в
черном, словно ворона, в шапке Евгения на светлых волосах, тихо выпала в
окно кухни и прошмыгнула к забору. Выждав десять минут, я со всеми
предосторожностями покинула дом через дверь, переполошив всех собак на
улице, долго и пристально вглядывалась в темноту, а потом скользнула в
переулок и направилась к реке. Шла я очень осторожно, даже слегка наклонила
голову, это, кстати, было полезно и по другой причине: иногда удавалось
разглядеть, что там под ногами. В общем, как краснокожий разведчик я
пробиралась к реке и потратила на это много времени.
где утром стоял мой "Фольксваген". Мышильду, соответственно, интересовала та
часть, что правее. Использовав для переправы мост, сестрица должна была уже
находиться там и извлекать деньги. Я же, по-прежнему соблюдая все мыслимые
предосторожности, разделась и вошла в воду. Кстати, предосторожности при
входе были даже очень необходимы, потому что река отличалась чудовищной
загрязненностью. На мгновение забыв, что я леди, я немного побеседовала с
рекой и. с самой собой и, вздохнув, поплыла.
низко склоненном над водой, и немного подрыгала ногами. В этот момент на том
берегу в районе нашего пустыря очень громко ухнул филин.
привычек, сестрица обладала зычным голосом. Я спустилась в воду и в скором
времени оказалась вблизи родного берега, вышла и, подхватив с земли
полотенце, стала растираться. Максим возник из-за куста акации с фонарем в
руке, а я стыдливо прикрылась полотенцем, дав ему возможность оценить все
достоинства моей фигуры.
мне возможность спокойно одеться. Шарил, шарил и ничего не нашарил. Потому и
спросил зло:
просто идиот.
наши семейные дела.
джентльменом.
вздохнул и ядовито напомнил:
инстинкт, мне нравятся маленькие мужчины.
мне карликов, а не болтает о деньгах. Тут он опять про них вспомнил:
спалить.