смотреть на него своими глазами, что-нибудь расскажет этот Анфертьев -
незадачливый фотограф, но, похоже, неплохой парень. И Свету можно понять: до
сумочки ли ей, если она купила наконец машинку и сможет шить себе наряды из
чего только душа ее пожелает, до сумочки ли ей! А Анфертьев! Ему ли думать о
чужих сумочках, если он все сделал, о чем его просили: достал машину, помог
выбрать покупку, сейчас тащит ее на какой-то там этаж, распаковывает и
устанавливает на столике... Какая сумочка, ребята, о чем вы говорите!
сумочка. Вадим Кузьмич как мог успокоил ее, сказал, что почти наверняка
сумочка осталась в машине Квардакова, и он, без сомнения, привезет ее, и
оснований для беспокойства нет никаких. И столько было теплоты в голосе
Вадима Кузьмича, что Света согласилась идти к заводу дальней дорогой, по
набережной Яузы, которая в это летнее утро была так хороша, будто протекала
не в каменном коридоре, а на просторе лугов и полей, и не бетонные громады
высились по ее берегам, а трепетные березняки, и не бензиновый угар висел
над ней, а самый настоящий речной туман. Короче говоря, Анфертьев и Света
опоздали на пятнадцать минут, и все это время разнесчастный Квардаков бегал
по заводоуправлению с сумочкой, веем рассказывал, как неловко получилось,
как он подвел Свету Лунину, но все только посмеивались над бестолковым
замом, который так разволновался из-за пустяка.
друг Борис Борисович Квардаков успел едва ли не трижды обежать
заводоуправление с женской сумочкой, из которой временами поносился тяжелый
перезвон ключей. При желании в нем нетрудно было уловить сходство с
приближающейся грозой. О, если бы слышал Квардаков раскаты будущего грома,
если бы знал, какую улику против себя так безоглядно творит своей
легкомысленной беготней. Будут, будут к нему вопросы, и уже сейчас Анфертьев
представлял их достаточно полно...
возможность снять копию Ключа?"
кассира? Как получилось, что ключи пробыли у вас целую ночь?"
тут же отвез бы Луниной. Как вы этого не понимаете!"
что опилки, оставшиеся в надфилях, из того же металла, что и Ключ.
Следовательно, Ключ изготовлялся именно этими напильничками. И то и другое
найдено в вашем кабинете!"
время такой металл не выплавляется. Он довольно невысокого качества, со
своеобразным химическим составом. Это металл прошлого века. Опилки из этого
же металла обнаружены на ящике вашего стола. Мы сфотографировали вмятины на
деревянной планке ящика. Они полностью совпадают с формой Ключа. Таким
образом, цепь доказательств замкнулась. До сих пор было неясно лишь одно:
как, когда вы смогли снять оттиски Ключа, как вы смогли изготовить копию? Но
история с сумочкой отвечает и на этот вопрос..."
он увидел в конце коридора стремительно несущегося навстречу Квардакова.
Борис Борисович шел широко, размашисто, и в его вытянутых руках в такт шагам
раскачивалась сумочка, а Анфертьеву казалось, что это сам Квардаков
раскачивается из стороны в сторону. Закачался зам, ох закачался.
сумки. Избавьте меня от нее!
нехороший человек, наверно, я достоин осуждения. А Квардакова никто не
считает . плохим человеком. Бездельник, тупица и карьерист, он грабит
государство на триста рублей в месяц, не давая ничего взамен, и за последние
десять-пятнадцать лет взял из Сейфа больше, чем надеюсь взять я, но остается
хорошим человеком.
перестает быть преступлением? Если очистить Сейф за десять минут - это
ужасно, за этим светит расстрел. Если же в этом Сейфе взять те же деньги, но
не за десять минут, а за десять лет - сойдет! Все знают, что деньги
Квардаков берет давно, много и безвозмездно. И это вписывается в мораль
общества. Он сидит в президиуме за красным столом, осуждающе качает головой,
сурово хмурит брови, заметив отступление от нравственности, от
производственной и технологической дисциплины, вот-вот станет директором...
Но, если это так, значит, и мне кое-что позволено.
с шестом, не то с вышки, а может, просто прыгун на дальние или ближние
дистанции, ныне заместитель директора по хозяйственной части, в зауженных
штанах и мохнатом пиджаке, который самым необъяснимым образом умел
воспринимать настроение хозяина - шерсть вздыбливалась каждый раз, когда
Квардаков приходил в гнев, становилась мягкой и шелковистой, как на котенке,
стоило Квардакову приблизиться к кассиру Свете, так вот, этот самый
Квардаков маялся, ходил по кабинету из угла в угол, и шерсть на его
замечательном пиджаке висела клочьями - он был растерян и обезображен
неуверенностью, не зная, как напомнить Свете и Анфертьеву, что он ждет их в
гости!
пригласить ныне человека в гости. О, сколькими опасениями обрастает это
благороднейшее дело! Не показаться бы навязчивым, не заподозрили бы в
делячестве, в том, что хочешь ты выбить из своих гостей какие-то блага,
льготы, услуги, не решил ли ты застольем расплатиться с ними за вещи,
расплачиваться за которые постыдно, нет ли у тебя шального расчета через
своих гостей познакомиться с зубным техником, мясником, театральным
кассиром; членом приемной комиссии торгового техникума, не задумал ли ты
поселить свою мать у себя в Москве и тем самым преступно нарушить
законодательство?
непосильных мыслей. Хлопнув дверью, он вышел из кабинета, спустился во двор
заводоуправления. И тут увидел в прозрачной рощице полузасохших деревьев
мило прогуливающихся Анфертьева и Свету. И направился к ним широким шагом
спортсмена-прыгуна с шестом в воду. Его небольшие глаза горели решимостью,
кулаки были бледны от напряжения, шерсть на пиджаке встала дыбом.
обязательства надо выполнять. Ясно?
обязательство прийти ко мне в гости? Давали. Сегодня после работы едем.
Вопросы есть?
парадная?
самоотводов.
улеглась, заиграла на солнце радужными переливами. - Все есть. Ни о чем не
думайте. Когда вы меня пригласите, можете смотаться за бутылочкой, за
баночкой... Ребята, - он перешел на таинственный шепоток, - стынет в
холодильнике... Стынет, - свистяще повторил он, и его маленькие глазки
закрылись в предчувствии неземного блаженства.
стены, пустой подоконник, плотные шторы, свободный от ненужных вещей стол,
самые простые стулья, почти табуретки, и тут же стенка с баром, японский
магнитофон с мигающими красными лампочками, с двумя гнездами для кассет, с
дюжиной блестящих кнопок, с микрофонами по углам, магнитофон, вызывающий
непреодолимое желание возобладать им немедленно и навсегда. В туалете у
Квардакова висела японка, почти совсем голая, которая, как и магнитофон,
тоже вызывала желание возобладать ею немедленно. И навсегда? - невольно
возникает вопрос. И навсегда - хочется тут же ответить, не раздумывая. С
одним только условием: чтобы не исчезала с ее губ невинно-порочная улыбка,
заставляющая цепенеть неподготовленного посетителя, чтобы не просыхали капли
на ее матовых плечах, чтобы плескалось море за ее спиной, и солнце вот так
бы навсегда зависло, едва коснувшись алым краем теплых волн, и чтобы в
глазах у юной японки навсегда осталась жажда обладания тобой, уважаемый
товарищ, чтобы не надоел ты ей, чтобы находила она в тебе все новые
достоинства и прелести как физического, так и нравственного характера. Чтобы
устраивали ее твое семейное положение, зарплата, должность, гражданство...
торопился после работы. Она утешала его, выслушивала жалобы на жизнь, на то,
что Света гуляет по заводской рощице с никчемным фотографом Анфертьевым, а
не с ним, с заместителем по хозяйственной части, бывшим прыгуном и будущим
директором.
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Андреев Николай
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия