Глаза ему, как всегда, завязали. Не потому, что опасались с его стороны
каких-то финтов - куда он денется, без семьи-то? - просто предвидели что в
случае провала люди Немаляева вытянут из Петра все. Сам он сознавал это не
хуже и, еще одеваясь, приготовил для себя запасной вариант. Оторвав
кусочек полиэтилена, Петр отсыпал в него два-три грамма розового порошка
и, свернув все это в крошечный узелок, положил под язык. Стоявший на
пороге Сапер посмотрел одобрительно, но от комментариев воздержался.
Через полчаса повязку с глаз сняли. Петра вывели из джипа и пересадили в
сверкающий лаком "Сааб-9000". Все, что он успел увидеть, - это вереница
пыльных мкадовских фонарей. Когда их зажгут, Немаляев уже будет мертв.
Петру хотелось в это верить.
В "Саабе" находился только водитель. Молодой парень бросил окурок и не
спеша вырулил в левый ряд. Джип остался на месте. Петр вскрыл пачку
"Парламента" и по-хозяйски включил магнитолу.
- Далеко? - спросил он.
- Четырнадцать минут, - ответил водитель неожиданно высоким голосом. -
Больше вопросов не надо, лады?
От песен про тайгу и несправедливого судью Петра тошнило, но кассету он не
менял - все должно быть по теме. Он наклонил к себе зеркало и поправил
темно-серый галстук. Воротник рубашки похрустывал и непривычно давил на
шею. Пиджак даже в машине сидел идеально - не исключено, что портних
Маэстро унаследовал вместе с бомбоубежищем.
Высотки сменились "хрущевками", а те как-то незаметно перешли в штучные
сталинские дома. Машина миновала Садовое кольцо и, проехав еще километр,
плавно остановилась. Под крышей трехэтажного здания висел бутафорский
сундук, из которого сыпался бесконечный поток неоновых сокровищ. Про
нибелунгов ничего сказано не было, и вообще какие-либо вывески
отсутствовали. Петр поразился неестественной черноте за окнами, но
вспомнил, что окон в казино не делают. Имитация.
Деревянные двери, обитые кованым железом, были плотно закрыты.
- Без двадцати, - не оборачиваясь, сказал водитель.
Петр набрал воздуха и вышел. Тротуар перед зданием был выложен матовой
плиткой, и редкие прохожие, словно боясь ее испачкать, обходили площадку
по мостовой. Машин у казино было мало - пара "Мерседесов" и несколько
"БМВ". Видимо, аншлаг начинается позже. Петр услышал, как отъезжает его
"Сааб", и, перекатив во рту мешочек, направился к дверям.
Лысый бугай в широком двубортном пиджаке скользнул взглядом по его лицу.
"Фэйс-контроль пройден, - подумал Петр. - Теперь оценка благосостояния".
Он шевельнул левым локтем, и из-под манжета сполз золотой браслет "Картье".
- Мы всегда вам рады, - выдавил бугай. Петра пропустили в тамбур, где
другой, такой же лысый, обвел его ручным металлоискателем.
- Извините, формальность.
Петр бросил что-то снисходительное и, не дожидаясь разрешения, двинулся к
винтовой лестнице. Все оказалось до смешного просто. Маэстро явно
перемудрил. Зря только пальцы изуродовали.
- Где тут дальняк? - спросил Петр нарочито громко.
- Есть на первом, есть на втором.
- Ну и?..
- Вон туда. По коридору.
Уборная в "Золоте нибелунгов" сошла бы за покои средней принцессы. Между
огромными зеркалами на мраморных стенах висели хрустальные двухрожковые
бра, а раковины были вырезаны из цельных кусков малахита.
Пластик, решил Петр, но, погладив холодную поверхность, проникся
уважением: камень был натуральным.
Он для видимости открыл кран и сунулся в брюки. Нет, не здесь. В пиджаке,
наверное. Деньги, пики, яд... Где баллончик? Провалился? Петр ощупал
подкладку - тоже нет. Проверил каждый шов - тщательно и методично, но уже
начиная покрываться испариной. Флакон с растворителем пропал.
Петр приложил ладонь ко лбу, вспоминая последние минуты в бункере:
оделся... причесался... потом Сапер принес обувь. И лично вручил ему
пластмассовый цилиндрик - он положил его в правый карман брюк. Петр
похлопал по ноге, вывернул карман наизнанку - дырки не было, но и
баллончика тоже. Выпал - либо в джипе, либо в "Саабе". Да, в "Саабе"!
Глубокое кресло, откинутая спинка... Растворитель там. Он дернулся было к
выходу, но у самой двери замер. Машина давно уехала.
Петр воротился к зеленой раковине и, сделав воду погорячей, подставил
кисть под струю. Густо намылил, поскреб ногтями - без толку. Проклятый
"КАНТ" держался, как настоящий. Петр накапал из подвесной мыльницы на
бумажное полотенце и потер им нарисованные буквы. Намокнув, бумага
расползлась, и он опять пустил в ход ногти.
Кожа покраснела и опухла, но надпись не пострадала.
Без семи десять.. Он подержал кисть под холодной водой и, умывшись,
тоскливо посмотрел в зеркало. Без пяти. Что ж, пусть будет Кант.
Винтовая лестница, устланная ворсистой дорожкой, привела его в темный
квадратный зал. Судя по высокому потолку, верхний этаж отсутствовал. А с
улицы не скажешь. Строить пока не научились, но ломают качественно.
Вопреки ожиданиям, средневекового антуража в зале не оказалось. Обстановка
была вполне современной: бар, вдоль стойки - табуреты с хромированными
перекладинами, несколько столиков в углу, а в центре - три стола с
рулеткой и два с "блэк джеком". Из персонала - только мужчины. Среди
посетителей женщины были, но совсем немного. Всего, по грубой оценке, в
зале присутствовало человек двадцать. Петр взглянул на часы - без двух.
Если не стряслось форс-мажора, Немаляев уже подъезжает.
Он забрался на круглое сиденье и еще раз осмотрел игроков. Люди
нешуточные: короткие стрижки, широкие затылки, движения - мягкие и
расслабленные. Никаких пальцовок, никакой бычьей спеси. Петр попробовал
вычислить наблюдателя от Маэстро, но вскоре сдался. Из явных наблюдателей
он здесь был один. Кроме этого, предстояло определить пути отхода, но Петр
решил не торопиться. Он не хотел пропустить Немаляева - нужно было
приметить его телохранителей еще до того, как парни разбредутся по залу.
- Что вам предложить? - отвлек его бармен.
Петр медленно поднял голову. Придется заказывать. Просто так за стойкой не
сидят.
- Водку, - сказал он и, опережая всяческие уточнения, добавил: - Огурец не
надо.
Бармен нацедил рюмку синего "Абсолюта", и Петр взял ее левой рукой. Рядом
сел какой-то розовощекий субъект.
- Виски дай, - скомандовал он и посмотрел на часы. - Бутылку.
Субъект был нетрезв и сильно расстроен.
- Сегодня фью, - сказал он сам себе, имея в виду, что Петр его слышит. -
Сегодня не мой день. А вот завтра... Завтра - через два часа. Я свое
возьму.
Он налил грамм сто и залпом выпил.
- Судьбу надо чувствовать. Если сегодня не везет - не дергайся, отложи на
завтра, - душевно изрек розовощекий. - Завтра - это уже другой день. Фишка
ляжет по-новому.
Он налил еще и упер локоть в стойку, но рука соскользнула, и виски
полетели Петру на брюки. Петр выставил правую ладонь - не столько
загораживаясь, сколько поддерживая пьяного. Привлекать внимание было бы
неразумно.
- Ох ты... - озадаченно буркнул тот.
- Проблем нет, - дипломатично отозвался Петр.
- Что-то я приплыл. Говорю же, сегодня... - Он запнулся и медленно опустил
бутылку. - Кант? Ты?! Ну, здорово, братишка...
Деньги кончились быстро и, главное, незаметно: то были, были, а то вдруг
куда-то исчезли. Костя озадаченно посмотрел на несколько мятых десяток и
сунул их обратно в карман. Учитель Роговцев последнее время, к счастью, не
просыпался, но Роговцев - боец Ополчения был по части финансов таким же
раздолбаем.
Бездомная жизнь в Москве оказалась на удивление дорогой: поспать на
вокзале - отстегивай менту, пообедать чебуреками - раскошеливайся на
таблетки от изжоги, оправиться - кидай в турникет монетку. Даже руки
задаром не вымоешь. Из бесплатных услуг - лишь справка о прибытии поездов,
но это Косте не требовалось.
Он подошел к темному стеклу и, глядя в него, как в зеркало, разгреб
пятерней волосы. Скулы обросли клокастой щетиной - особенно Костю
раздражала растительность под носом. Еще неделя, и будут усы.
"Сейчас бы в ванну, - с томлением подумал он. - Вода зеленоватая, вся
колышется - залезть бы в нее и часа два отмокать". Он явственно ощущал
терпкий запах, разносившийся из его ботинок, но менять носки на грязных
ногах не имело смысла.
Он закинул за спину надоевшую сумку и профланировал вдоль ряда свободных
такси. Водители его не воспринимали, и он их - тоже. Что-то было потеряно
- что именно, Костя не знал, но понял это он почему-то только сейчас,
когда закончились деньги. Он мог бы придумать, куда идти, но основной
вопрос - зачем? - оставался неразрешенным.
Нуркина не найти, до Немаляева не добраться. Домой не вернуться. Поиски
иногородних членов черного списка также не вдохновляли. Что толку казнить
шестерок, если номер первый и номер второй живут и здравствуют?
Развернувшись и в сотый раз дойдя до ядовито зеленых "Жигулей", Костя
остановился. Под лобовым стеклом висела картонная табличка с
метафизической фразой "куплю все". Улыбчивый барыга в кожаных штанах
платил мало, но выбора не было. Константин порылся в сумке и извлек из нее
тряпку с Настиным золотом.
- Семьсот рублей, - предложил улыбчивый.
Ибсен Генрик
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Василенко Иван
Орловский Гай Юлий