Чтение 31–й страницы книги ~Тайна "Нереиды"~

- Я не желала Элию гибели, - Роксана вздохнула. - Я сообщала, что мы долго не продержимся, нам срочно нужна помощь.

- А зачем ты выдала Квинта?

- Откуда мне знать, зачем он отправился в Антиохию.

- Почему у подлецов всегда находится столько оправданий? - спросил Рутилий, раскидывая ногами по полу белье Роксаны.

- Давай спустим ее со стены, - предложил Неофрон. - Монголы либо сразу ее убьют, либо возьмут в плен и повеселятся. А потом погонят на стену во время штурма впереди.

- Это чудовищно, - возмутилась Роксана, еще не веря угрозе.

- А кто сказал, что мы добры к предателям? - ухмыльнулся Рутилий.

Только теперь Роксана поняла, что преторианцы говорят о стене и монголах вполне серьезно.

- Ты так не поступишь, трибун. Руфин сотрет тебя в порошок, - Роксана попыталась придать своему голосу твердости.

Рутилий расхохотался вполне искренне.

- Руфин никем не дорожит. Когда в человеке отпадает надобность, он выбрасывает его, как ненужную вещь, на свалку. К тому же у нас очень мало шансов вновь повстречаться с Руфином.

- Я знаю, что делать с этой тварью, - сказал Неофрон. - Ты позволишь?.. - обратился он к трибуну. Рутилий ничего не ответил и вышел из комнаты,

- Раздевайся! - приказал Стервятник. - Догола.

- Что ты хочешь? Переспать со мной? - Роксана постаралась улыбнуться как можно завлекательнее и принялась расстегивать фибулы.

Тот брезгливо скривил губы.

- Да мне противно до тебя дотронуться, тварь. Но другие-то не знают, что ты учудила, змея. Сейчас мы спустимся в казарму. И ты переспишь с каждым, кто пожелает. И сделаешь это страстно и нежно. Ты обрекла ребят на смерть. Так искупи хоть малость вины, доставь им удовольствие перед смертью.

Роксана уже сбросила куртку и тунику. Но услышав такое, прекратила раздеваться.

- Нет...- только и выдохнула.

- Да, крошка, да. Или я расскажу им все. И уж тогда не знаю, что они с тобой сделают. Разрежут на куски и сварят каждый кусочек в масле...

- Ты - подонок. И мстишь подло.

- Я не мщу. Я тебя перевоспитываю, как Ликург. Представь, ребята за минуту до смерти, вместо того чтобы проклинать, будут с нежностью шептать твое имя. Это чего-то да стоит. Постарайся, крошка.

- Элий бы не позволил...

- Да, Элий бы не позволил. Но он мертв. Идем, красавица. Голая ты очень даже ничего. Сисястая. И пердак отменный. Думаю, у тебя сегодня будет много работы.

Неофрон взял Роксану за локоть и повел из комнаты. В дверях она сделал попытку освободиться и ударила Неофрона в пах. Но преторианец ожидал подобного и успел сблокировать удар. Потом ухватил Роксану за волосы.

- Без фокусов. Я - хороший учитель, могу тебя заверить. Многих научил уму-разуму. - Он запрокинул ее лицо. - Неужели тебе не жаль этих мальчишек, которые добровольно согласились охранять Цезаря и умрут только потому, что тебе захотелось выслужиться? Неужели ни чуточки не жаль?

- Мне жаль, безумно жаль, клянусь... Я звала на помощь, я...

- Но себя-то жаль куда больше, так ведь? Ну что ж, придется поработать передком, коли голова работает плохо.

- Я не могу... не хочу...

- А они не хотят умирать. Но умрут, заплатив за чужие ошибки. А ты заплатишь за свою.

И Неофрон вытолкнул Роксану из комнаты.

- Тебя хочет видеть какой-то человек, трибун, - окликнул Рутилия Тит.

Из темноты выступила тщедушная фигурка, закутанная в драную тогу. В свете фонаря блеснула лысая голова.

- Я хочу тебе кое-что предложить, доминус... - льстиво обратился к трибуну Гней. - И прошу взамен немного.

- Что ты можешь мне предложить? - нахмурился трибун. - Запас гранат? Новые винтовки? Патроны? Что?

- Кое-что получше... - губы Гнея тронула улыбка. И трибуну она очень не понравилась. Очень.

- Но ты должен дать мне слово, что выполнишь мои условия, - прошептал Гней.

- Надеюсь, ты не попросишь сдать город.

- Нет, нет, трибун. Сам понимаешь, теперь поздно говорить о капитуляции.

- Тогда даю слово.

- Очень хорошо. Тогда слушай.

Глава 18

Игры Марса и Сульде

"Дольше медлить в Антиохии армия Руфина не может. Это похоже на предательство. Инцидент на играх служит лишним доказательством преднамеренного промедления. Сенатор Макций Проб сделал запрос в сенате касательно поведения императора. Создана специальная сенатская комиссия для расследования".

"Акта диурна", 3-й день до Ид июня <11 июня.>

Легионы выступили из временного лагеря под Антиохией. Армия двигалась плотной колонной. Казалось - огромное чудовище ползет по дороге. Печатали шаг легионеры Четвертого, Восьмого, Шестнадцатого Испанского. Сверкали серебряные орлы легионов, сигнумы когорт, стальные шлемы, накладные орлы на броненагрудниках. Было бы здорово вот так скорым маршем пройти до самого Нисибиса. Но нынче армия передвигается иначе. Солдат погрузят в вагоны и отправят на войну, как скот на бойню. Надо торопиться. Их ждал осажденный Нисибис. И мертвый Цезарь. Все шло как нельзя лучше.

"Даже слишком хорошо", - подумал император. Но Руфин всегда побеждает. Сначала - викингов, теперь - монголов. Он загонит варваров назад в степи, чтобы они никогда не посмели явиться под стены Рима. Криспина родит нового наследника. Главное, Элий больше не будет путаться под ногами. Все хорошо. Руфин еще крепок и полон сил. Он будет править долго. Он доживет до того дня, когда его сын снимет тогу-протексту и наденет тогу-гражданина. Его сын. Истинный Цезарь. Руфин даже исполнит желание Клодии. Как будто он гений и бог в одном лице. Он придет на помощь Элию. Но не спасет его. Не успеет.

Штурм начался на рассвете. Сначала заговорили пушки. Они били неостановимо, круша южную стену. Если б у Рутилия было достаточно людей, он бы приказал сделать вылазку и напасть на вражескую батарею. Но у него не было столько солдат. Из трех центурий он вряд ли мог набрать полторы, да и то почти все раненые. Нисибисцев он не считал. Они кое-как могли держаться на стенах, но в открытом бою их тут же сомнут.

Была, правда, еще "Нереида". Но и бессмертная когорта сильно поредела. К тому же эти странные вояки оказались не так хороши. Иногда Ру-тилию казалось, что они больше подставляются под стрелы, закрывая телами других, нежели сами убивают. Трибун все же решил послать две сотни из "Нереиды" на вылазку. Но "бессмертные" полегли, не добравшись до вражеских позиций. Оставалось ждать и надеяться, что Руфин подойдет прежде, чем падут стены. А Руфин должен прийти. Потому что теперь императору через своего тайного агента точно известно - Цезарь мертв.

Монголы вновь заставили пленных волочить тараны и пробивать брешь. Римляне их обстреливали, сбрасывали камни, лили смолу, как в древности, - снарядов у пушек не осталось, гранаты кончились. В дело шли бутылки с "коктейлем для Чингиса".

А потом монголы отступили. И вместо варваров на стены устремился разъяренный поток воды. Монголы на быстрых лошадях ускакали, бросив пленных на равнине. Водяной вал сбивал людей с ног, волочил за собой и кидал на стены. Вскоре вокруг Нисибиса бушевало настоящее море. Вода все повышалась. Рыжая пена кипела вокруг стен. Полуразрушенная кладка не выдержала и рухнула. В город, рыча по-звериному, хлынула вода. Поток нес деревья, ветки, обломки бревен и трупы людей и лошадей. Густая жижа, смешанная с землею, принялась растекаться по улицам.

- В крепость! - приказал Рутилий. - Отступаем! Римляне опередили поток всего на несколько мгновений. Ворота крепости Гостилиана захлопнулись. О синие изразцы бились рыжие волны. Вода урчала в узких протоках улиц, ломала двери, заливалась в окна. Рутилий смотрел несколько минут на сотворенный человеческими руками потоп. Потом обернулся к стоящему рядом Неофрону:

- Скорее в госпиталь. Скажи Кассию Лентулу, что час "X" настал. Скорее!

И он толкнул преторианца в спину.

Глава 19

Игры Марции

"Слухи, что Элий Цезарь погиб в Нисибисе, ничем не подтверждены".

"Акта диурна", 15-й день до Календ июля <17 июня.>

Летиция не верила. Ей говорили, но она не верила. Что бы ни пытались ей втолковать, она неизменно повторяла: "Еще нет". Он не умер. Она знает. Откуда - спрашивали ее. Знает - и все. Она будет ждать. Он вернется. Он был ранен, и он вернется.

Придет, обнимет, скажет:

- Летти, вот и я... Глупая. Ты плачешь? Он снился ей каждую ночь - как живой. Она упрашивала его приехать быстрее в Рим. Но Элий лишь загадочно улыбался в ответ. Неужели он не хочет к ней вернуться?!

Со всеми она говорила только о нем - со служанками, с охранниками, с сенаторами, что являлись к ней высказать сочувствие. Элий не умер. Такое не-возможно.

- Гет, ведь он не мог умереть? - спрашивала она в который раз своего странного охранителя.

- Не мог, - подтверждал бывший гений и вздыхал украдкой.

Криспина вернулась в Рим расстроенная и злая. Быстрое выступление Руфина и его не терпящий возражений приказ покинуть Антиохию привели ее в ярость. Одно радовало: качка вызывала непрерывную тошноту. Она подумала, что это хороший признак - она беременна. Но ступила на берег, и тошнота прошла. Проверилась на беременность. Ответ отрицательный.

Первым, кто явился на Палатин поздравить ее с возвращением, был Бенит. Он восхитился цветом ее лица (врал, конечно, она выглядела плохо), потом восхитился умной стратегией Руфина и пообещал, что сенат непременно дарует императору триумф после победы над монголами. Он говорил фальшиво и сладко, но с воодушевлением, и Криспина ему верила. Все-таки они родственники. Без императора Криспина чувствовала себя несчастной и одинокой на Палатине. Пизон тоже пришел. Строил какие-то грандиозные планы. Обещал отправиться в Антиохию. Но из. сенаторов никто не прибыл. Из членов Болаиого Совета - тоже. Криспине казалось, что все о ней забыли и считают ненужным посещать ее теперь, когда у нее родилась девочка, не имеющая права наследования, а Руфин отбыл в Месопотамию, из которой может не вернуться. Тяготы похода могут доконать его, как когда-то доконали божественного Траяна. Но Криспина еще всем докажет, что ее недооценили. Руфин вернется, и тогда... Тогда она со всеми посчитается.

Окруженная высокой оградой вилла ничем не отличалась от других вилл богатых колонистов Никополя в Новой Атлантиде. Та же пышная зелень, те же кованые ворота, привратник-метис в пестрой накидке и в соломенной шляпе у входа.

Марк Проб остановился у ворот, раздумывая: отдать письмо привратнику или подождать, надеясь на счастливый случай. Говорят, хозяйка любит пройтись пешком по тенистым аллеям Никополя. Тогда можно будет последовать за нею и...

Центурион с сомнением покачал головой. Нет, лучше письмо. Он отдал привратнику запечатанный пакет.

- Твоей хозяйке, - сказал кратко. - Срочно. Метис посмотрел с сомнением на гостя - пестрый плащ, соломенная шляпа. Лицо с орлиным носом и тонким ртом. За милю видно, что человек из Рима, несмотря на местные тряпки. Метис позвал помощника садовника и отдал тому пакет. Мальчишка убежал. Проб остался у решетки ждать. Маленький посланец вскоре вернулся и передал одно-единственное слово:

- Впустить. Ворота открылись.

Марция в белой просторной тунике ждала на террасе. Все так же хороша:

черные волосы волной стекали на плечи, сильно накрашенные глаза смотрели дерзко. Хозяйка пила кофе. Жестом указала гостю на плетеный стул. С террасы открывался вид на великолепный сад. Два белоколонных портика протянулись вдоль бассейна. На фоне яркой зелени мрамор казался ослепительно белым. Терраса была украшена копиями раненых амазонок, созданными когда-то на конкурс для храма Дианы Эфесской пятью знаменитыми ваятелями.

Где бы римлянин ни поселялся, всюду он строил портики и ставил статуи.

Центурион снял шляпу и уселся на плетеный стул.

- Что тебя привело сюда? - проговорила Марция задумчиво.

- Все то же дело. Я знаю имя насильника: Бенит Пизон. И я хочу, чтобы ты дала против него показания.

- Ты хочешь этого. А я не хочу. Что ж нам делать, а?

Проб не ответил на вопрос, огляделся. Заметил в углу бюст юной девушки, сделанный явно на заказ.

- Слышал, твои скульптурные портреты пользуются здесь большим успехом.

- У меня много работы, - сухо отвечала Марция.

- Неужели тебе никогда не хотелось поквитаться с Бенитом? Ведь он разрушил твою жизнь. Марция рассмеялась коротким смешком.

- Ты ошибаешься. Проб. Он мою жизнь немного подправил.

Центурион не ожидал такого ответа. Но его трудно было смутить.

- Элий любил тебя...

- И стоило мне исчезнуть, тут же женился на молоденькой дурочке. Или на ее деньгах, - прошипела Марция. На щеках ее зарделся румянец, и она сделалась еще красивее.

Проб понял, что привел неудачные аргументы.

- А тебе известно, что именно Бенит убил Александра Цезаря? У меня пока нет доказательств, но я это точно знаю. Подъем Бенита надо остановить. Если ты дашь показания, Бенита исключат из сената и отдадут под суд. Убийца не может заседать в курии.

- У меня нет претензий к Бениту. Посмотри, как я живу. Прекрасный дом.

Великолепный сад. Толпа слуг, немного ленивых, но достаточно угодливых.

Любовник, красивый как бог. Что еще может пожелать женщина?

- Ты должна помочь остановить Бенита. Должна сделать это ради Рима.

- Да? - Она рассмеялась. Неприятный, искусственный смех. Раньше она так не смеялась. - А без моей помощи Риму никак не справиться? А с чего это я должна? Разве Рим защитил меня, когда я нуждалась в его защите? Разве ты. Проб, подумал обо мне, когда со мной стряслась беда? Ты подумал, как мне плохо? Как тошно? Что я одинока, подумал об этом? Нет, ты думал о своей пресловутой истине и о том, как выгородить Цезаря из этой истории. Главное - высшие интересы! Как ты обрадовался, когда понял, что я лгу!

- Это не так...

- Так! Ты давил на меня вместо того, чтобы по-человечески мне помочь. А теперь ради каких интересов Рим оставил Элия и его людей умирать под градом варварских стрел? Они тоже ждали помощи Рима, и Рим их предал! Если Рим так ослабел, что не может справиться с одним подонком без помощи одной слабой женщины, то пусть Рим достается в награду Бениту. Бенит и Рим - они друг друга достойны. И Элий достоин своей глупышки-жены. И героической бессмысленной смерти. И ты достоин своей мерзкой работенки. А я достойна этого дома, этого сада и любовника без мозгов, зато с огромным фаллосом... - Она задохнулась. - Все получают то, что заслужили. И Рим тоже получит свое. Так что возвращайся домой, не трать здесь время понапрасну.

- Смерть Элия на совести Руфина. Сенат уже начал расследование.

- Мне от этого не легче, - едва слышно выдавила Марция и отвернулась.

Центуриону показалось, что на ресницах ее повисли слезы.

- Если бы Элий был жив, он бы попросил тебя выступить против Бенита, - попытался настоять на своем Проб.

- Но он умер... - Марция поспешно мазнула платком по глазам. - И попросить некому. Прощай. - Она закусила губу, потому что губа предательски дрожала.

Глава 20

Игры фаната

"По неподтвержденным пока данным Нисибис пал. Гай Элий Мессий Цезарь погиб вместе с остальными. Рим погружен в траур".

"Акта диурна", 13-й день до Календ июля <19 июня.>

Стены Нисибиса появились на фоне бледного выгоревшего неба. Разрушенные зубья могучих некогда укреплений напоминали предсмертный оскал. Черные точки неостановимо кружили над разрушенной крепостью, и не сразу Руфин понял, что это падаль-щики слетелись со всех сторон драть щ. куски мертвечину. Густой, тягучий знойный воздух дрожал над раскаленной степью. Войска остановились. Кричали птицы. И выли собаки. На все голоса.

- Мне это не нравится, - сказал Гимп, откидывая с лица платок.

- Мне тоже, - отозвался его напарник, молодой смуглолицый араб.

- Пойдешь туда? - Гимп кивнул в сторону Нисибиса.

- А почему бы и нет?

- Я бы не пошел...

"В этом городе не может быть живых", - подумал Гимп.

Десяток всадников из разведки Четвертого легиона двинулся к городу. Ноги лошадей вязли в тине. Равнина перед городом превратилась в болото. Под жаркими лучами солнца черное месиво парило. Воздух колебался, создавая миражи, один другого отвратительнее. Неожиданно едущий впереди всадник ушел с головой в. липкую жижу. Остальные кинулись ему на помощь. Но сначала выудили не легионера, а раздутый труп, потом несколько бревен и наконец облепленного грязью товарища. Лошадь так и не нашли.

- В этой яме мог бы утонуть даже слон, - выплевывая грязь, сообщил данные разведки легионер. - Кто-нибудь знает, где дорога?

Никто не знал. Повсюду валялись трупы людей и животных. На солнце трупы раздулись чудовищными черными бурдюками. Стоявший на возвышенности город казался необитаемым. Нигде не видно было ни одного варвара. Похоже, что римская армия опоздала.

Руфин не стал подходить к Нисибису. Не разбивать же лагерь на этом мерзком поле! Даже в своей палатке император не мог укрыться от нестерпимой вони. Опасались нападения с тыла. Конница напрасно рыскала в округе - никаких следов варваров. Несколько обезумевших крестьян, ободранных и грязных, прятались в норах под землею, как крысы. Но ничего толком они рассказать не могли.

Скавр подлетел на черном от пота жеребце к императорской палатке, вздернул руку в приветствии.

- Разведка вернулась. Город разорен и мертв. Никого. Ни единой души.

Только трупы. У большинства отрублены головы и сложены в кучи. Мужские, женские и детские отдельно. Римлян не нашли. Ни живых, ни мертвых.

Руфин нахмурился.

- Это невозможно. Они должны быть там. Хотя бы мертвые...

- Может, их захватили в плен? - предположил Скавр.- Рутилий приказал сдаться, и монголы их пощадили, надеясь на богатый выкуп?

- Может и так. Но все не могли остаться в живых. У преторианцев были большие потери. При таком длительном штурме не могло не быть. - Он сам подивился, как легко говорит об этом. Столько времени делал вид, что ничего не знает, а теперь... - Недопустимо оставлять трупы наших граждан на растерзание стервятникам. Вели обыскать развалины. Они там. ВСЕ...

"И Элий там", - уговаривал себя Руфин. Да, Цезарь непременно там, среди руин, с пробитой стрелою шеей, смотрит в небо остекленевшими глазами. Нет, уже не смотрит - стервятники давным-давно выклевали глаза.

Руфин уже хотел войти в палатку и немного отдохнуть, но будто из-под земли перед ним возник человек в белой перепачканной одежде разведчика Четвертого легиона. Лицо замотано белым платком, видны лишь горящие черные глаза. Странные глаза - как будто молодые, но кажется, что их обладатель знает все тайны на свете.

- Надо отойти от Нисибиса. Здесь плохое место, - сказал человек в грязном балахоне и тревожно оглянулся.- Здесь нельзя оставаться... нельзя...

Он был близок к панике.

- А что думает Скавр по этому поводу? - поинтересовался Руфин.

И понял, что Скавр ничего не думает - префект претория во главе первой когорты направлялся к разоренному Нисибису;

- Я из разведки, - хрипел незнакомец - голос у него был странный, каркающий, будто простуженный. - Здесь нельзя оставаться. Немедленно уходим!

Что-то в его тоне убедило Руфина. А может, и не тон незнакомца, а вонь, исходящая от покрытой тиной и трупами равнины, подействовала убеждающе. Неведомо, какая зараза таилась в этом новоявленном болоте. Император подозвал префекта лагеря и отдал приказ отойти от Нисибиса и разбить лагерь в другом месте. Человек в белом уже вскочил на коня, и бил его пятками и рвал повод. Он как будто обезумел от страха. Солдаты, только что начавшие обустраивать лагерь, ругаясь, разбирали палатки и вновь строились в центурии. Нет ничего хуже, чем менять только что отданный приказ. Но Руфин верил странному разведчику. А тот вновь очутился рядом и ухватил за повод императорского жеребца.

- Беги, Руфин. Вместе с остальными ты не успеешь. Беги. Спасись один. У тебя есть шанс.

Гони коня! Скорее.

- Я не убегу, бросив войска.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Незнакомец прорычал что-то нечленораздельное. В его хриплом голосе было нестерпимое отчаяние.

- Кто ты? - спросил Руфин.

- Я - гений Империи. Бывший гений. Теперь я - Гимп. Я бессмертен и смертен одновременно.

- Чего ты боишься?

Гимп в отчаянии замотал головой:

- Не знаю, Август, клянусь водами Стикса - не знаю. Но нас ждет что-то страшное. Беги!