Чтение 31–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Невидимым – нет. Но я могу стать малым.

– Стань.

– Вот так?

По залу заметалась святящаяся мошка, вроде светлячка, только поярче. Я сказал с удовлетворением:

– Прекрасно. Лезь в карман, чтобы не видели, а я оседлаю своего Зайчика…

Голос элементаля, несмотря на размеры, ничуть не изменился, разве что звучит почти в самом ухе:

– Господин, если пожелаете…

Я прервал:

– Да брось ты это «господин»! Я же сказал, что ты – свободен. Остались только чиста технические моменты. Решить их – дело времени. И некоторых усилий, понятно.

– Нет, – раздался голос элементаля, – вы господин. Я могу к вам обращаться только как к господину, имеющему надо мной полную власть.

– Ладно, – сказал я, – это всего лишь слова, декорация. И – недолго. Пойдем…

Я сделал пару шагов, светящаяся мошка пронеслась впереди, описала красивую петлю.

– Господин… я мог бы, если пожелаете, доставить вас гораздо быстрее…

Я обернулся. Мошка выросла до размеров летучей мыши, я не видел крыльев, но для элементалей, как понимаю, это не важно. Я поколебался, сказал:

– Слушай, как я слышал, с вами нужно очень четко и точно формулировать желания. А то вы вроде бы и выполните все, но в то же время… Скажем, доставишь меня к этой церкви, но по дороге у меня оторвется от ускорения голова… Ладно, ты и голову притащишь, но – отдельно от туловища. Так что знаешь, давай сам следи за точностью, ведь я в самом деле даю тебе свободу, иначе за каким хреном мне тащиться на ночь глядя к деревенскому… даже не деревенскому, а вообще катакомбному священнику?

После паузы он сказал измененным голосом:

– Я все сделаю правильно, господин. Да, у меня возникала такая мысль, я ненавижу людей, но ведь талисман все равно окажется в их руках! И будет ли новый господин лучше?.. Я доставлю вас в целости и сохранности.

– Тогда поехали, – сказал я. – Давай не спи! Неужели я и эту ночь не высплюсь? А я так люблю поспать…

Мир заколебался, стены изогнулись, поплыли странными потеками. Все вдруг стало в синеватых тонах, в следующее мгновение на меня метнулась стена, я инстинктивно сжался, но стена исчезла, словно я проскочил сквозь столб дыма, внизу замелькали костры, исчезли, сплошная чернота, над головой звездное небо… странное, лиловое, с длинными темно-синими нитями, едва различимыми на черном фоне, а еще странные вспыхивающие огоньки…

Снизу стремительно приближается земля. Я задержал дыхание, напрягся, однако подошвы коснулись поверхности почти нежно, мир потерял неземной оттенок, синеватая пленка отодвинулась и собралась в призрачную фигуру. Слева к небу поднимается черная, как душа предателя, стена, а справа раскинулся простор, накрытый звездным куполом. В чистом ночном воздухе одни звездочки игриво перемигиваются разными цветами, другие смотрят холодно и бесстрастно, намекая, что они намного дальше, чем кажутся.

– Здорово, – сказал я искренне, – скажи, вон те звездочки, что мигают, это квазары или квазаги?

Элементаль молчал, я чувствовал, что он смотрит в небо, затем прозвучал тихий голос:

– Это и есть… наши…

Он сказал что-то еще, но я не понял ни одного слова. Только осталось чувство чего-то огромного, пугающе грандиозного, под ногами как будто разверзлась звездная бездна, в которую вот-вот упаду.

– Скажи, – спросил я, – а что такое… место, куда ты вернешься?

Призрачная рука указала в небо.

– Это океан… Я растворюсь в нем… А когда вот так… каплей… это больно, это страшно, это мучение…

– Тогда не будем медлить, – сказал я.

Он собрался в светящийся шар, я шагнул за ним к стене. Черный зев ведет вовнутрь, я громко позвал:

– Эй, хозяин!.. Есть кто-нибудь?.. Я пришел с миром, именем Пречистой Девы Марии!

Элементаль собрался в светящуюся точку и завис под самым сводом. Стены в неживом свете выглядят еще страшнее и враждебнее, чем обычно. Я прислушался к оглушающей тишине, хотел, уже покричать снова, однако зашаркало, закряхтело, в темноте пещеры заблистал красный свет факела, показалась невысокая согнутая фигура.

Я отступил из пещеры под звездное небо, выждал, из темного входа появилась человеческая фигура. Луна светит в спину, я видел только блестящие плечи и капюшон, лицо остается в тени.

– Стойте там, – раздался слабый, но твердый голос, – где стоите, демоны!.. Вам не войти в святую церковь!

Я успокаивающе вскинул руки.

– Расслабься, святой отец. Я свой.

Человек подошел ближе, Элементаль зашипел и попятился. В другой руке священник держит большой, поблескивающий металлом крест. Он выглядел бесстрашным, когда взглянул снизу вверх в мое лицо.

– Свой не летает в объятиях демона.

– Это просто конь, – сказал я успокаивающе и понял, что ляпнул глупость. – Временный конь. Святой отец, я паладин Ричард Длинные Руки. Здесь еще не слыхали обо мне?.. Ну что за глушь! Вот уж не думал, что еще есть такие дикие места. Короче говоря, нам нужно помочь этому бедному существу…

Священник подошел ближе, элементаль сжался и попятился от сжигающего жара креста.

– Бедному? – переспросил священник. – Кто здесь бедный?

Луна вышла из-за тучки, я рассмотрел худое, изможденное постами и ночными бдениями лицо. Хорошее лицо, мне нравятся люди с такими вот открытыми и бесстрашными лицами. И хотя они долго не живут ни в моем мире, ни в этом, но они – соль и совесть мира.

– Вот он, – указал я пальцем, – бедный. Видите, какой худой, насквозь видно! Святой отец, нам нужна святая вода… а еще нужно, чтобы вы прочли нужные молитвы над этим нечестивым талисманом. Вот он, видите, какая мерзость? Это лишит его силы, понимаете?

Он с отвращением всмотрелся в талисман на моей ладони, но прикасаться не стал, покачал головой.

– Признаться, нет.

Я указал на съежившегося элементаля.

– Видите, бедное животное страдает? Сейчас, правда, еще и от вашего креста, но эту исцеляющую муку готов перетерпеть. Куда больше страдает, что вынужден приносить страдания людям, подчиняясь колдуну. Теперь врубаетесь? Наша с вами задача, святой отец, помочь этому бедному существу покинуть наш ужасный мир и вернуться в свой родной ад.

Священник заметно обалдел, но, что понравилось, быстро опомнился, что значит живет не в православии, где попы совсем обленились, а на переднем крае воинственного католицизма. Может быть, уже чует спинным мозгом зарождение протестантства.

– Как, вы говорите?.. Святая вода у нас отыщется, молитвенник тоже есть… но какие молитвы?

Я повернулся к элементалю.

– Можешь подсказать?.. Ах да, что это я… Устал, как собака. Святой отец, надо будет простым перебором. Или положимся на вашу интуицию.

Он перекрестился.

– Господь подскажет.

– Да, надеюсь… Увы, мы так закоснели в своем безверии, что когда говорим с Богом, называем это молитвой, а когда Бог с нами – шизофренией. А ведь надо больше доверять своему внутреннему голосу, даже если он посылает иной раз… Пойдемте, святой отец, в вашу келью… А ты, морда, сиди и жди!

Трава шелестела и цеплялась за ноги. Вход зарос травой по пояс, но когда обошли церквушку, там оказалась боковая дверца. Священник отворил, пропустил меня вперед, тут же вспыхнул свет. Я изумленно огляделся, но священник отмахнулся.

– Не спрашивайте. Не знаю, так всегда было. Я не первый здесь священник. Простите, у меня есть серьезное сомнение, что вы не совершаете серьезную ошибку. Я имею в виду, если этот демон получит свободу, разве он не станет опаснее?

Вообще-то мужик прав, мелькнуло у меня, хоть и поп, колдун все-таки держал элементаля в узде…

– А что мы можем? – спросил я. – Отдать талисман человеку благочестивому и добродетельному?

– Ну, возможно, так лучше…

– Но Господь против рабства, – напомнил я.

– Однако человеку служат кони, коровы, овцы, собаки, – напомнил он. – Человек вправе распоряжаться всеми, у кого нет души!

Я запнулся на миг, развел руками.

– Вы правы, святой отец… Однако животные не ведают, что они в рабстве у человека. Да и, честно говоря, при человеке всем жить лучше, чем в дикости. А это существо страдает! Оно знает вкус свободы, оно выдрано из своего привычного мира, ему здесь… как… нам бы с вами оказаться голыми зимой в лютую вьюгу!

Глава 10

Священник заколебался, оглянулся на прозрачную фигуру, по ней медленно и печально переливаются блестящие волны, словно колышется огромная капля ртути.

– Опасно…

– Я знаю, святой отец.

Он сказал строго:

– Мы рискуем не только своей жизнью, сын мой.

– Знаю, – повторил я. – Однако… это моральный выбор, перед которым постоянно ставит наш Господь человека, дав ему свободу воли… Мы должны так поступить, даже если это уничтожит нас.

Он вздохнул, плечи поникли, некоторое время шептал нечто под нос, я уловил архаичную латынь, наконец вздохнул еще глубже.

– Ты прав, сын мой. Мы должны отпустить это… существо. Вот книги со священными текстами, давайте искать.

Книг в самом деле многовато, я некоторое время просматривал, откладывал, а когда осталось не больше десятка, за спиной раздался голос священника:

– Полагаю, это здесь.

Он держал в руках объемистый том, но в глазах было сомнение. Я поинтересовался:

– Как узнаем, что это та самая молитва?

– Наверное, – сказал он, – надо читать и смотреть, как он себя чувствует.

– Соображаете, святой отец, – одобрил я. – Но так как его сюда не затащишь, придется нам идти в ночь. Хотя бы дождя не было, а то с севера такие тучи…

Он пошел к дверям, обернулся.

– У меня слабые глаза. И при ярком свете плохо различаю буквы.

– Свет будет, – заверил я.

По ту сторону порога ночь все холоднее, подул недобрый ветер. Элементаль почему-то раздулся, став ростом почти с дерево, а формой напоминает приплюснутую каплю. Я мысленно сотворил яркий огонек, и сразу же без всяких усилий яркий шарик взвился и завис над священником, освещая его лицо и книгу.

Он ахнул, перекрестился одной рукой, прижимая книгу к груди, но шарик не исчез, я сказал громко:

– Святой отец, разве это не знак, что вы можете читать книгу и в ночи?

– Да, – сказал он торопливо, – теперь я вижу, что поступаем правильно…

Я вытащил из-за пазухи талисман, показал священнику. Тот нахмурил лоб, осмотрел с обеих сторон, поскреб пальцем выдавленные буквы. Со стороны элементаля раздался болезненный вскрик.

– Прости, – сказал священник с раскаянием. – По неразумению… Значит, сперва святой водой, потом читать молитву?

– Да, святой отец. Пожалейте это редкое животное.

Священник выудил из складок широкой сутаны небольшую фляжку. Я взял талисман и держал на ладони, а он зубами вытащил деревянную пробку, осторожно уронил пару капель на талисман. Там зашипело, взвились дымки. Элементаль закричал в агонии. Я обернулся.

– Тебе больно?

– Продолжай, – вскрикнул он. – Освобождение через боль…

Священник молча плеснул струей, я поворачивал талисман, чтобы окропило весь, элементаль вскрикнул еще пару раз, затем вздохнул с явным облегчением.

– Да, я на треть свободен…

– Сейчас будешь на две трети, – пообещал я. – Святой отец, приступайте ко второй фазе операции.

Священник раскрыл книгу, а я хлопнул себя по лбу.

– Читайте по первой фразе каждой молитвы!.. А элементаль пусть скажет, когда что-то почувствует. Слышишь, парень?

Голос элементаля оставался таким же сухим и безжизненным:

– Да. Начинайте.

Священник заговорил медленно, с чувством, увлекся, я кашлянул и показал взглядом, что эта молитва ни к черту, в смысле мимо, он кивнул, ничуть не обидевшись, перевернул страницу и начал читать вторую, после первой фразы снова перелистнул и прочел несколько слов из третьей.

Я внимательно наблюдал за элементалем. На восьмой или на десятой он вскрикнул, призрачное тело выгнулось, по нему прошли волны, словно в пруд бросили камень.

– Есть! – вскрикнул я. – Святой отец, не останавливайтесь, не останавливайтесь!..

Священник продолжил окрепшим голосом, элементаль вытянулся в струнку и мелко-мелко вздрагивал. Когда священник закончил звонким «Аминь», элементаль как будто вздохнул, выпрямился, словно сбросил с себя тяжесть.

– Я почти свободен… Я почти свободен!

Я повернулся к священнику.

– А есть место, где я могу бросить талисман в горн и расплавить?

– Есть, – ответил священник без колебаний. – Рядом с моей церковью заброшенная кузница. Там жил мой добрый прихожанин, но после его смерти семья снялась и ушла в город… там остались все инструменты.

– Главное, чтобы уголька хватило.

Предполагалось, что все сделаю я, такой молодой и здоровый, но я так неумело сгребал угли, что священник сам разжег горн, мне доверил только качать мехи, а когда угли раскалились докрасна, бросил на них талисман.

Элементаль кричал от боли тонким, как бензопила, голосом, но талисман медленно растекался, и, когда последние буквы стекли, за нашими спинами раздался хлопок, разом потемнело. Священник вскрикнул:

– Он исчез!

– Мы – молодцы, – согласился я.

Он все еще настороженно водил головой из стороны в сторону. Я прислушался, везде абсолютная тишина.

– Слава тебе, Господи… – проговорил священник и перекрестился. – Он сейчас на пути, надеюсь, в свой мир. И пусть там для нас ад, но если для него море расплавленной лавы… родная купель…

Я кивнул.

– Святой отец, вы удивительно прозорливы. Не поверил бы, что человек в такой глуши может развить в себе такое понимание… Впрочем, наши святые отцы изрекли однажды, что мудрость приходит только из глухих сел, а в городах всего лишь получает огранку. Вы сегодня сделали на редкость доброе дело. Он сейчас воссоединился…

– Воссоединился?

– Да. Они существуют как… вы назвали это океаном расплавленной лавы… аналогия очень близка. Там они в блаженном бессознательном состоянии счастья. Но наши колдуны, создавая такие талисманы, научились зачерпывать… или вырывать из того океана отдельные капли и переносить сюда, в наш мир… Здесь эти капли и есть демоны. Понятно, что он не стал задерживаться даже на миг…

Я повернулся спиной к кузнице, свистнул. Священник вскинул брови, я успокаивающе улыбнулся. Через несколько минут послышался треск падающих деревьев, в нашу сторону ударила волна сжатого воздуха, и через мгновение перед нами появился, словно прямо из воздуха, огромный черный конь.

– Это мой, – объяснил я замершему священнику. – Пора возвращаться, святой отец. Надеюсь, нам это дело засчитается как доброе.

Священник вздрогнул, перекрестил меня, затем отдельно – коня, но тот не вспыхнул и не исчез, сказал торопливо:

– Но я на всякой случай проведу остаток ночи в покаянии и разговорах с Господом. Правильно ли мы поступили?

Я вставил ногу в стремя, вдруг полянку перед церковью озарил неземной свет, словно разом вспыхнули десятки неоновых ламп. Перед священником возник элементаль, священник пискнул, отступил и сел на задницу. Элементаль был огромен, светился мощью, в его огромных, как стволы дерева, руках потрескивал большой сундук.

Священник тупо смотрел, как призрачное существо опустило сундук у его ног.

– У вас это ценится, – произнес элементаль шелестящим голосом, но теперь в нем слышалась мощь урагана. – Примите…

– Гм… кхм… – проговорил священник. Элементаль повернулся ко мне.

– А вы, благородный… просто примите мое спасибо. Ибо все другое, как я понимаю, лишь оскорбит человека вашего положения.

Я отмахнулся.

– Пустое! Счастливой дороги! Прими извинение за всех людей.

Он быстро уменьшился, превратился в светящуюся точку и пропал. Священник всхлипывал и крестился. Я подошел к сундуку, крышка искусно отделана золотом и украшена драгоценными камнями. Заскрипела, с неохотой открывая содержимое, я удивленно присвистнул.

Священник спросил слабым голосом:

– Что там?

– Элементаль слишком долго пробыл рабом у людей, – сказал я. – Усвоил, что именно большинство людей ценит больше всего. Надеюсь, святой отец, вы сумеете употребить эти сокровища на благое дело.

Священник смотрел на окованный золотом сундук с опаской и недоверием. Золотые монеты старинной чеканки, драгоценные камни, украшения из неведомых металлов, если это металлы…

– Надеюсь, – ответил он с сомнением. – Однако, если вы не против, я трижды освящу это золото. Неизвестно, сколько людей убито, ограблено, замучено, чтобы собрать такую кучу.

– Да, конечно, – согласился я. – Во всяком случае, это снимет часть тяжести с души.

Он впервые улыбнулся.

– Сын мой, – произнес он кротко, – все молитвы нужны только нам самим, а не Богу или каким-то вещам. Так как, говорите, вас зовут, удивительный человек?

– Ричард Длинные Руки, – повторил я и добавил честно: – Знаете, святой отец, скажу честно, мне малость обидно, что он мне только «спасибо». Все-таки я его на свободу отпустил! А мог бы… эх… Так что не такой уж я и… замечательный. А так нагреб всего, что уже из рук валится, но все равно хапаю, что плохо лежит… А как ваше имя, преподобный?

– Отец Велизарий, – ответил он. – В миру был известен как Этьен Шарле.

– Свидимся, отец Велизарий!

– Благослови тебя Господь, сын мой.

На востоке заалел край неба, когда копыта Зайчика простучали по мосту перед воротами. Сверху удивленно вскрикнули, решетка заскрипела, поднимаясь, я въехал, как и подобает знатному рыцарю, гордо подбоченившись и слегка откинувшись всем корпусом. Навстречу не вышел, а выбежал Мартин. По-прежнему в железе, но без шлема, я видел растрепанные волосы и вытаращенные глаза.

Я помахал рукой и спросил участливо:

– Похоже, ты так и не выспался, Мартин?

Он посмотрел на меня дико.

– Сэр Ричард!.. Как вы это сделали?

Я сказал виновато:

– Что, Зайчик выломал дверь? Он мог не запомнить, с какой стороны ворота…