Это единодушие Дмитрий Александрович чувствовал во взглядах князей и воевод, устремленных на него, в готовности ринуться в бой по первому его слову. «Хорошо! Хорошо-то как! – подумал молодой князь. – Всегда бы так, единым сердцем!»
За падающим снегом не было видно, как выстраиваются полки. Но Дмитрию и не нужно было этого видеть. Он знал, что воины занимают привычный, бесчисленными сечами выверенный боевой строй: посередине, в челе, новгородское пешее ополчение, а справа и слева от него – крылья конных княжеских дружин.
Таким строем великий князь Александр Ярославич Невский разгромил немецких рыцарей на льду Чудского озера: дал их «железной свинье» увязнуть в центре и ударил конницей с боков! Он, Дмитрий, повторит эту военную хитрость…
«Но нужно ли повторять? – внезапно подумал Дмитрий. – Рыцари ждут повторенья. Урок Ледового побоища не мог пройти для них даром. Лучше удивить врага новой хитростью. А удивить – наполовину победить! Так, кажется, передавал большой воевода Иван Федорович отцовский завет? Немцы ждут удара справа и слева… Пусть ждут! А мы ударим с одного бока, но сильнее! А с другой стороны только для вида нападем, чтобы рыцарскую конницу оттуда враг на помощь не смог привести. Так и решу…»
Дмитрий Александрович обернулся к князьям, ждавшим его приказания:
– Ты, Святослав, переводи свои дружины на правое крыло. И ты, Довмонт, там же с псковичами встань. И сам я на правом же крыле буду. А ты, Михаил, останешься на левом крыле с одной своей дружиной. Только растяни ее пошире, пусть не догадаются немцы, что там лишь малая часть войска…
Князья недоуменно переглянулись. Не было такого раньше, что надумал переяславский князь?
Только Довмонт сразу понял замысел Дмитрия:
– А ведь верно! Не ждут немцы, что мы одним крылом на них навалимся!
– Удивим немцев! – поддержал псковского князя тысяцкий Кондрат.
Князья заторопились к своим дружинам.
Отъезжая, Довмонт еще раз ободряюще сказал Дмитрию Александровичу:
– Верно задумал, князь!
Дмитрий, улыбнувшись, помахал ему рукой. Приятно было это понимание и дружеское расположение, прозвучавшее в словах псковского князя. Мил Дмитрию псковский князь, мил… О таком товарище Дмитрий мечтал с детства. Но все это после, после… А сейчас к полкам – светает…
Русское войско стояло вдоль берега реки Кеголы, лицом к приближавшимся немцам.
Снегопад кончился. Ветер уносил на север, к Варяжскому морю, сизые клочья утреннего тумана. Стали видны кусты на другом берегу реки, чернела полоска леса вдалеке, а между лесом и берегом – изготовившаяся к бою немецкая рать. Белые стяги с красными и черными крестами лениво полоскались над неподвижным строем рыцарской конницы.
Медленно тянулись минуты. Немецкое войско не двигалось с места. Со стороны Раковора доносился торжествующий рев труб и колокольный звон – горожане радовались подмоге.
– Чего ж они стоят? Чего ждут? – обеспокоенно спрашивал воевода Федор. – Может, биться не хотят?
– Может, и вправду не хотят, – сказал вдруг Дмитрий. – Пока немецкое войско у нас за плечами, к Раковору приступать нельзя. Видно, немцы без боя задумали оборонить город. А сражаться опасаются. После Ледового побоища и взятия Юрьева спеси у них поубавилось! [В 1262 году.]
Русские полки медленно двинулись через реку навстречу врагу. На перестрел от рыцарского войска Дмитрий приказал остановиться.
Рыцарский строй, отсвечивавший железом доспехов, оставался неподвижным. Впереди конных рыцарей, составив вплотную большие черные щиты и выставив длинные копья, вытянулись в сплошную линию пешие немецкие латники.
Дмитрий ждал атаки немецкой «железной свиньи».
С наступавшими немцами новгородцы биться умели. Нужно было только сдержать их первый, самый страшный натиск. Потом сомкнутый строй рыцарской конницы рассыпался, закованные в железо неповоротливые всадники тонули в толпе новгородских ополченцев, а крылья русских конных дружин завершали разгром…
Но сейчас немцы стояли неподвижно.
Нападать первыми на их железные ряды было то же, что прорубать мечом крепостную стену. Даже лошади были закованы в броню.
Туловище и руки рыцаря защищала кольчуга, а поверх кольчуги – латы. На ногах – железные сапоги. Шею прикрывал кольчужный капюшон, спускавшийся на грудь.
В кованом рыцарском шлеме прорезались только узкие щели для глаз и дыхания. Попасть стрелой в эти щели можно было только случайно. У каждого рыцаря – щит, длинное тяжелое копье, меч, кинжал, боевой топор. Мечи и кинжалы привязывались к широкой рыцарской перевязи ремнями, чтобы не потерять оружие в бою…
Воевода Иван Федорович, перечисляя как-то молодому Дмитрию предметы рыцарского вооружения, дважды загибал все пальцы на обеих руках. Непомерной тяжестью давили доспехи на плечи рыцаря. Выбитый из седла, он уже не мог без посторонней помощи влезть на коня. В немецких замках у ворот строили помосты со ступенями, и только с этих помостов рыцари садились в седла. Неповоротлив рыцарь в бою, если оторвать его от строя, окружить со всех сторон.
Но сейчас перед русским войском стояла сплошная железная стена…
Стрелы русских лучаиков ломались, ударяя о доспехи и щиты врага. Немецкие же стрелы, которые пускали из-за спин своих пеших ратников арбалетчики, [Арбалет – метательное оружие, состоявшее из лука и ложа с прикладом. Тяжелые железные стрелы арбалета имели большую убойную силу.] пронизывали легкие русские кольчуги. Особенно большие потери были в новгородском ополченье: кольчуги и железные нагрудники не все ратники имели…
Падали на снег русские воины, орошая его кровью.
К Дмитрию подъехал князь Довмонт:
– Нельзя так стоять! Побьют ратников без толку!
Дмитрий сердито оборвал его:
– Сам вижу, что стоять худо! Но и идти на копья – не лучше!
А тяжелые арбалетные стрелы летели и летели из немецкого строя, находя новые жертвы…
«Удивить – значит победить! – билась в голове Дмитрия настойчивая мысль. – Удивить… А что, если…»
И Дмитрий подозвал воеводу Федора:
– Поспеши в обоз. Скажи мастеру Тогалу, чтобы привез на этот берег пороки. Да каменных ядер возьми побольше! Потревожим рыцарей!..
Федор быстро справился с поручением. Вскоре через головы новгородского ополченья полетели тяжелые каменные ядра, сбивая с коней рыцарей, проламывая латы, калеча лошадей.
Рассыпалась сплошная линия щитов впереди рыцарской конницы. Пешие немецкие латники, бросая копья, попятились назад, торопясь скрыться за спинами всадников.
И не выдержали немцы!
Взревели, возвещая атаку, боевые рожки. Двинулась вперед на новгородский лицевой полк железная немецкая «свинья».
Князь Дмитрий, сын Невского, навязал немецким военачальникам свою волю, повернул по-своему ход битвы!
С оглушительным лязгом оружия и воинственными криками рыцарская конница врезалась в строй новгородского ополчения. Попятились новгородцы под страшным напором. Все дальше и дальше, разрезая их строй, пробивался немецкий железный клин.
Всадники в рыцарских доспехах, мерно поднимая и опуская тяжелые мечи, плыли над головами пеших новгородских ратников, как черные варяжские ладьи по бурным волнам. И, как ладьи, тонули в волнах новгородского ополченья.
На помощь новгородцам Дмитрий Александрович двинул с левого крыла немногочисленную конную дружину князя Михаила Тверского.
Как и ожидал Дмитрий, это не было неожиданностью для немцев. Отряд рыцарей, прикрывавший фланг немецкого войска, неторопливо выехал навстречу тверичам и задержал их. Дружинники князя Михаила отчаянно рубились, но прорваться через заслон не могли.
А к месту схватки уже спешили другие рыцарские отряды. Еще немного, и тверичи будут смяты.
Дмитрий оглянулся.
За его спиной плотными рядами стояла заждавшаяся переяславская рать. Правее ее – конные дружинники князя Довмонта, отличавшиеся от остального русского войска темным цветом доспехов: на псковичах были и литовские, и шведские, и немецкие панцири. А еще дальше, на самом краю, застыли в ожидании владимирцы князя Светослава.
Вот она, прибереженная сила, которая переломит ход сражения!
Дмитрий снял остроконечный позолоченный шлем, торжественно перекрестился, кивнул воеводе Федору:
– С богом! Вперёд!
Взметнулось голубое переяславское знамя.
Повторяя сигнал, поднялись стяги псковских и владимирских полков.
Русская конница устремилась вперед, нацелившись в бок рыцарскому войску. Древний воинский клич: «Русь! Русь!» – прогремел над полем битвы.
Впереди конницы мчался с мечом в руках Дмитрий. Почти рядом с ним, отставая лишь на половину лошадиного корпуса, – Довмонт Псковский.
Спохватившись, немецкие воеводы начали поворачивать рыцарей навстречу русским всадникам. Но – не успели. Дружинники Дмитрия, Довмонта и Святослава с налету врубились в немецкий строй.
Все смешалось.
Битва распалась на множество яростных единоборств. Перед каждым русским витязем был свой противник: или рыцарь в латах с длинным прямым мечом, или оруженосец в кольчужном доспехе с секирой и кинжалом, или конный лучник-кнехт в круглом железном шлеме.
Сам Дмитрий схватился с рыцарем. Перегнувшись в седле, князь ускользнул от сокрушительного удара рыцарского меча, наотмашь рубанул по железному, украшенному перьями шлему. Рыцарь удержался в седле, попытался было снова напасть, но подоспевший телохранитель Дмитрия свалил его ударом боевого топора.
А Дмитрий уже рубился с другим рыцарем.
Обгоняя князя, продвигались переяславские дружинники. Теперь Дмитрий видел впереди только их спины, поблескивавшие железом кольчуг.
Подъехал воевода Федор, укоризненно посмотрел на расколотый в сече щит князя, на его погнутые и исцарапанные доспехи.
– Поостерегся бы лучше, княже. Не простой, чай, ратник, а предводитель войска…
Рыцари отчаянно отбивались, и неизвестно еще было, на чью сторону клонилась чаша победы, пока не подоспело пешее новгородское ополчение.
Проворные, не отягощенные доспехами новгородцы сновали между сражавшимися всадниками, вырывали рыцарей из седел железными крючьями на длинных древках, вспарывали ножами незащищенные животы рыцарских коней. Поверженные рыцари неуклюже ворочались на истоптанном, испятнанном кровью снегу, не в силах подняться. Тяжкая неуязвимость латного доспеха оборачивалась теперь против них самих.
Третий час кипела битва. Уже не торжествующе, а тревожно трубили трубы в Раковоре.
Немецкое войско медленно пятилось обратно к лесу, из которого вышло утром на бой. Но псковская дружина Довмонта, по приказу Дмитрия, обошла сражавшихся и отрезала рыцарям дорогу к отступлению. «Теперь не уйдут!» – подумал Дмитрий, видя, как псковские ратники Довмонта выстраиваются между полем битвы и лесом.
Немцы заметили опасность.
Отдельные кучки рыцарей, вырываясь из сечи, скакали не к лесу, а вдоль берега Кеголы – к видневшемуся вдалеке Раковору. Затем в ту же сторону начало отступать и все немецкое войско.
Русская конница устремилась следом. За ней спешило пешее новгородское ополчение, оглашая поле радостными криками.
Конные дружинники, настигая рыцарей, вынуждали повернуть коней, задерживали их короткими злыми схватками и, отколов от строя, гнали на расправу ополченцам. То здесь, то там в кольце пеших новгородцев неуклюже кружились рыцари, отмахиваясь мечами, пока не падали в снег, выбитые из седла ударами длинных копий.
Новгородцы добивали поверженных рыцарей тонкими, как шило, ножами-убивцами, мстя за своих павших.
Роллинс Джеймс
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Перумов Ник