оказавшийся по совместительству еще и мотористом. Он устроился на корме,
возле мотора, зевнул и со скрытой неприязнью посмотрел на нас: черт вас
несет на льдины в четыре часа утра, выспаться не даете, черти. Нас
аккуратно опустили, и спустя несколько минут бот уже покачивался на
тихой воде. От воды шел холод, и я невольно втянула голову в плечи и
поежилась.
расчехляющего камеру. Меня он решил игнорировать.
можно возвращаться. Много времени это не займет.
справился и без меня. Из тягостных размышлений меня вывел Суздалев.
покажется.
оторвался от корабля.
те, что попадались, мы обходили без всякого труда. Их срез был довольно
внушительных размеров, что-то около полуметра, а то и больше.
Изловчившись, я коснулась одной из них, и смерзшийся лед обжег меня.
Вода тоже оказалась обжигающе холодной.
сплошные льды, - сказал Вадик.
этого глубокомысленного замечания все надолго замолчали.
фантастическое зрелище. Он по-прежнему был слабо освещен и казался
наспех вырезанным картонным корабликом, пришпиленным к черному занавесу
домашнего театра. Ярко горели только два сигнальных огня - на корме и на
борту. Да еще подсвеченная рубка казалась плывущей над невидимыми морем
и небом. Приглядевшись к затемненному борту, можно было различить еще
одно теплое круглое пятно иллюминатора: кроме нас и вахтенных, не спит
кто-то еще, надо же...
?Эскалибур?.
оказалась недолгой. Спустя несколько минут сквозь нее стал проступать
странный, едва различимый гул. Сначала он был монотонным, как шум
работающего двигателя, как плеск водопада, как шелест затяжного дождя за
окном. И только потом стали проявляться отдельные звуки, складывающиеся
в какую-то сложную и слаженную партитуру. Звуки были похожи на
отдаленный стон, потом послышались всхлипы, потом - тоненький, как игла,
плач ребенка...
темноте звуки казались еще более объемными, чернота вокруг не поглощала,
а, наоборот, усиливала их. Я закрыла глаза, и тут же услышала голос
Суздалева.
он наблюдал за одиноким светящимся иллюминатором.
легли.
сам ее опечатал... Странно. Может быть, капитану что-то понадобилось?
каюте старпома. Кому и зачем. Мысль о том, что сейчас, в это самое
время, в каких-нибудь двухстах метрах от нас, по каюте погибшего
старпома бродит убийца, заставила меня напрочь позабыть о голосах
далеких тюленей. Убийца ищет в каюте то, что искала бы и я, если бы
случайно не наткнулась на папку Митько в спасательной шлюпке. Очевидно,
Митько был чересчур самонадеян, и их ночной разговор на палубе был не
последним... И Митько, в духе алчных опереточных шантажистов, вполне мог
пригрозить убийце, что обладает внушительным досье на него. Что он
систематизировал все данные, связал воедино все узлы и выстроил
геометрическую фигуру с вершинами в Перми, Москве, Питере и Таллине -
что-то вроде не правильного многоугольника, в центре которого - родимое
пятно, стилизованное под панцирь черепахи. Старпом вполне мог сказать,
что в досье внесена и фамилия - это могло автоматически повысить сумму
гонорара за молчание до астрономических размеров. Блеф, который стоил
Митько жизни. Как бы то ни было, убийца не успокоится, пока не найдет
то, что ищет. Только как он собирается делать это - на таком огромном
корабле, как ?Эскалибур?, где столько укромных уголков, можно легко
спрятать человека. И даже не одного. Не говоря уже о такой несерьезной
вещи, как папка с документами. Папка, которая лежит сейчас на самом дне
моего чемодана...
подарок покойного старпома) и тотчас же услышала голос Вадика:
лебедки, на ?Эскалибуре? не спало еще несколько человек. Первыми, кого
мы встретили, поднявшись на борт, были Арсен Лаккай и губернатор
Распопов. Они потягивали баночное пиво ?Будвайзер? и вяло препирались.
Больная совесть уснуть не дает?
Ваше здоровье, - и они чокнулись жестяными банками.
отсидеть положенное. - Лаккай засмеялся своим хорошо поставленным
предвыборным смехом. - Эк вас девчонка сегодня протянула...
батарею еще не вскрытых банок пива.
предпочитал не замечать.
каюте старпома, я уже собиралась покинуть палубу, когда меня остановил
голос Лаккая:
губернатор. - Избирательные технологии отрабатывает. Одна банка - один
голос. А пиво, между прочим, мое.
неловко разошлись и на палубу выпала папка. Я вздрогнула и только потом
сообразила, что она не имеет ничего общего с досье Митько: солидная
управленческая папка с золотым тиснением по хорошей, остро пахнущей
коже. Лаккай поднял ее.
пописываю на досуге. Мысли всякие. Мемуары, так сказать.
мешает двигаться вперед. Ваше здоровье, Арсен Леонидович!..
на секунду не прекращающийся тихий рев тюленей.
действительно обкатывал предвыборные технологии. Что ж, иронии тебе не
занимать, подумала я. А ирония в политике всегда выглядит
соблазнительно...
шикарное зрелище с утра...
мне руку на прощание.
Это было так неожиданно, что я даже опешила.
она выглядела испуганной или, во всяком случае, смущенной. - Я
проснулась и испугалась. Там... Там какой-то шум. Я испугалась.
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Андреев Николай